Прихоть русского немца

не справилась со своей задачей и не присвоят ее участникам очередные

категории. Есть люди, за которыми и вправду пригляд требуется, таких

нужно за ручку водить, чтобы они себе шеи не переломали. Но я не из их

числа и не хочу, чтобы меня как бестолкового телка на привязи водили. С

Черепом по этому поводу я погрызся, но врагами не стали. Для него главное

– уберечь пещеры от мародеров. В этом я с ним солидарен. Пару раз по его

просьбе вместе с другими ребятами вытягивал трупы, несколько раз снимал

со скал придурков. Мы не друзья, но и не враги. Я рассказал Черепу, что

произошло и он пообещал разобраться.

– Что-то я раньше не слышал, чтобы ты дружил с Черепом, - недоуменно

произнес Швецов.

Роман задал этот вопрос неспроста. Против того, чтобы пещеры оставались

в том виде, в каком их застали первооткрыватели, никто не возражал. И

хорошо, что Череп со своей гвардией лупил тех, кто грабил пещеры. Но

почему он решил, что посещать пещеры имеют право только те, кто

зарегистрировался в КСС? Нет маршрутной книжки - прощай веревки,

обвязки, карабины и прочее с большим трудом добытое горовосходительное

имущество. Зачем самодеятельный туризм впихивать в прокрустово ложе

официальных структур? Их группа за все время ее существования не только

не вынесла на поверхность ни одного сталактита, но и другим ребятам, если

те пытались это сделать, объясняла, что натечные украшения хороши только

в том месте, где находятся. Наверху же моментально превращаются в убогие

камешки.

– Если считаешь, что я должен оправдываться, забудь, - отрезал Краб.
–

Кстати, сейчас сюда Череп подвалит.

– Сегодня день сюрпризов, - недовольно проворчал Куропяткин.
– Вот уж не

ожидал. Ты, Краб, не темни. А то у меня такое чувство, будто весь парк

окружен ментами.

– Хочешь сказать, что на моем месте поступил по-другому? Слинял бы по-

тихому и оставил товарищей расхлебывать кашу?

– Ребята, - вмешалась Настя.
– Мне кажется, вы зря собачитесь. Меня,

например, интересует, сколько нам бегать. Всю жизнь что ли?

– Об этом можешь его сама спросить, - посоветовал Краб, кивнув в сторону

приближающегося к ним Черепа.

Геннадий Черепков был слегка косолапым, его иногда называли

топтыгиным. Да и во внешности главы КСК было нечто медвежье: покатые

плечи, медлительность и широкая талия. Бросающаяся в глаза

неповоротливость была обманчивой - Черепков славился мгновенной

реакцией, не раз благодаря этому пацаны не превращались в инвалидов.

Череп предпочитал бриться налысо, хотя лысины не намечалось, его

бугристая башка была похожа на полнотелую луну с кратерами и бугорками.

Подойдя к скамейке, Череп поочередно обвел неприязненным взглядом

присутствующих и спросил:

– Поговорили?

– Можно подумать, что мы первые, кто накостылял по шее подонкам, -

криво усмехнувшись, изрек Куропяткин.
– Если мне не изменяет память,

против вас тоже возбуждали уголовное дело.

– Разница в том, что мы причинили легкие увечья некоторым товарищам,

которые вытащили на поверхность натечные украшения. А вы изуродовали

людей только за то, что они украли ваши веревки. Согласись, это не одно и

то же. Интересно, как ты докажешь, что снятая навеска принадлежала вам? А

еще хуже - какого рожна вы драку устроили.

– Ворюг нужно наказывать, - безапелляционно заявил Куропяткин.

– Да я не против. Ты это следователю расскажи, у него, извини, пред глазами

уголовный кодекс, а не твои представления о морали. Именно поэтому я и

хочу вам помочь. Что решили?

– Рассредоточимся по конспиративным точкам за пределами Крыма, -

ответил Краб.
– Ребят интересует, сколько придется жить без прописки. Сам

понимаешь, чем это пахнет.

– Это не ваши проблемы. Надо пересидеть. Сколько времени, не знаю. Могу

сказать, что недолго. Над этим работают.

– А если нас в розыск объявят?
– с вызовом спросил Куропяткин.

– Во всесоюзный не объявят, не велики шишки, - отрезал Череп.
–

Объясните родителям, чтобы волну не гнали. Только не пугайте их. Никаких

писем и телефонных разговоров. У вас куча друзей и знакомых, которые

могут передавать им весточки. Желательно, чтобы ваши близкие не знали,

куда вы уехали. Связь через меня.

Череп раздал листочки, на которых был указан абонентный ящик

симферопольского главпочтамта и номер телефона.

– Ящик мой, он никому не известен, а телефон киевский, это мой давнишний

приятель, мы с ним в одной школе учились. Звонить ему можно только в

экстренных случаях. Желаю удачи.

– Прям как сговорились, - желчно произнес Куропяткин, провожая взглядом

удаляющегося Черепа.
– Удачи видите ли пожелал. Даже не поговорил по-

людски.

– А чего ты хотел?
– с горечью ответил Краб.
– Сын мента - это приговор.

– Не мели языком, - хмуро одернул его Швецов.
– Я точно знаю, что его

папаша никакого отношения к милиции не имеет.

– Да я не спорю. Это его нынешний отчим не при делах, а родной папаша

после развода с женой уже давно трудится в Киеве. Шишка в одном из

управлений КГБ.

***

Возвратившись домой, Настя прошла в свою комнату и упала на кровать

навзничь. На людях крепилась, но сейчас отчаяние обрушилось на нее с

такой силой, что тело сотрясли судороги. Горько, когда люди привирают, но

еще горше, когда нагло врут. Никого она не науськивала, в драке не

участвовала и до сих пор считала, что кража - не повод для побоев. Они