Пристанище

– Конечно. Мы все туда поехали.

– Вы помните, с кем там общались?

– С каким-то достаточно молодым сотрудником музея, не помню имя, если честно.

Валентина достала фотографию:

– Взгляните, не он?

– Да, вроде бы он. Возможно. Не буду утверждать, но это лицо мне знакомо. Похоже, это он.

– Хорошо, спасибо. – Валентина убрала фотографию Альберто Пардо. – А почему Ванда приехала с вами в Кантабрию? Она же не имела отношения к конгрессу спелеологов.

– Ее пригласил Паоло.

– Паоло?

– Да.

– Почему? У них были отношения?

Марк помолчал. Он явно не хотел втягивать друга в проблемы.

– Ну, сами понимаете, они люди еще молодые, одинокие, бездетные, свободные… Думаю, у них что-то было. Но виделись они редко, Паоло все время где-то мотался.

– Вы слышали про “Эдванст Грант”? Знаете про такую программу поддержки исследователей?

– Еще бы! Как я могу не знать, пару раз сам на него подавался.

Валентина и Ривейро переглянулись.

– Да? И успешно?

– Нет. Видимо, мои проекты недостаточно инновационные, – рассмеялся Марк.

– А вы не знаете, Паоло или Артуро подавались на гранты по этой программе?

– Думаю, могли. А если и не они сами, то кто-то из их коллег наверняка. Это же известная программа. Но она вовсе не единственная, полно других грантов, а денег на исследования всегда не хватает.

– Понимаю… А в этом году вы тоже подавались?

– Нет, в последнее время я сосредоточился на преподавании.

Валентина помолчала и спросила:

– Марк, где вы были вчера в шесть часов вечера?

– Разумеется, на спелеоолимпиаде.

– Весь вечер?

– Почти. Более того, я там давал интервью для местной газеты. Кажется, “Эль Диарио Монтаньес” называется. А после еще долго ждал фотографа. Это все легко проверить.

– Спасибо, так и сделаем, – кивнула Валентина.

Похоже, у Льянеса на все три случая есть алиби.

Археолог улыбнулся:

– Лейтенант, вы же видите, я готов к сотрудничеству, прошел медицинское освидетельствование, ответил на ваши вопросы… Но мне все же кажется, вы меня подозреваете, я прав?

– Сеньор Льянес, дело не в том, что мы вас подозреваем, а в том, что мы должны проверить всю информацию.

– Вот об этом я и говорю. Вы ведете себе, как и положено сыщикам, и прекрасно, это ваша работа, но я ведь тоже сыщик, так что если вы расскажете мне побольше, я могу оказаться вам полезен. Думаю, мало кто знает о других участниках конгресса больше меня.

– Вы сыщик? – с недоумением переспросила Валентина.

– Ну, можно это и так назвать. Сыщик-историк. – Он самодовольно улыбнулся. – А чем, по-вашему, мы, археологи, занимаемся? Строим предположения, расследуем, постигаем смысл находок, пытаемся понять, что перед нами – свалка, жертвенник, священное захоронение? Если понять, на что наткнулся, можно узнать многое о находках. Археология сродни расследованию, понимаете? Копание в деталях, поиск свидетелей…

– Свидетелей? – перебил изумленный Ривейро. – Где же их найдешь на захоронениях давностью в семь тысяч лет?

– Ох, как же вы ошибаетесь, сеньор…

– Сержант.

– Простите, сержант, – поправился археолог. – Свидетелями являются артефакты. Изображения на камне, предметы быта. Но зачастую приходится делать выводы только по окаменелым останкам. Например, это захоронение в Шёнеке. Знаете, как мы выяснили, кто и зачем убил двадцать шесть человек?

Валентина, Ривейро и Хайме Лерман молчали, но лица их выражали интерес.

– КЛК!

– Кто?.. – Валентине разговор начал казаться слегка сюрреалистичным. Свидетель и одновременно один из подозреваемых управлял беседой.

– Культура ленточной керамики. Точнее, ее представитель. Это типичный для них способ убийства. Удар по голове, раздробленные ноги, стрелы… Если проследить паттерн, то можно найти убийцу, прямо как в детективных романах.

– А зачем они это сделали? Я хочу сказать, зачем убили тех людей? – Ривейро даже не стал скрывать любопытства.

– А вот тут в дело вступает геология!

– Чего?

– На этот вопрос ответить может геология. И поэтому без специалистов вроде Паоло нам не обойтись. Исходя из геологических данных, мы можем установить, что такие массовые захоронения датируются периодами сильных климатических изменений. В такие периоды выживаемость племени зависела от числа ртов, которые приходится кормить. Кстати, и у нас скоро грядет глобальное потепление, помните?

Валентина в изумлении смотрела на Марка Льянеса. Она никак не могла взять в толк, кто перед ней – шарлатан или чокнутый ученый. Ясно было одно: если алиби этого человека подтвердятся, его можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Но дискуссию о глобальном потеплении придется отложить.

Она поблагодарила его за участие и попросила оставить номер телефона.

Уже у двери Марк Льянес вдруг развернулся:

– Лейтенант, вероятно, я не кажусь эмоциональным человеком, но я любил Ванду. И если могу как-то поспособствовать следствию, только скажите.

– Спасибо, сеньор Льянес, мы вам благодарны.

Валентина ждала, что он уйдет, но Марк продолжал стоять, словно не решался что-то добавить.

– Знаете, может, вам стоит взглянуть на улики, на жертв, не связывая их? Рассматривать эти смерти не вместе, а как отдельные случаи.

– Извините, я не совсем понимаю.

Марк вздохнул, готовясь изречь очередную мудрость.

– Раньше, когда ученые обнаруживали новую пещеру, прожекторы устанавливали повсюду и освещали ее целиком, чтобы сразу рассмотреть все следы, рисунки и окаменелости. Но это ошибочный метод.

– Почему?

– Потому что следы в пещере – это не целое. Они не связаны между собой. Поэтому наскальные рисунки нельзя рассматривать как единое полотно. Разве десять тысяч лет назад люди входили в хорошо освещенные пещеры? Конечно же, нет. Они пользовались чадящими факелами, которые выхватывали из тьмы лишь маленький участок пространства. Если бы мы следовали их примеру и входили в пещеру тоже со скудным источником света, то поняли бы, что все эти рисунки, все эти чудесные охотничьи сценки имеют вполне конкретный практический смысл – это указатели, которые помогают передвигаться по пещере, к ее дальней части или к другому выходу.

– Что вы хотите этим сказать, сеньор Льянес? Боюсь, у нас нет времени на ваши загадки, – раздраженно нахмурилась Валентина.

– Только то, что и сказал, лейтенант. Вы расследуете три убийства, которые, возможно, имеют что-то общее. Но я нахожу ответы, только если изучаю каждую окаменелость отдельно.

“Он учит меня вести расследование. Ну охренеть”, – подумала Валентина.

Льянес кивнул прокурору, потом Ривейро и снова обратился к ней:

– Мне нравится сравнивать пещеры с женщинами. Если женщина разденется сразу, то не возникнет никакого ощущения недосказанности, тайны. А когда она раздевается постепенно, то пытаешься угадать, какая она под одеждой. Шаг за шагом, понимаете? В конце концов пещеры всегда обнажают свои сокровища.