Принцесса на горошине

Не нравилось, но что я могла поделать?

Следующим вечером я была приглашена на ужин с родителями Марата. Причем, ресторан был для меня незнакомый, как Марат пояснил, заведение принадлежало татарской диаспоре в Москве, и кухня была соответствующая, как и обстановка, и посетители. С одной стороны это было неплохо, вокруг не будет знакомых, которые станут подходить и заводить ненужные разговоры, а вот с другой – я окажусь на чужой территории, без поддержки и чего-то привычного вокруг. Мне придется разговаривать с незнакомыми людьми на темы, которые их волнуют, пить и есть непривычную для меня еду. И при всём при этом, продолжать мило улыбаться.

Но всё же я старалась смотреть на происходящее с позитивом. Напоминала себе, что очень долго ждала этой встречи, знакомства, дальнейшего развития наших с Маратом отношений. А чтобы это произошло, необходимо понравиться его родителям. Найти с ними общий язык.

И, как я понимаю, не перечить его отцу.

К выбору вечернего наряда я подошла со всей ответственностью, знала, что родители Марата более благосклонно отнесутся к чему-то скромному, консервативному. И я была уверена, что с выбором угадала. Марат тоже ничего мне не сказал, даже похвалил вскользь, а вот его родители при знакомстве всё равно смотрели на меня с непониманием и настороженностью. Хотя, скорее всего, дело было совсем не в моём кружевном платье. Дело было во мне. Меня изначально восприняли, как препятствие.

В целом первый ужин с родителями Марата прошёл неплохо. То есть, не хорошо, но не катастрофично. Ожидания у меня были другими, я мечтала о том, что мы познакомимся, что я смогу внушить родителям любимого человека доверие, о внезапной любви ко мне и понимании речи, конечно, и не шло, но хотелось встретиться с ними и понять, что Марат зря меня запугивал.

Но нет, не зря.

Конечно, во время ужина все держались в рамках приличий, вели разговор, я улыбалась, отвечала на вопросы. Но вопросы ко мне были, в основном, бесстрастными, без особо интереса ко мне, как к личности, без любопытства к моей жизни и внутреннему миру. Словно, родители Марата были уверены, что я лишь момент несерьёзности в жизни их сына, московское увлечение, и всерьёз интересоваться мной не стоит. Понимание этого меня, конечно, задело, я весьма остро ощутила легкое отчуждение в мою сторону. Назим Агзамович и Алия Ренатовна больше общались с сыном, что и понятно, они давно его не видели, а я чувствовала себя неким ненужным приложением. Но продолжала бодро улыбаться, и отвечала тогда, когда ко мне обращались. Уже поняла, что вмешиваться в разговор и навязывать свои темы, не стоит.

А ещё я поняла, что боюсь отца Марата. Каждый его взгляд в мою сторону был настоящей пыткой. Меня пронзало чувство неполноценности от макушки до пяток.

В общем, я была разочарована.

– И что же, вы живете вместе? – неожиданно спросил Назим Агзамович, и взглянул на сына. Пристально и настойчиво. Я как раз в этот момент пробовала десерт, и моя рука с ложкой замерла в воздухе. Я тоже на Марата посмотрела. Заметила, как тот медлил с ответом, после чего покачал головой.

– Нет, папа. Конечно, нет.

«Конечно, нет». И что это значит?

Взор Назима Агзамовича снова обратился ко мне, и взгляд этот снова был изучающий и хмурый. Руку с ложкой я опустила, десерт так и не попробовала.

– А что говорит твой отец? – поинтересовался он у меня.

Я нервно кашлянула, постаралась улыбнуться спокойно.

– Папа… он уже достаточно хорошо знает Марата, у них хорошие отношения. Марат даже работает сейчас в компании отца. – Я на любимого взглянула, у меня был порыв дотронуться до его руки, я даже руку к нему протянула, но в последний момент её отдёрнула.

– Что он говорит по поводу ваших отношений? – настойчиво повторил отец Марата.

Я в растерянности моргнула, не до конца понимая, на что он намекает. Марат сидел рядом со мной и тоже молчал. На помощь, хотя, не уверена, что это была именно помощь, неожиданно пришла Алия Ренатовна. Она взглянула на мужа и негромко и достаточно мягко проговорила:

– Назим, в Москве совсем другие нравы. Марат не раз пытался тебе об этом сказать.

Я поняла, что мне стоит вмешаться, чтобы меня окончательно не записали в пропащие женщины. Я снова нервно кашлянула, и начала говорить звонким голосом:

– Конечно, папа тоже задаёт вопросы по поводу наших… - В последний момент мне показалось, что если я повторю слова отца Марата, который с явным сомнением рассуждал «о наших отношениях с его сыном», то я пойду у него на поводу, и поэтому решила немного свою речь подкорректировать. – По поводу нашего с Маратом будущего, но он понимает, что нам самим нужно определиться со своими планами. К тому же, у Марата новая должность, она требует полной отдачи, времени и внимания…

– А ваша мама, Марьяна? – заинтересовалась Алия Ренатовна.

– Мама погибла в автокатастрофе… давно, я была совсем маленькой. Я даже не помню её.

– Очень печально.

Я кивнула, соглашаясь.

Назим Агзамович тоже кашлянул, в сторонку.

– А ваш отец, значит, тот самый Дегтярёв.

Я взглянула на него, улыбнулась несколько смущенно.

– Да, это мой папа. – И добавила: - Он замечательный человек.

– Не сомневаюсь.

Закончить ужин на плавной ноте тоже не получилось. Родители Марата, конечно же, остановились у него, моё присутствие там было лишним, и после ресторана меня встречала охрана с Пал Палычем во главе. Что произвело впечатление, но, как я подозревала, совсем не то, которое было необходимо.

– Всё плохо, - пришла я к выводу, когда мы отъехали от ресторана. Мы с Маратом даже попрощаться не смогли, парой слов перекинуться не смогли. Мне казалось, что за мной неотступно наблюдал тёмный, мрачный взгляд Назима Агзамовича. Он разглядывал меня, то, как я стараюсь держаться поближе к его сыну, неодобрительно смотрел на автомобиль с охраной, и я уверена, что, как только я села в машину, он спросил у своего сына:

– Вот это ты хочешь привнести в свою жизнь?

– Мои родители очень консервативные люди, - оправдывался Марат позже. И бодро добавил: - Но они привыкнут.

Я была расстроена, уже который день.

– Почему ко мне нужно привыкать? – недоумевала я. – Я же старалась им понравиться. – Развела руками в недоумении. – Да я всегда всем нравлюсь.

Марат посмотрел на меня, затем улыбнулся, подошёл и положил мне на плечи тяжелые ладони. Наклонился, прижался лбом к моему лбу, заглянул в глаза. Позвал:

– Маш.

Мы встретились взглядами.

– Что? – переспросила я.

– Всё будет хорошо, - пообещал он. – Отец успокоится, мама привыкнет. Им трудно, пойми. Они живут в другом мире.

Я уцепилась за пуговицу на его рубашке, потянула.

– Но ты же собираешься жить в моём мире, правда?

– Да, - без тени сомнения ответил он. – Не переживай. Всё уладится.

После его обещаний мне стало немного спокойнее. Я согласно кивнула.

– Не буду, - повторила я за ним. – Не буду переживать.

Когда родители Марата покинули Москву, и наша с ним жизнь, как бы, вошла в привычное русло, без лишнего надзора со стороны, я, на самом деле, стала переживать меньше. Немножко меньше. Успокоилась. Только вспоминала знакомство родителей Марата с моим отцом. Оно прошло стремительно, обрывисто, опять же меня расстроило, но никто не ругался и, вроде бы, косо друг на друга не смотрел, и этим я себя успокаивала. Говорила себе, что со временем всё непременно уладится.