Приходите за счастьем вчера

Он обнял её за талию, принимая лёгкий тон разговора.

– Обойдутся, если не хочешь. Притворимся страшно усталыми.

– Чтобы потом обо мне говорили, что я тебя заездила? – Кет тихонько рассмеялась, без зазрения совести воспользовавшись его поддержкой. Ей хотелось придумать себе счастье, хотя бы на чуть-чуть. – Ну, уж нет!

– Иди сюда. – Подхватив её на руки, Майклсон хмыкнул. – Заездила, говоришь? Ведь и впрямь я тебя второй день таскаю, а уж какая ты спорщица…

– Ну не всё же мне на тебя поясницу гнуть, – парировала Катерина. – Я и так это три месяца делала. Не говоря уже о кофе. Твоя очередь.

– Знаешь, впервые я понимаю, как хорошо, что ты такая крошечная. – Вопреки своим жалобам он легко донёс её до дома и открыл дверь.

– Вот-вот. А кто-то семь раз на дню говорил худая, бледная, питайся правильно… Радуйся, что я не кобыла какая-нибудь, у которой грудь в три килограмма, как ты любишь...

– Кошечка. – Кет заглянула ему в глаза. В них странным образом отражались нежность и прежний гнев, теплившийся как угли под пеплом. Внося её в дом, Майклсон еле слышно предупредил. – Не попадись больше.

– Я буду очень аккуратна. – Серьёзно прошептала брюнетка.

«Безусловно. Кто ж тебе даст реализовывать наш уговор? Точно не я».

У Майклсона и мысли не возникло, что это мягко говоря не честно по отношению к Кет.

В США и одежду-то гладить не принято, поэтому фраза “гладит носки” означает просто из ряда вон.

====== Глава XIV (Часть II). ======

Интерлюдия. Семь лет назад.

Франция. Париж, Ресторан «Le Cinq».

– Расскажи мне что-нибудь ещё. Это странно, но от твоих рассказов я не засыпаю, как от нашего экскурсовода. – Засунув носик в опустевшую креманку с мороженым и поняв, что там точно больше ничего нет, девушка вздохнула. – Всё, это последняя порция, иначе я не влезу в новое платье. Ничего больше не хочу.

Перед этим она пожелала уничтожить фисташковое, карамельное, шоколадное, ванильное… В горле начинало першить.

– Значит, королева так и не отравила его*? Жалко. Я считаю, что это несправедливо – человек всю жизнь идёт к цели, столько детей нарожала, наверное, мучилась страшно по тем временам и всё впустую. Хотя и не верю в россказни Рауля, – Сведя брови, Катерина в раздумьях подпёрла кулачком подбородок. В прекрасной, но тихой Ницце они задержались всего на пару дней, после чего Кет заявила, что покой для них и так рано или поздно наступит, а пока они не попали на кладбище, то ей хочется посмотреть мир. Первым по списку был Париж, и теперь Рауль, их экскурсовод по Лувру, едва ли не на стенку лез от любознательности туристки. В конце концов, увидев жажду смерти в глазах француза, Элайджа решил дать мужику хоть несколько часов спокойной жизни и утащил супругу на обед. – Понимаешь, ну очень уж глупо и слезливо он описывает… – Она замолчала, вновь погрузившись в задумчивость.

– Только не говори ему этого, иначе скинет тебя со стены, и я раньше времени останусь вдовцом. Бедняга близок к тюрьме как никогда. – Хмыкнул её муж. Обставленная вазочками из-под мороженого, в джинсовом комбинезоне, кроссовках и с волосами собранными в хвост, она смотрелась здесь странно для всех кроме самого Элайджи, откровенно любовавшимся своей спутницей. – Но что тебе не нравится в преданиях о королеве-отравительнице, кошечка?

– Говорят, что моя тёзка потравила кучу людей, есть даже идея, что и королеву Наваррскую**. – Девушка наклонила голову, дотронувшись пальцами до ожерелья из серого жемчуга, мягко облегавшего тонкую шею. Оно не очень подходило к её одежде, но Кет так понравилось украшение, подаренное Элом на память о Ницце, что она не расставалась с жемчугом даже ложась спать. В самом Майклсоне, ожерелье на ней будило целую гамму противоречивых эмоций. – Но если это так, то, что, например, мешало сразу отправить на тот свет шлюху Диану, а не терпеть всё это скотство***? Вот мне совершенно не понятно, поэтому Рауль... – она сморщила носик, показывая насколько неавторитетен в её глазах их экскурсовод.

Губы Элайджи дёрнулись в улыбке. Красочно описывая ситуацию, Кет никогда не стеснялась в выражениях, но то, что он никогда не позволил бы любой другой, ей было можно априори.

– Может быть, Екатерина не хотела ссориться с мужем по пустякам ведь её собственные бриллианты были не хуже принадлежавших Пуатье? – предложил он. – Тогда с чего злиться?

– Я серьёзно, – надула губки Катерина.

– Предположим, исходя из вечного траура и девиза****, она любила Генриха. –Элайджа честно пытался настроиться на философско-исторический лад, но сейчас, в обществе Кет, это получалось плохо.

– И его любовниц по совместительству? – Не удержав своего сурового тона, захихикала девушка. – Настолько, что не травила, чтобы не огорчать гулящего мужа?

– Женщины, когда влюбляются, становятся уязвимы, резко глупеют и в итоге почти всегда оказываются в полностью подчинённом положении. Даже самые умные и знающие химию. – Шутливо заметил Элайджа, кивнув официанту, чтобы принесли счёт. – Чем мы бессовестно пользуемся.

– А мужчины? – С трудом сохранив на лице прежнее выражение, выдавила брюнетка, то складывая, то наоборот разворачивая салфетку на коленях.

– Мы ещё дурнее. – Он уже откровенно смеялся. – В тот день, когда увидишь меня с корзинкой с ромашками и котёнком подмышкой, страдающим под окнами какой-нибудь бессердечной инженю, вспомни, как я кормил тебя мороженым и прибегай спасать от голодной и холодной смерти.

К счастью для Катерины в этот момент им принесли счёт.

– Подождёшь, пока я схожу, припудрю носик?

– Конечно.

Улыбка всё ещё трепетала на губах девушки, когда официант отодвигал её стул, но взгляд, устремлённый на подписывающего чек Майклсона, был полон лютой, едва сдерживаемой, злобы.

Великобритания. Йоркшир.

На ходу схватив чашку с кофе со стола и чуть поморщившись – уже начал остывать, Майклсон бросил на стол корреспонденцию, которую держал в другой руке и устроившись на ближайшем стуле начал быстро просматривать письма. По большому счёту на качество напитка Элайдже было наплевать, от кофе нужен был только кофеин, поэтому мужчина не глядя опрокинул в себя чашку. За последнюю неделю он устал как собака на работе, а учитывая его личный маленький ад дома, то просто валился с ног. Счета, паспорта на личную подпись, конверт из Франции… Бросив беглый взгляд, он заодно открыл и его. На стол выскользнула фотография с которой улыбалась юная и беззаботная нимфа в плотно облегающем хрупкую фигурку джинсовом комбинезоне, удобно устроившаяся на широких каменных перилах во дворе Лувра. Недоумённо нахмурившись, Элайджа взглянул на обратный адрес. Так и есть – прислали из отеля, где они их забыли, но тогда ему стало явно не до фото. Тот день в Париже, вернее полдня был последним нормальным за эти три месяца – после Кет уже такой роскоши ему не предоставляла. Резко изменившееся поведение даже нельзя было назвать типичными капризами или истериками. Как раз их, вполне объяснимого и привычного проявления желания женщины досадить, не было вовсе. Катерина с ювелирной точностью находя чувствительные точки доводила мужа до белого каления, пользуясь любой возможностью, чтобы «невинно» испортить настроение. Качество мгновенно улавливать то, что не нравилось Элайдже, теперь играло против него. Первый месяц он относился к этим мелочам хотя и с раздражением, но и со снисходительностью взрослого человека к неразумному ребёнку, однако чем дальше, тем явственнее мужчина понимал, что все гадости, которые делает Кет – она делает со вкусом, и получая огромное удовольствие от процесса. Постепенно негативные эмоции накапливалась, усиливали друг друга, и теперь, к середине третьего месяца такой «семейной» жизни Майклсон разве что не рычал при одном появлении девушки на горизонте, стараясь всячески избегать Катерины и видясь с ней раз в неделю и то мимоходом. Но и этого раза хватало с лихвой, поэтому Элайджа практически поселился на работе. Джордж заявил, что ему нужен покой и отдых, хочется разводить английские розы, играть карты с Бекс и, оставшись в Мистик Фоллз, без особой подготовки передал управление в руки племянника. Согласно своему плану не давать Кет достаточно времени на сомнительные «развлечения», Элайджа устроил её в лучшую частную школу Йорка, в которой после провинциальной американской школы Мистик-Фоллз, где можно было не только практически не учиться, но и появляться от случая к случаю, девушка едва успевала разгребать завалы и подтягивать хвосты. Разгребались и подтягивались они на сон грядущий и по выходным в компании репетиторов. Уж кто, а Майклсон знал, насколько честолюбива его супруга, и не сомневался, что она из кожи вон вылезет, но последней не станет. Так и получилось. Откинув стопку фотографий в сторону – теперь Катерина вызывала у него реакцию сходную с аллергией, мужчина вновь вернулся к своим делам.

– Это случилось? – Вздрогнув от неожиданности, Элайджа поднял голову. Кет в более чем странном наряде, в равной мере отдававшим и публичным домом и бальной залой, подобрав пышную шуршащую юбку, не спеша спускалась по лестнице, грациозно покачивая бёдрами. Декольте корсета могло бы быть куда менее глубоким, а разрез на боку, пониже, но Катерина, очевидно, придерживалась другого мнения.

– Что именно? – Майклсон пренебрежительно оглядев стоящую перед собой брюнетку, сразу оценил этот наряд. Пошло, вульгарно и… ей чертовски идёт, понял он, ощутив прилив случайного желания. Хотя не такого уж и случайного, если быть честным с самим собой.

– Мир перевернулся, ад замёрз, а ты оказался ночью дома? – Насмешливо протянула тоже немного удивлённая Кет. Последний раз поздним вечером они виделись около месяца назад, несмотря на проживание в одном доме.

– Не тревожься понапрасну.

– Наоборот, я рада, что ты тут. – Возразила она, правильно поняв намёк, что надолго Элайджа здесь не задержится и сладко улыбнулась. Слишком сладко. – Просто хочу тебя кое с кем познакомить. Мартин, М-марртин, – на распев, даже не произнесла – промурлыкала девушка, и из ближайшей двери важно выплыл рыжий, мохнатый кот.