Приходите за счастьем вчера

Перевернувшись на спину, ещё не окончательно очнувшаяся от глубокого сна Кет ленивым взглядом из-под век скользила по комнате. Видимо, вчера был тяжёлый день, несмотря на то, что она по ощущениям выспалась, тело всё ещё немного ныло усталостью. Чуть скосив глаза вправо, Катерина оглядела мужчину в кресле рядом с собой и, удовлетворённо улыбнувшись – хороший сон, снова погрузилась в дрёму. Но заснуть никак не удавалось, что-то тревожило, нечёткие образы крутились в голове, не давая сознанию вернуться в уютный туман сновидений. Раздражённо заворочавшись, девушка поняла, что она почему-то спеленута в халат. Тонкий запах знакомого одеколона защекотал ноздри, и глаза Кет широко распахнулись. Запахов во сне не бывает, а значит... Вчерашняя действительность обрушилась так внезапно и резко, что брюнетка замерла, забыв дышать. Она попыталась представить себе, что просто заснула после того как оказалась в своей комнате перед зеркалом, с тех пор всё было неявным как в тумане и странным, а запах – ну, Эл же тут был, украшения приносил, комнату не проветривали… Глупо и не поможет. Оборвав фантазии, Катерина бесшумно села на кровати. Да и что теперь поможет? Девушка повернула голову и со злостью, граничащей с ненавистью, ещё раз посмотрела спящего в сидячем положении Элайджу. Как он там говорил: «Всё ещё будет хорошо?» Ничего хорошо уже не будет. Могло бы быть, если бы он оставил её в покое вчера вечером, вышвырнув из своей комнаты… Мерза… Нет, не мерзавец. До боли сжав кулаки, чувствуя как ногти впиваются в ладони, Катерина почувствовала, как слёзы в очередной раз подступают к глазам. Раньше было много чего –определённая женская симпатия по отношению к мужчине, привязанность, благодарность, может быть, даже восхищение его способностью всё так разруливать в свою пользу. А после вчерашней ночи эта квинтэссенция трансформировалась в одно чувство. Со всем по отдельности бороться не так уж и сложно, а с любовью… Что делать с любовью? Капелька сорвалась с уголка глаза, прочертила дорожку к виску. Как бы хотелось выйти замуж за слабого, недостойного, жестокого ублюдка… Сейчас вчерашний вечер казался Кет особым утончённым издевательством – покорить сердце, чтобы его разбить. Даже не разбить – не заметить. Что бы он ни сказал или сделал теперь, – Катерина не обманывалась, что её не ждёт рай на золотом блюде, но это уже роли не играет. Отчаянье душило хуже удавки и давило на грудь тяжелее золотого «ошейника», по прежнему лежащего на туалетном столике, там, где она его оставила вчера, заставляя девушку судорожно выдыхать воздух из лёгких. Слегка повернувшись в кресле, Майклсон нахмурился и что-то сонно пробормотал – видимо, его потревожили эти звуки. Изображение уже плыло, предвещая очередные потоки слёз. Их уже слишком много. Слёзы, с отвращением, по слогам повторила про себя брюнетка. С силой, чтобы боль позволила немного встряхнуться, укусив себя за ладонь, Катерина спустила ноги на пол, и, развязав пояс халата, стащила его с плеч. Вспыхнувшая в ней злость, и без того почти растоптанное самолюбие всё же позволили не разразиться рыданиями, а упрямо поджать губы. Привыкнув раскладывать чувства по полочкам, она и сейчас занялась тем же. Безответная любовь настоящей не может быть по определению, это всё блажь, которая проходит со временем. Свернув не нужный халат и положив его на краешек кровати, Кет бесшумно скользнула в ванную. Сегодня они с Элом отправлялись в свадебное путешествие, поэтому в первую очередь нужно было привести себя в порядок.

Войдя, Катерина аккуратно притворила дверь, разглядывая стоявшего к ней спиной мужчину. Вернувшись в спальню из ванной, Майклсона она уже там не нашла, а только наскоро накарябанную знакомым почерком записку на салфетке для снятия макияжа.

«Через час будь в кабинете».

И вот теперь оказалась здесь. Как ни странно особой тревоги Кет не испытывала – самое плохое уже случилось, остальное – мелочи жизни. Да и быть бедненькой и несчастненькой она не собиралась. Постояв под душем и разобрав ситуацию на составляющие, Катерина значительно приободрилась, окончательно придя к выводу, что делает из мухи слона. Все в юности влюбляются, и её не миновало. Она, конечно, понимала, что лукавит, но с упрямством своих предков первопроходцев отказывалась это признавать.

– Как ты себя чувствуешь? – Он обернулся, рассматривая её с ног до головы. Выглядела девушка на удивление прекрасно, если не считать несвойственной ей бледности, но человеку со стороны, не видевшему Катерину ежедневно даже и этого было не заметить – слишком уж щедро природа одарила брюнетку красками. – Присаживайся.

– Нормально. – Кет слегка улыбнулась, устраиваясь на диване, и про себя отметила, что он переоделся, но ещё не брился. Она, кажется, вчера сломала бритву, от души трахнув её об кафель. Хотя какая разница? От привычки замечать малейшие детали в нём нужно тоже избавляться, решила девушка. – Благодарю тебя, ты был очень добр ко мне вчера. Более чем я заслужила и…

– Пожалуйста, – прервал эти излияния Элайджа чересчур ласковым тоном. Хотя она сохраняла прежнюю улыбку на губах, но Катерина поняла, что ждать ничего хорошего не приходится. – Если ты беспокоишься о Гаррете, не стоит. Болтать о тебе он не станет, просто потому, что никто не поверит.

– Нет, подожди, я скажу. Я прошу прощения за своё поведение, – Подавив ребяческий порыв заломить руки, брюнетка замолчала, судорожно подбирая слова. Всё, что она собиралась сказать – по меньшей мере дюжина вариантов, мгновенно вылетело из головы. Однако Кет не была бы собой, если бы капитулировала. – Я не имела права себя вести подобным образом, спать с твоим гостем, подчинённым. Я не подумала – слишком много выпила, и в комнате мы оказались случайно... – Шаткое внутреннее равновесие начало не просто давать трещины под его взглядом полным сардонического веселья, а рассыпаться на куски, но Кет упрямо продолжала: – Я не оправдываюсь, а просто объясняю ситуацию. Оправдываться тут бессмысленно. Этого больше не повторится. – Последнее предложение прозвучало совсем уж жалко.

– Разумеется, не повторится. – Издевательским, точнее так казалось нервничающей девушке, тоном, сообщил Элайджа, мягко подходя к дивану. Она почувствовала непреодолимое желание слиться с обивкой софы. – А теперь запомни, моя дорогая, – маска вежливости спала, глаза мужчины стали злыми и холодными, как осколки обсидиана. Не сравнивать с камнями – они бездушные, так он говорил ей в день помолвки. Но именно такими сейчас стали глаза её мужа. Катерина отвела взгляд от его лица, слушая слова, которые он выплёвывал своим обычным, ровным тоном, словно отдавал указания в офисе.

– Если у меня возникнет хотя бы намёк на подозрение, что ты собираешься выкинуть подобный фортель, то даже в туалет ты будешь ходить с охраной. И не сможешь сидеть ближайшую неделю после этого. Гарантирую. Надеюсь, мы друг друга поняли, кошечка моя?

– Нет, не поняли. – Вспыхнув от гнева, Кет вскочила на ноги и сама сделала шаг ему навстречу. – Ты не посмеешь!

– Хочешь поспорить?

– Я уже извинилась, – Со всей надменностью, на которую была способна, холодно напомнила Катерина, подходя к окну. – Но извинилась за то, что это был Уильям, твой гость и подчинённый, в остальном я считаю себя вполне свободной.

– И что это значит? – от зловещего голоса Элайджи по спине прошёл холодок, но сейчас Кет искренне гордилась собственной смелостью, и ей море было по колено.

– То, что тебе не стоит перегибать палку. О верности в целом у нас вроде бы речи не шло, и если бы он не был... Нет, не надо… – брюнетка поспешно попятилась, но неправильно выбрала направление, и через секунду почувствовала спиной дубовую панель. Ещё пара шагов Майклсона, и он оказался рядом, опираясь о стену руками и не давая Кет сбежать. Хотя и несмотря на бешенство во взгляде мужа, после вчерашней ночи Катерина не верила, что он способен причинить ей серьёзный вред, однако всё равно внутренне задрожала, догадавшись, о чём Элайджа сейчас думает. Лучшая защита – это нападение, а когда угрожает запоздалое знакомство с ремнём, то тем более все средства хороши. – Ты же вроде не ограничивал себя обетами аскета, хотя и считался моим женихом…

– Это тут при чём? – Она всё-таки сумела обескуражить мужчину и выиграть время.

– А по-моему это лицемерие, требовать от меня соблюдения того, чему сам не следуешь.

С явным раздражением, он всё же ответил:

– Я мужчина со своими потреб…

– Шовинизмом страдаете, мистер Майклсон? – Прервав его на полуслове, брюнетка ехидно улыбнулась. – А я должна сидеть дома и крестиком вышивать что ли? Полагаю, что тоже имею право на развлечения, разумеется, менее афишируемые, чем вчерашнее... – Всё. Доигралась. Кет запрокинула голову, почувствовав, как он дёрнул за волосы. Другая рука отнюдь не нежно легла на плечо.

– Кажется, я здорово ошибся и психотерапевт тебе не нужен. – Сквозь зубы процедил Элайджа.

– Если ты меня не отпустишь, мне будет нужен хирург и новый скальп. – Выдавила из себя Катерина, морщась от того, как натянулась кожа на висках, а боль от стального захвата рвёт плечо. Но мужчина её не слышал, пожирая взглядом лицо Кет, на котором уже начал проступать пот. Вчера это был ребёнок, поранившийся по глупости, но вот сегодня… Былая беззащитность исчезла без следа, осталась расчетливая, уверенная в себе, маленькая мегера, бессовестная су... Стоп. Это совсем ещё девочка. Сам же и выбрал такую. Ему нужна жена ради наследства, не возлюбленная, не что-то большее для дальнейшей жизни, и по зрелом размышлении его вчерашние действия были единственно верны, если исходить из этой потребности. Странные чувства, эмоции, которыми он руководствовался можно опустить и необходимо продолжать оставаться в рамках рациональности и выгоды. Отпустив плечо и волосы Катерины, Элайджа всё-таки умудрился заговорить спокойно.

– Будь по-твоему. – Кет недоверчиво распахнула глаза, а Майклсон убийственно холодным тоном продолжил: – Трахайся, если хочешь, только предусмотрительнее выбирай кандидатов. Мне не улыбается каждый раз разбираться с твоими… – Он скривился. Безразличие наложило отпечаток на его лицо, придав ему какую-то особую жестокость. – В общем, так – ни я, ни кто-либо ещё знать о твоих будущих похождениях не должен. Иначе – не обессудь. Мне не нужно, чтобы у Джорджа возникли подозрения или появились желающие их породить, рассказав о твоих загулах. И, разумеется, никаких залётов. Тебе всё ясно?

– Да. – Она кивнула, проглотив комок в горле. А чего собственно стоило ожидать? Истеричных, ревнивых воплей – «Не сметь!» или «Запру дома!»? От Элайджи? Смешно. Страдало только его самолюбие, не сердце. Только гордость. Что же, у неё она тоже есть в наличии. Радуясь, что её голос звучит спокойно, Кет подчёркнуто уверенно повторила: – Разумеется, да. А я могу рассчитывать на то же отношение к этому вопросу и с твоей стороны?

«Придушить бы тебя, маленькая зараза».

– Я не давал повода сомневаться в своём благоразумии.