Приключения иммигранта - Алистер

Он опять засиделся до глубокой ночи, оторвавшись от "кино" только однажды, когда Райни остановил, как в прошлый раз, запись и предложил ему закончить на сегодня. Алистер сначала послушался и спустился вниз поужинать, но потом понял, что никуда не хочет идти, передал девочкам (через Райни), что встретится с ними завтра к вечеру, и вернулся назад. Комната - он видел это краем глаза - постепенно пустела и в конце концов опустела совсем, за окном было темно, от нескольких панелей исходил неяркий белесый свет, а на экране перед ним вопросы и ответы чередовались с угрозами и посулами. Миэли по-прежнему проявлял доброжелательный интерес ко всему подряд, Грашичек нервничал и переживал. Алистеру пришло в голову, что Грашичек прекрасно знал, что именно собираются делать со строптивым пленным в случае, если у него не развяжется язык, и даже если развяжется. Поэтому и переживал? Имперцы говорили, что за Алистера начальник заступался - мог ли он и Миэли стараться избавить от пыток? Вообще-то мог... Или, по крайней мере, хочется так думать.

– Сколько эскадр входит в состав имперского флота?

– Не имею ни малейшего представления.

А про детекторы-то охранники правду говорили... Не мог Миэли не знать, что слово "эскадра" к флоту Империи неприменимо. Или он просто пользуется тем, как поставлен вопрос? Нет, так все равно не получится, тут что-то другое...

– На каком принципе работает антиграв?

– Ты еще таблицу умножения до двух тысяч спроси.

– Отвечай, пока тебя спрашивают по-хорошему.

– Ну откуда мне знать, я что, его когда-нибудь видел?

Движение справа оторвало Алистера от очередной серии вопросов. Он остановил запись и обернулся - Ленни устраивался за столом чуть дальше от окна.

– Хочешь обратно свое место?

– Какая мне разница?
– улыбнулся имперец.
– Светлой ночи. По тебе девочки все глаза выплачут.

– Я обещал, что завтра приду.

– Ну, может, до завтра и не успеют. Как кино?

– Пока ничего, - Алистер уже вернулся было к просмотру, но надумал задать еще один вопрос: - Ленни, а что ты здесь делаешь в такое время?

– Почитаю чуть-чуть.

– У тебя срочная работа?

– Нет, срочного пока ничего не нашлось.

– Тогда почему ночью?

– А ты почему ночью?

Логично. Опять.

– Мне все равно когда, у меня же нет работы.

– А мне все равно когда, потому что моя работа не привязана к реальному времени. Был бы в дальней разведке, было бы другое дело.

– Но все остальные не работают по ночам.

– Сегодня - нет.
– Ленни пожал правым плечом.
– В другой день, может, кто и задержится. Я же тебе говорил, Алистер, я плохо сплю.

– Почему?

– Потому, что когда машины пережгли мою нервную систему, там что-то "перемкнуло", - спокойно объяснил разведчик, начиная жестикулировать своей панели. Экраны тускло засветились разными цветами.
– Это мне еще повезло. У Райни такие мигрени, что он не может смотреть на свет.

– Это когда-нибудь пройдет?

– Представления не имею: техника вся новая, медицина - тоже. Может, и пройдет.

– Райвен говорил, ты заранее знал, чем твоя работа закончится.

– Знал, конечно.
– Ленни перестал жестикулировать.
– Мне объяснили. А почему ты у него спрашивал?

– К слову пришлось. А как объясняли?

– Элис приезжал в разведшколу и разговаривал со мной и Диннэ на эту тему. Сказал, что у нас способности к работе с техникой и обработке информации и что он может использовать нас в дальней связи, где каждый год сгорают операторы. Про дальнюю связь мы знали и раньше - у нас были обзорные лекции. Так что Элис только обрисовал нам, как выглядят травмы и как тяжело потом работать с техникой - этого в лекциях еще не было, ну, или не было в подробностях. Диннэ отказалась, ее "запасным вариантом" на случай, если в Федерацию не отправят, был пилотаж, и обрубать эту возможность она не хотела. А я никогда особо не интересовался полетами.

– Я все равно не понимаю, почему ты согласился.

– Было интересно. И операторы действительно вылетали поначалу каждые полгода, даже чаще.

– А бессонница на всю жизнь потом - это нормально?

– За такое - не жалко, - улыбка у Ленни была в этот раз настолько бесшабашной, что его собеседника пробила дрожь. За какое "такое", хотелось бы знать?

– Так было здорово?

– Представь себе, что ты влюблен. По уши. И объект твоей страсти отвечает тебе взаимностью. И вы вместе можете посмотреть в любую точку Федерации или Империи, пролезть в любую дырку, оставить любой след... Представил?

– С трудом.

– Не ты один. Не попробуешь - не поймешь.

– А что, иммигранты могут попробовать?

– Сэнди предлагали.

– И он отказался?

Ленни кивнул, продолжая свой безмолвный монолог, обращенный к экрану. Или уже диалог?

– Потому что не хотел "сгореть"?

– Не знаю, не спрашивал. Скорее всего.

– Откуда у вас, кстати, Сэнди?

– Он был пилотом космографической экспедиции, которая "открыла" Гизаэллу. Много общался с Викой и Иртаном - ты пока их не знаешь, - и когда началась война, попытался высказаться в поддержку партии мира. Была такая партия, помнишь?

– Смутно.

– Неудивительно - ее нечасто показывали в новостях. Когда партию мира разогнали, он был арестован. Им повезло, что их не очень принимали всерьез. Организаторов посадили за подрыв обороноспособности, а Сэнди получил пять лет условно и вылетел из ассоциации пилотов. Точнее, вылетел бы к следующей ассамблее. Только он не стал этого дожидаться и переехал сюда.

– И вы разрешили?

– Почему нет?

– А здесь он почему работает?

– А где еще он мог оказаться, единственный на всю планету иммигрант? В храмовой школе?

Да, действительно.

– Он и научил вас языку?

– Он, и Иртан, и Вика. И Бенджамен с ребятами, потом.

– А Бенджамен откуда?

– С Эроса. Помнишь, оттуда была массовая эвакуация, когда Солнечная Корона осадила Сектор?

– Нет.

– Ну, может, об этом не говорили; я специально не смотрел. Они грузили всех гражданских на лайнеры и автоматические транспорты и отправляли в Сектор Единорога. Один транспорт с детдомовскими питомцами сбился с курса или, может, изначально на нем не стоял. Старшим там был Бенджамен, ему тогда было шестнадцать. Когда он дрожащим голосом попросил у нас убежища, устоять могли... да никто не мог, наверное. Или, по крайней мере, история о таких умалчивает.

– А я думал, ты мне еще одну душераздирающую историю про политические разногласия расскажешь...

– Заблудившиеся в космосе дети для тебя недостаточно душераздирающи?

– А домой слабо было отправить?

– Да они особенно не рвались...

– Алистер, светлой но-очи, - сказал коммуникатор под столом незнакомым девичьим голосом. Алистер вздрогнул; Ленни фыркнул.

– А я, Гиата?
– спросил он. Алистер, категорически не узнавший голос, глянул на него благодарно и сказал: "Тебе тоже".