Приходите за счастьем вчера

Одним махом Кол допил оставленный в стакане виски старшего брата, заглушая… что? Как бы ни подгадила им Керолайн, но он бы не хотел, чтобы её убили или покалечили. Ради прошлых времён.

Доехали до квартиры в молчании. Оно было не ледяным и не уютным, а просто каждый пытался собраться с мыслями.

Откинувшись на постель, он закрыл глаза – прошло всего полтора часа, а ощущение как будто годы. Кет сбросила кроссовки и с размаху плюхнулась ему на живот.

– Хорошо, ты не костлявая, – картинно простонал Элайджа, но их глаз не коснулось веселье. Элайджа по-прежнему лежал, уставившись в потолок, и рассеянно играл с безвольными пальцами Катерины, обдумывая что-то своё, а она смотрела на него немигающим тёмным взглядом. За этот месяц столько было сказано друг другу в письмах, что это молчание казалось даже естественным.

– Не знаю, что делать, – наконец, сказал Майклсон. – Раньше был план – загнать в клетку и заставить работать на себя, но требовать этого с Ника теперь нереально.

– Он её не убьёт?

– Неважно, теперь всё фатально в любом случае.

Он сжал пальцы, больно стиснув её запястье, но Кет не обратила внимания.

– Почему?

– А как ты представляешь, что можно расстаться? Он её любит… – без улыбки, он произнёс: – Когда кого-то сильно любишь, то с его уходом теряешь не только его одного.

– Ты о детях? Вряд ли он их ей отдаст.

– Не о детях. Люди любят себя в своей любви, они сами себе кажутся талантливее, умнее и… амбициознее. Ещё телесный голод. – Она посмотрела на него, сдвинула брови и понимающе кивнула головой, но Элайджа покачал головой и невесело усмехнулся: – Да нет, я не о постели. Не знаю, как женщине, мужчине её худо-бедно можно удовлетворить, а вот движения, голос… – после кивка прядь волос упала ей на лоб, и Кет сдула её обратно, боясь пошевелиться: – И как ты оттопыриваешь нижнюю губу и дуешь – тоже. Этого всего нигде не найти.

– Но они не мы, мне трудно понять, что чувствует твой брат. Я не могу представить себя на месте Ника. Разочарование, наверное...

– Слишком сложно, – ответил Элайджа, чувствуя, как прильнувшая щекой к его груди жена расстроенно вздыхает, – скорее там просто одурь от отчаянья. Поэтому я не очень верю, что Кэролайн что-то угрожает.

– А их дети?

– Катерина, тогда в гостинице рассказывая о ваших с Колом махинациях, ты меня выбила из седла. Начала неверно строить предложения, и я решил, что на месте Керолайн была ты. В общем-то несколько секунд, но этого было достаточно чтобы ощутить себя на месте сегодняшнего Ника. А до этого – после твоего обеда с Рейнолдсом. Знаешь, что меня удивило сегодня – я не испытывал облегчения, узнав, что это не ты. – Приподняв её подбородок, он пояснил: – Не потому что я не эгоист и мне душевный покой брата дороже собственного, а потому что я вообще не верил, что это можешь быть ты. Но я и сам не знал до сегодняшнего дня, насколько для меня это аксиома. А ведь Ник точно так же не верил в виновность Керолайн... Он не поверил до конца и тогда. У неё будет шанс оправдаться. Я понимаю – тебе хочется, чтобы я действовал сам, а не зависеть от закидонов моего психованного брата, но я слишком хорошо знаю, что у него случилось. Я не буду вмешиваться. Решение, что делать и как должен принять Николаус, даже если оно будет неправильным или запоздавшим.

– Даже если он её…

– Да. – Подтвердил Майклсон. – Я не думаю, что он её убьёт, она мать его детей, но если даже так в порыве ярости… Я буду на его стороне и, – глаза похолодели, – ты тоже.

– Да. – Выдавила женщина. – Я только на твоей стороне.

Взгляд Элайджи смягчился.

– Я не думаю. Но простит он ей всё, упрячет в сумасшедший дом или просто выгонит на все четыре стороны, мне всё равно. И ты не имеешь права влезать.

Кетрин вспомнила о письмах Джорджа и Эстер.

– Знаю. – Она нерешительно провела ладонями по его плечам. – Я не думала, что будет так, планировала, что мы будем гулять с девочками, обедать, но может ты…

– Да, – всё ещё резковато ответил Элайджа, но не отреагировал на ласку. Ему не нужно было чувствовать нежность, вообще что-то чувствовать, а просто хотелось забыться, потерять рассудок, и чтобы верх взял инстинкт. Только эти двадцать или пятнадцать минут одержимости а после эйфория разрядки и вправду лишат любых желаний, но потом мысли снова вернутся, и ласковые прикосновения Катерины ничего не решают. Он закрыл глаза, чувствуя, как Катерина встала с постели и ушла из комнаты. Но вскоре тяжёлый аромат завитавший по комнате, заставил приподнять веки. Включив ночник, Кет устроилась на постели с чашкой в руке, рядом стоял хрустальный графин с водой. Мощный запах шёл от небольшой колбочки, пробка от которой валялась тут же, на покрывале.

– Что это?

– Это снимет все тяжёлые мысли. Ты этого хочешь, – очень внимательно отсчитывая капли, пробормотала Кет и предвидя вопрос, покачала головой. – Это не наркотик, Элайджа. Хотя там есть немного опиума в составе, но всё же крайне мало. Но хочешь ли ты этого сейчас?

– Хочу, – он помедлил: – Я не причиню тебе вреда?

– Зависит от того, чего именно ты хочешь. Если у тебя нет отчётливых сексуальных фантазий придушить меня и после надругаться над моим телом, то если я буду успешно снимать твоё напряжение, – она вдруг бесшабашно улыбнулась, – то всего лишь потреплешь мои пёрышки. Я думала, мы будем праздновать, а вот…

Но Майклсон по-прежнему лишь смотрел в чашку.

– Если я не буду владеть собой, тебе будет больно.

– В процессе точно, нет. Я ведь тоже выпью.

Наконец длинным глотком проглотив содержимое кружки, Элайджа откинулся на подушку и смотрел как она тоже отсчитывает капли, и без колебаний пьёт. Сознание вправду ему не изменило, он был сам собой, только все цели и мысли сосредоточились на каких-то тёмных, диких желаниях. Только Элайджа всё равно не двигался, чувствуя странное ощущение покалывания в теле и до боли обострение всех эмоций, наслаждался их плавным нарастанием, а Катерина сидела молча и смотрела на него прищуренными, жаркими глазами. Её щёки покраснели даже в серой мгле сумерек, она явно дрожала и чего-то ждала, а потом её лицо вдруг изменило выражение с хитрого на испуганное.

Она распустила волосы, после с шелестом соскользнула с её плеч блузка. Элайджа всё смотрел. Она судорожно выдохнула. Джинсы Катерины упали на пол, гулко стукнув пряжкой ремня по паркету. От звука набатом раздавшегося в голове очнувшийся от своего оцепенения Элайджа молча обхватил её талию ладонями и перевернув на спину вжал в подушку. Кет с мучительным стоном прижалась сухими и горячими губами к его шее.

Клаус не поехал сразу домой – Керолайн всё равно была на работе, и ему не хотелось видеть дом, построенный и придуманный им для неё, не хотелось видеть их общих детей, и особенно Нессу. Собственная дочь вызывала в нём теперь сильную неприязнь. В отличие от сыновей, в которых перемешались разные черты, дочка была сильнее всех похожа на Керолайн – ярко-золотые кудри и такие же ярко-голубые глаза, нос пуговкой и лицо сердечком, в отличие от типажа Майклсонов, которые были тоже светловолосы по сути совершенно иного цветотипа – сероглазые и с пепельными волосами. Поэтому он долго бродил по городу, и в итоге к вечеру обнаружил себя сидящим на лавочки перед музеем, чьей экспозицией Керолайн занималась в этом году. Но, когда он прошёл к стойке ресепшен, Клаусу сообщили, что миссис Майклсон уехала домой.

Когда мужчина наконец добрался дома, Керолайн была в гардеробной и стоя в сорочке, выбирала домашний костюм. К счастью, дети разбежались кто куда на секции и остался только Джеймс с няней.

– Привет. Ты приехал!! – Она подпрыгнула, отшвырнула костюм и бросилась мужчине на шею. Быстро поцеловала. – Надолго, да? Ты знаешь, нам привезли целых три новых полотна…

Красивая, болтливая, солнечная и лучащаяся ожиданием счастья. Всё как всегда. Клаусу стало противно. Какой смысл тянуть кота за хвост? И ещё: каждый человек имеет право оправдаться. А может, не каждый, но Керолайн точно имеет. Отодвинувшись, он сказал.

– Здравствуй. Нам нужно поговорить.

– Тогда я переоденусь…

– Нет, прямо сейчас. Пойдём в кабинет.

Радостное выражение Керолайн превратилось в недоумённое, потом растерянное, пока она вглядывалась в его обветренное лицо и, наконец, стало испуганное. В молчании они спустились в кабинет, Клаус открыл свой портфель и выудил оттуда пачку бумаг с подробнейшим отчётом Вильямса по поводу событий.

– Тут всё понятно изложено от и до. Ты читаешь быстро и у тебя двадцать минут. А потом я вернусь и задам вопросы по тому, что ты об этом всём знаешь.