Приключения иммигранта - Алистер

– Нет тут желающих, - твердо прервал болтовню Сэнди.
– Алистер, не хочешь посмотреть новости по Сектору Единорога в качестве практики, раз уж ты знаешь теперь, как управлять архивами?

Алистер мог бы сказать, что архивами он пока умеет управлять очень условно или что он ничего не знает и не хочет знать о Секторе Единорога, но, тем не менее, прошел к своему столу, с третьей попытки нашел нужный раздел и не успел оглянуться, как засиделся до глубокой ночи. Имперские шпионы знали толк в секретной информации и добывали ее такими интересными кусками, что диву даешься, как только умудрялись... Вот как они, например, додумались пометить все сломанные устройства на орбитальных станциях разными цветами в зависимости от периодов поломки и ремонта? Ведь наверняка такой схемы нигде нет, а данные раскиданы по отвечающим за поломки департаментам, если вообще где-нибудь есть. Надо спросить у Алли или Райвена, как они компилируют свои отчеты и вообще - получают ли они своими телепатическими маневрами ту же самую информацию, которую мог бы почерпнуть из сети нормальный человек, или что-то совсем иное...

– Алистер, тебе к девочкам не пора?
– прервал его раздумия Ленни.

– Ты точно только по ночам работаешь, - вздохнул Алистер, бросая взгляд на безнадежно разминувшиеся с местным временем часы.

– Большей частью. Я люблю ночь. Давай я тебе сделаю нормальный коммуникатор, который время показывает.

– Ну давай.

– Пошли.

Идти надо было недалеко, всего лишь в практически пустую комнату дальней разведки, где сидел за одним из экранов растрепанный, замученный Райвен. Ленни уверенно подошел ко второй от двери машине, положил руку на панель и засвистел, потом зажестикулировал второй ладонью. Алистер содрогнулся, вспомнив Риэла.

– Тебе не больно?
– спросил он на всякий случай.

– Не больше, чем обычно.

Ладонь разведчика медленно погрузилась в запузырившуюся панель и минуту спустя вылезла обратно на свет с толстой полосой поблескивающего пластика.

– Держи и оберни вокруг запястья, а старую отдай, - посоветовал он. Алистер принял прохладное, чуть липкое на ощупь устройство и послушно пристроил его к руке. Пластик, или что это на самом деле было, слился в цельное кольцо и прижался к коже плотно, как мокрая одежда.

– Старый в сумке у стола, - сказал он, борясь с желанием стряхнуть с себя такой "подарок".

– Хорошо, потом. Проводишь вот так пальцем и говоришь: "Время", - он покажет цифры. Ноль - полночь. А если нажимаешь здесь и говоришь: "Связь с кем-то", - тебя соединят. Ясно?

– Конечно, ясно. А...
– Но Алистер не успел спросить, почему ему не дали такой миниатюрный прибор сразу или почему Бенджамен носил вдвое более громоздкий коммуникатор, потому что Райвен сел прямее, посмотрел в их сторону и сообщил:

– Этани на планете. Вика его встречает, остальным велено отвалить до дальнейших распоряжений. Ленни...

– Не маленький, - отрезал разведчик, но потом вдруг кинулся к своему начальнику в объятия.

– Мы молодцы, - твердо сказал Райвен, когда имперцы, наконец, отпустили друг друга. Все это время Алистер стоял столбом, молчал и не знал, куда девать глаза и руки.
– А Алистер больше всех. Но мы не полезем к тебе с нежностями, не бойся. Светлой ночи, ребята.

Идти спать в таком перевозбужденном состоянии было, конечно, бессмысленно, а вот на свидание - в самый раз, тем более что если у Гиаты с Таишей остались еще какие-то страхи, то надо же их развеять. Мама родила Алистера совсем молоденькой, и между ним и Гиатой было лет шесть разницы, плюс-минус погрешности в длине планетарного года, но это же не повод обижать не имевших в виду ровным счетом ничего плохого девушек. Больше ведь никто, в конце концов, не обращает внимания, что они в два раза старше... а если вспомнить, что Алли вообще школьного возраста, так и не в два! И ничего, живут как-то. Другая культура - другие ценности. В конце концов, если возраст невозможно определить по каким-то внешним признакам, то неудивительно, что он имеет мало значения. И все равно что-то неуловимо изменилось в его картине мира с прошлой ночи, и, сидя в полутемном кафе, он рассматривал поющую Таишу новым взглядом. Гиаты сегодня не было - гуляла с дочкой, наверное. В Федерации такой "брошенный" ребенок обиделся бы на родителей на всю жизнь, но Лиара, похоже, не видела в том, что ее сдали в интернат, едва она начала ходить, ничего плохого. Надо бы спросить, была ли интернатом школа Майры...

Почему-то напросившийся с ним в кафе Ленни размышлениям не мешал; сидел тихонечко рядом, пил что-то, даже по запаху приторное, и молчал уже почти час... Что его, интересно, сюда понесло? Музыку слушать? А что, может быть.

– Ленни, а школа Майры - интернат?

– Угу.

– У вас так принято?

– Кому как удобно, - улыбнулся Ленни, отставляя кружку.
– Тебя достало это объяснение, да?

– Не так все плохо, - возразил Алистер.
– А все-таки?

– Да и нет. Детей заводят в основном люди, которые их любят. А они большей частью работают в храмах или еще где-нибудь, где их можно видеть каждый день. Гиата с Таишей исключение.

– Они не могли заниматься музыкой на том острове?

– Могли, но им с детьми не нравится, а путешествовать они любят. А Лиару воспитывали те, кому интересно.

– Ты с ней знаком?

– Немножко.

– Так же, как с Гиатой?
– съязвил Алистер.

– Ты скоро станешь специалистом по бестактным вопросам, - фыркнул Ленни.
– У вас же не принято!

– Зато принято у вас.

– Туше. Не так же. Лиару я видел пару раз на пляже, и оба раза ей было не до меня. Тэри, ты не ревнуешь случайно? Гиату?

– Ревную, конечно, - судя по тону разведчика, эту эмоцию следовало отрицать с пеной у рта, но Алистеру стало любопытно, что будет дальше.

– Зря. Заманчивее тебя ей никого не предложат, разве Бенджамена кто уговорит.

– А вдруг уговорит?

– Сомневаюсь; ему хватает.

– Слушай, откуда ты знаешь такие вещи?

– Я шпион, - пожал плечами Ленни с таким видом, как будто это что-то объясняло.

– Я тоже... шпион... почему вы, кстати, не делаете между этими словами разницы?.. и сомневаюсь, что когда-нибудь буду в курсе, кому чего хватает.

– Не понял.

– Потому что я свалил два вопроса в один, - повинился Алистер.
– Так откуда ты знаешь про личную жизнь Бенджамена?

– Он напарник Анитки, - объяснил Ленни.
– Анита много работает с техникой, я ее через день вижу и, зная, как меняют гормоны наши машины, примерно представляю, как он занят ночами. А что было про слова?

– Разведчик и шпион. Вы их все произвольно употребляете.

– А это не одно и то же?

– Шпион - это вражеский разведчик. У слова сильная негативная коннотация.

– Ну так все правильно, - уверил Ленни.
– Разведчик я с нашей стороны; шпион - с вашей. Как иммигрант и эмигрант. Если сторон только две, то каждый переехавший человек получается и тем, и этим, разве нет?

– Не совсем, - Алистер на секунду задумался и нашел объяснение: - Смотри, например, кошку можно назвать "кошкой", "лапочкой" и "тварью". Все три слова будут про нее, но ругательное - только одно.

– То есть, слово шпион - грубое? Или неприличное?

– Да нет, оно литературное, просто... Ну, не комплимент это.

– Я все равно не понимаю.

– Ну и ладно, - сдался Алистер.
– Черт с тобой и с твоей лексикой. Давай лучше Таишу послушаем.

После концерта они с Таишей ушли, разнообразия ради, в дюны, и к утру заснули в мягком песке, как на перине. К полудню обоих растолкала Гиата, отругала за сон на солнце и поволокла домой, где девушки, несмотря на все протесты, запихали Алистера в холодную ванну и продержали там до тех пор, пока он совершенно не замерз, зато потом согрели собственными телами и горячим супом. Уходить опять совершенно не хотелось, но перспектива увидеть Этани тоже привлекала необычайно. Поборовшись с двумя противоречивыми желаниями, Алистер воспользовался новым коммуникатором, вызвал Райни и спросил, когда ему можно будет поговорить с вернувшимся пленным.