Прихоть русского немца

Она тоже сюда на все лето приезжала. Так от нее нарядов еще больше

осталось. Да вот незадача - не налезают на меня, хоть тресни. На тебя будут

в самый раз.

Настя напряглась: напяливать на себя чужую одежду? Дикость какая-то. С

другой стороны, почему бы и не поменять шкуру, как это делает змея? Мало

ли кто заявится на кордон. Да и вообще, как же она раньше не подумала, что,

явившись сюда, подставляет под удар чужих людей. Похоже, они души друг

в друге не чают. Чтобы это понять, не нужно быть психологом. Алексей

смотрел на жену с веселым прищуром и такой теплотой во взоре, что вчуже

было ясно - другие женщины для него не существуют.

Одежду Алеша ей подберет, а вот что делать с физиономией, непонятно. Ей

вспомнилась поговорка: мужик задним умом крепок. Чепуха. Бабы этим тоже

грешат. Разве трудно было заскочить в ближайшую аптеку и купить хотя бы

простейшее средство - перекись водорода, чтобы обесцветить волосы? А

если еще и коротко подстричься, то и родная мама не признает. Можно,

конечно, попросить Алексея, чтобы отвез в Гомель, там и парикмахерская

найдется, и перекись можно прикупить. Мысль, конечно, дельная, но

запоздалая. Куковать ей здесь до осени, а может и дольше. И потом, она же

не знает, что наговорил Чорик, когда звонил брату. Не хватает еще и его

подвести.

Настя углубилась в свои горестные размышления, не заметила, что стол

уже накрыт. Яна оказалась спорой на руку. Отварная картошка с мелко

порезанным укропчиком поверху, а к ней искусно обжаренная куриная ножка

с янтарной кожицей, да простенький салат: помидорчики, огурчики и мелко

нарезанный лук.

Яна мягко подтолкнула ее к столу и произнесла:

– Не горюй, все образуется. У тебя столько путей-дорожек нехоженых, что

со всеми и не управишься. Сердце подскажет, какую выбрать.

Она поставила на стол глиняный кувшин и чашку.

– В такую жарынь квас в самый раз будет. Я его готовлю по бабушкиному

рецепту, такой острый, аж в нос шибает, в городе такой днем с огнем не

сыщешь. Кушай, не стесняйся. А я пока по хозяйству похлопочу.

Оставшись в одиночестве, Настя жадно набросилась на еду, в завершение

корочкой хлеба аккуратно подчистила тарелку. Квас тоже пошел за милую

душу, девушка решила, что надо бы разжиться рецептом. Мама, конечно,

будет воротить нос, а вот отец уж точно от такого забористого напитка не

откажется. Да и ребята ошалеют от ее мастерства. Господи, за последние

сутки она ни разу о них не вспомнила! Как же так? Ну и свинья, даже не

позвонила, чтобы предупредить, что уезжает. Впрочем, Чорик наверняка им

все объяснил, хотя это ее не оправдывает. Насчет Кригера девушка ни капли

не сомневалась - смоется в Германию. Дорожка накатанная. Кригер себе на

уме, любит темнить на пустом месте. Однажды спросила его, кто по пятой

графе, фамилия уж больно необычная, учитывая, что с немецкого "кrieg"

переводится как "война". Вместо того, чтобы признаться, что он смешанных

кровей (папа - немец, а мама - русская) и проживали они в Самарской

области, Кригер начал разглагольствовать, что в Поволжье до войны

существовала автономная республика немцев, из которой их в сорок первом

вышвырнули в Казахстан, как дерьмо в нужник.

Остатки кваса Настя выпила автоматически, не замечая вкуса. Мысленно

была на Караби и пыталась понять, почему не помешала мордобою.

Когда парни вернулись в лагерь, Настя отвела Швецова в сторону и

поинтересовалась, из-за чего разгорелась драка, неужели москвичи

отказались возвращать чужую веревку.

– Краб постарался, - скривившись, признался Кондор.
– Вместо того чтобы

спокойно поговорить, полез в бутылку, обозвал их козлами, вот они и

взбеленились. А когда махалово началось, стало не до разговоров. Надо было

к ним тебя послать, думаю, веревку бы отдали. Как говорят в таких случаях,

хорошая мысля приходит опосля.

Больше эту тему они не обсуждали, а утром, спрятав снаряжение в

расщелине, вернулись в Симферополь. Ее промашка в том, что даже не

подумала сходить к москвичам и извиниться. Не пришло в голову. Кто знает,

возможно, тогда бы и не потребовалось в экстренном порядке уезжать в

Белоруссию. Настя поймала себя на мысли, что опять нашла себе зряшное

занятие: сколько ни гадай, толку с гулькин нос. А если взглянуть в

безжалостные глаза реальности, то кто она такая? Ударившаяся в бега

подозреваемая, которую любой погононоситель может взять под белы ручки

и препроводить в ближайшее отделение милиции. От мысли, что может

оказаться в одной камере с жуликами и грабителями, Настю передернуло.

– Девонька, тебе плохо?

– Нет-нет, - испугалась Настя.

– Это, наверное, от воздуха, - успокоила Яна.
– Он у нас особенный, у

городских поначалу голова кружится. К сосне привыкнуть надо. Я иной раз

обниму ствол, прижмусь грудью и чувствую, как ее силы в меня перетекают.

Долго думала и догадалась, что деревья тоже могут разговаривать, но их

голос не схож с нашим. Как считаешь, что они о нас думают? Мне даже

кажется, что я их понимаю.

Настя мобилизовала оставшиеся запасы воли и изобразила

заинтересованность. Мало того, что беженка, так еще и Чорик удружил -

отправил к сумасшедшим.

– Когда сюда переехала, - откровенничала Яна, - то первое время бесилась:

глухомань, ни одной живой души. С кем толковать? Только самой с собой. И

такое состояние не покидало меня больше года. Женщины по натуре

болтушки. Сама вспомни, лучшая подруга - та, которая может слушать до