Приключения иммигранта - Алистер

Кино закончилось. Дети, поровну разделив объятия между Алистером и Данни, взяли с обоих обещание "сделать еще кино очень-очень скоро" и отпустили гостей по домам, а точнее, все вместе вышли на улицу. Дети разбежались с криками и визгом, играя по пути в какие-то свои игры.

– Спасибо, Алистер, - сказала учительница с длинной косой, которая привела его в школу в первый раз.
– Попробуем выучить с ними старые баллады так. У вас ведь снимают кино в стихах?

– Может быть. А Данни согласится снимать баллады?

– Установим очередность, - улыбнулся десантник.

– У вас что, каждый так может?

– Каждый - нет, но кто-то может. Поищем.

– Развей мои сомнения, ты специально учился?

Данни утвердительно кивнул.

– Где?

– В разведшколе.

– Где?

– Там учат хорошо представлять и запоминать, - встряла Гиата.
– Правда, Данни?

– Конечно, правда, - имперец обнял Гиату, кивнул на прощанье всем остальным и побежал легкой рысцой в сторону берега.

– Он за что-то обиделся?
– спросил Алистер, не понявший причину такого внезапного и скорого ухода.

– Нет, он не любит разговаривать вслух, - просветила Гиата.
– А телепатически при тебе нельзя, ты не слышишь.

– Почему не любит?

– Не знаю. Иногда бывают такие люди.

– И поэтому он перешел в десант?

– Не знаю. Пойдем домой? Получилось хорошее кино, правда? Пойдем.

– Ты сегодня не танцуешь?
– спросил Алистер, когда они, распрощавшись с учителями, свернули в свой переулок.

И так было понятно, что нет, раз она с таким энтузиазмом тянет его домой.

– Нет, Таиша будет петь. Или ты хочешь музыку? Или гулять?

– Дома лучше, - Алистер притянул девушку к себе и поцеловал в подставленный нос.
– Я рад, что ты никуда не уходишь.

В спальне в глаза бросилось новое украшение: аморфный зелено-сине-сиреневый комок, рассевшийся на подоконнике самодовольной каракатицей.

– Откуда это?
– поразился Алистер.

– Риэл подарил. Красивый?

– Ничего.

Особой красоты в каракатице не было, но подарок есть подарок... Гиата потянула через голову платье, и Алистер немедленно забыл и про цветастый ужас, выпускавший в их сторону тоненькие щупальца, и про детей в неожиданно удавшемся кино, и даже про сегодняшнюю трагедию, которая, как казалось еще несколько часов назад, не сотрется из памяти никогда.

С утра, он еще глаз не успел открыть, как в голову cнова полезли вопросы. Если имперцы так хорошо умеют фантазировать "съемки", то почему не пользуются? С какой стати Данни, с его феноменальным воображением, поперся в армию? И, кстати, как его захомутали играть с детьми? Будущих шпионов в этой школе, вроде, нет, или, по крайней мере, ему о них не сообщили... Алистер приподнялся на локте, и обнаружил, что Таиши в комнате пока нет, за окном разгорается рассвет, а Гиата смотрит на него с интересом из своего подушкового гнезда.

– Светлое утро.

– Светлое. Ты хочешь спросить?

– Ты, может, и не знаешь...
– но Гиата скорчила милую гримасу, и Алистер не стал упираться: - Почему вы все-таки не снимаете кино?

– Мы иногда снимаем, - улыбнулась девушка.
– А еще?

– Зачем Данни понесло в армию, если он может одним воображением создавать такие картины?

– Его там и научили, - объяснила музыкантша.
– А пошел он потому, что хотел. Многие мальчики хотят. Иверт и Элис тоже могут воображать. И Алли мог, раньше.

– А больше вы нигде не учите?

– В армии больше всего техники, и они ее лучше всех знают. Может, потом будем, когда все привыкнем.

– То есть просто пока не успели?

– Угу.

– А мог Данни не идти в армию?

– Не-ет, - протянула Гиата, садясь на постели.

– Почему?

– У него хорошо получается.

– И всем, у кого получается, обязательно в строй?

– Угу.

– А мне заливали, у вас все добровольно...

– За-ли-ваалли - это как?

– Врали, - перевел Алистер.

– Не-ет, - девушка ожесточенно замотала головой, разметав полурастрепанные косички.
– Конечно, не врали.

– Тогда как?

– Люди сами идут туда, где у них получается. Если у меня оружие валится из рук, а ехать непонятно куда далеко и без флейты я не хочу, зачем я пойду в армию? Данни любит бегать, и стрелять, и летать, и учить новые языки, и всегда быть на пределе всего - куда ему еще деваться? А моя сестра любит растить детей и кроликов. А играть ни на чем не умеет, и глупости не любит. Все разные. И все будут делать что-то свое.

– И что, если бы Данни решил посвятить себя искусству, ему бы разрешили?

– "Посвятить себя" - это как?

– Всю жизнь этим заниматься.

– Тогда это был бы не Данни.
– Гиата улыбнулась, наклонилась за поцелуем и вскочила.
– А мы покажем наше кино, Алистер?

– Почему оно наше? Я там всего-то пару слов сказал. Пусть дети показывают.

Спорить с Гиатой было невозможно... да и не нужно. И так понятно, что сама концепция лжи известна ей... не то чтобы понаслышке, но уж точно не из многолетней практики. И раз она не понимает самой сути вопроса, то это само по себе хороший ответ.

– У детей свое, а у нас другое, - продолжила гнуть свою линию девушка.

– И почему я о нем впервые слышу?

– Я говорила!
– Гиата возмущенно стащила любовника с постели и села сверху.
– Я спрашивала! Ты сказал, что готов снимать!

– Действительно сказал, не кипятись. Я забыл. Про что кино-то?

– Про нас! Как ваше, даже лучше. Только, конечно, без косметики, но все равно хорошо.

– Продолжай объяснять, - попросил Алистер, которого начали терзать самые черные подозрения.

– Риэл подарил мне... сниматель? киночек? Вон он.
– Девушка ткнула рукой в сторону расползшегося по подоконнику цветастого монстра.
– Он сделал кино, ночью. Я не могу сейчас тебе показать, здесь нет экрана, но попрошу ребят, и они тебе все покажут во дворце. А к вечеру я найду экран для кафе, и покажем там. Давай? Всем понравится.

Дар речи отнялся у Алистера так полно и надолго, что Гиата, похоже, успела всерьез обеспокоиться и даже слезть на пол.

– Не проси, пожалуйста, никого во дворце мне показывать, ладно? И вообще ничего им не говори.