Приключения сомнамбулы. Том 2

– Куда везут? – вырвалось у Соснина, снова непроизвольно.

– Куда, куда… – куда надо, к юбилею везут.

– Не, к юбилею по разбитой дороге не довезти.

– Так асфальтируют, и дубы спилили.

– Не, дорога к асфальту забором перегорожена, не провезти, – жёлтая каска надумала отправиться к ларьку, чтобы добавить пива.

– Так там в заборе дырища, проедут.

– Хрен, там поперёк доска нижняя, сдвоенная, вроде как порог, перешагнуть можно, а захочешь проехать – хрен.

– Там же мостки по наклону, и камни подложены.

– Не, камни дальше, – задержалась жёлтая каска.

– Так на х… вырезать нижние доски, на х… они, если проехать мешают.

– Как вырезать? Весь забор повалится.

– И на х… забор этот! Чинишь, чинишь, давно поломать пора.

– Не, нельзя без забора.

– Шашлык х….й у чурки, жилы одни.

– Чурка и есть чурка.

– Не, у меня без жил.

– Так то у тебя!

– А далеко везти? – спросил Соснин, робко пытаясь вернуть троицу сотрапезников к интересующему его сюжету.

– Далеко-о-о! – мечтательно протянула красная каска, вгрызаясь в мясо.

– Камни ещё дальше подложены, х… доедешь! – оранжевая каска потянулась к кетчупу… с губ капал жир.

– Чё-ё, дальше?

– Х… через плечо, уши заложило?

– И если объезжать, х… успеют, вон сколько ехать.

– Если б побыстрей ехали, тогда б…

– Как побыстрей-то, там теплотрасса парит, всё разлилось.

– Не, нельзя побыстрей, колесо отвалится, что тогда? – вернулась с бутылкой жёлтая каска, – укатится, потом – заменяй…

– Когда туда, на починку и очистку везли, аккурат отвалилось. Хрен знает куда закатилось, искали, искали, не нашли. И – глоток из бутылки.

– Так вот медленно везут, еле-еле, а как колесо отвалится, так быстро укатывается.

– Если бы так быстро, как колесо, успели бы.

– Колесо и есть колесо, пока обратно везут, тоже может отвалиться вполне, никто ж не подкручивает.

– А осенью грязища, увязнут. Лошади тяжёлые, ещё эти, ну, конюхи… тоже амбалы-то будь здоров! Из бронзы.

– Железо-то, на котором везут, ещё тяжелее.

– А за осенью – зима, не успеют… в пути заметёт, так хуже будет.

– Успеют! Юбилей-то ещё вон когда!

– Не, не успеть. Потом весна, развезёт.

– Ну-у, летом-то довезут… ну-у-у, опоздают, а довезут.

– Не, летом теплотрассу будем без отпусков менять, бригадир сказал, что план видел, за лето не успеть, всё разроем, а осенью… совсем близко зазвучала траурная мелодия.

– А зимой хрен довезут.

– Как справят без лошадей? Мост голый будет. И с воды ни х… не скрыть, все увидят, что не успели.

– Так и справят… на шопеновскую мелодию наложился капризно-плаксивый, почти забытый Сосниным детский голос. – Мы вновь по просьбе… с учётом приближающегося юбилея… показ десятисерийного… да, в глубине ларька, на полке над электрическими мангалами, потеснив бутылки, дрожаще светился экранчик.

из истории одного города (серия девятая: возвращение и смерть Собчака)

…по единодушному мнению осведомлённых наблюдателей внезапному бегству из-под капельницы опального, строго охраняемого политика мог посодействовать только Путин. И – несомненно – без помощи Путина парижскому изгнаннику трудно было рассчитывать на безопасное и прямо-таки триумфальное возвращение.

Сарай-стекляшка международного аэропорта Санкт-Петербурга. Собчака, загорелого, в светлом костюме и ярко-васильковой, расстёгнутой на шее рубашке, с букетом полевых цветов, стискивает толпа репортёров… а вот он медленно вылезает из машины, кладёт букет под Гром-камень у подножья Медного Всадника.

Сарай-стекляшка… тот же, из которого улетал Шанский, – единственное, что сумел сообразить Соснин.

…смерть его была неожиданной, потрясшей…

Заснеженный Таврический сад, мороз, у ограды – чёрный хвост очереди.

Новый кадр – толчея на Шпалерной, торопливо вышагивающий Кушнер с двумя красными гвоздиками, он в меховой шапке, наглухо застёгнутом тяжёлом пальто.

– С кэтчупом сдэлать или гранатовым? – кавказец, вытирая руки о жирный фартук, весело высунулся из жаркого пахучего чада, хитро подмигнул.

Соснин опасливо отодвинулся от ларька.

– Тысячи петербуржцев, – по-детски взволнованно вибрировал закадровый голос, – пришли проститься со своим первым мэром… многих, очень многих, увы, привело сюда чувство вины… белоколонное фойе Таврического дворца, гроб на вершине цветочной горы… Входит спортивной походкой, целует вдову…

– Кто такой этот Путин? – растерянно обернулся Соснин.

– Кто, кто, – зло полоснул взгляд из-под оранжевой каски, – кто надо.

Согнулись пальмы, упал кокос. Прелестная, с распущенными волосами, ныряльщица догоняла мохнатую мечту в синей-пресиней бездне… Райское наслаждение!

Чёрные головы, гривы тем временем заслонил арочный свод ларька, Соснин поплёлся на нежный стрёкот моторчика, доносившийся из-за ларька, слева.

вдоль путеводного забора

Лошадиные головы вновь вынырнули из-за ларька, поплыли, еле заметно смещаясь. Заборную дыру, в которую протаскивали из подъехавшей машины коробки с бананами, опять перечеркнула вдали платформа, казавшаяся неподвижной; опять штабель ржавых отопительных батарей, слипшиеся кособокие сараи-гаражи, сдавленные кучами мусора, два выгребных сортира, и опять чёрные лошадиные головы скрылись, на сей раз за массивной красной, с бойницами и скруглённой башенкою с пикой, стеной. Перед замком стрекотала газонокосилка, её старательно возил по травяным лоскуткам, лавируя между обломами панелей, кучами окаменелой извести садовник в блекло-голубом джинсовом комбинезоне. У высокого крыльца был разбит альпинарий с цветником, расползался по замковой стене плющ. Из зарослей лотоса, накрытых стеклянным колпаком, тянули шеи розовые фламинго.

Распуская веером хвост, зашелестел металлическими перьями приваренный к каминной трубе павлин.

На балкон вышла блондинка в бигуди и летучем сиреневом пеньюаре; рядышком положил передние лапы на перила красавец-дог.

Потянулась опять, причудливо выгибаясь и накреняясь, глухая, полусгнившая, с подпорками, дощатая плоскость.

что там, за поворотом?

За плавным, чуть ли не по циркульной дуге, изгибом забора, на который свисали ржавые рваные ветви колючей проволоки, старательно сплоченные доски были поновее, посуше, забор всё гуще пестрел объявлениями, афишами. «Предотвращаем импотенцию, лечим», «Секс по телефону, по субботам и воскресеньям – оральный секс по телефону, наш номер…», «Купим волосы, цена договорная», «Вампука, «Суп с котом», «Лазерная коррекция эрогенных зон», международный симпозиум «Конец истории», опять «Вампука». Поверх выцветших афиш «Довлатовских чтений» голая девица извивалась в объятиях железного монстра-киборга, приглашала на шоу в «Камелот»; стриженый «под горшок» русоволосый, улыбчивый Яша Блинов в огненной атласной косоворотке – с многовековой печалью во взоре и гитарой наперевес, Яша обещал вечер еврейских напевов; скоростные и комфортабельные автобусы фирмы «Hettich» при минимальном тарифе доставляли пассажиров в Германию из деревянных городов Русского Севера транзитом через блистательный Санкт-Петербург. Состоялось торжественное открытие маршрута «Великий Устюг – Дюссельдорф», Дед Мороз и Санта-Клаус заключили друг друга в объятия…