Пристанище
Шрифт:
С Паоло она пересекалась еще несколько раз, когда тот приезжал в Индию. Он увлекся идеями “Лавлока”, его не пугала радикальность их методов.
– Извините, а мы скоро взлетим?
Анне хотелось только одного – поскорее отсюда убраться.
Стюардесса нервно улыбнулась. Они ждали в самолете уже почти полчаса. Пассажиры начали переговариваться – вдруг какая-то неисправность в самолете? Или задержка из-за багажа?
– Не волнуйтесь, сеньорита, уже взлетаем. Мы ждали, когда освободится полоса.
– Спасибо.
Анна посмотрела в иллюминатор. Ей стало не по себе. Она отключила телефон, но, может, стоит включить его? Вдруг что-то произошло? Возвращаться ей некуда, Паоло вылетает завтра утром. Ни улик, ни зацепок, ничего.
Она мечтала поскорей добраться до штаба “Лавлока” и переговорить с Гектором, лидером “Лавлока”. Разговор с Оливером подтвердил ее догадки: Гильермо получил солидное наследство, за счет которого организация могла бы существовать довольно долго. Нужно проявить настойчивость и снова обратиться к Гильермо, пока Оливер не подошел на опасно близкое расстояние. Времени осталось мало. Может, проще всего избавиться от Гильермо и сделать наследницей ее? Не так уж и странно, если эксцентричный бродяга оставит завещание в ее пользу – в конце концов, у них была любовь.
Надо все обдумать. Она слишком сосредоточилась на “Эдванст Грант”. Анна злилась, понимая, что, несмотря на все усилия с ее стороны, они все равно могут остаться без финансирования. Но Гектору придется признать, что она сделала все возможное, она убила двух человек.
С Хельмутом Вольфом все прошло гладко, тело она сбросила в болото. Напичкав его таблетками в Мадриде, она отправилась в Комильяс, где через пару дней должен был начаться конгресс. Пришлось снять номер в отеле, но сначала она поколесила по округе, наткнулась на это мрачное болото и избавилась от трупа. Уже светало, она чувствовала себя разбитой после ночи за рулем, было холодно.
Она вспомнила просьбу Паоло в самый последний момент; в Германии она так разозлилась, когда им отказали в финансировании, что это вылетело у нее из головы. Какая романтичная бессмыслица!
За полгода до этого Паоло снова побывал в Кантабрии. Его посетила дурацкая идея. В музее Альтамиры он попросил показать ему монеты, найденные в пещерах Пуэнте-Вьесго. Объяснил, что хочет сфотографировать их. А когда тот болван Альберто Пардо отвлекся, выкрал четыре монеты. Паоло собирался подкинуть их в разные значимые музеи Европы, чтобы вызвать интерес, монеты изучили бы и выяснили их происхождение. И тогда тот клад наверняка вытащили бы из запасников и включили в экспозицию Альтамиры. А Паоло таким вычурным образом доказал бы Ванде свою любовь. Паоло только-только выбрался из омута вины из-за гибели Хельдера, а после японского проекта намеревался сделать Ванде предложение. И он планировал обратить ее в свою веру, увлечь идеями. Анна считала, что план этот заранее обречен на неудачу, но все же уступила, потому что к тому моменту Паоло достаточно активно участвовал в деятельности “Лавлока”.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала с монетой? – удивилась Анна, когда он впервые попросил ее об одолжении.
– Ты же встретишься с Вольфом в Германии. Пусть потом монету внезапно обнаружат где-нибудь в их фонде, изучат ее, а уж я похлопочу, чтобы установили ее происхождение.
– А почему ты сам этим не займешься?
– Потому что я засветился в Альтамире. Как только монету опознают, наверняка всплывет и мой визит к ним. А если монету подбросишь ты, у меня будет алиби, потому что сам я в это время буду в Неаполе. Если же меня о чем-то спросят, то я просто сфотографировал монеты, и все.
– Ты правда считаешь, что так завоюешь ее? Не лучше ли просто цветы подарить?
– Она оценит, – убежденно ответил Паоло. – Я подумываю оставить монеты в других музеях. Вот увидишь, как тогда о них заговорят.
– Или тоже уберут в ящик, – возразила Анна.
– Может, и так. Но хуже точно не будет, мы просто дадим монетам немного подышать.
– Ладно, уговорил, – согласилась Анна, забирая у него монету. – Оставлю в какой-нибудь витрине.
Паоло
вздохнул:– Сомневаюсь, что этот козел Вольф даст нам финансирование, он явно не готов рисковать, ему лишь бы удержаться на насиженном месте.
Сидя в самолете, который должен был доставить ее в Лондон, Анна криво усмехнулась. Паоло оказался прав: Хельмут Вольф отказал в финансировании.
Когда три недели назад она наткнулось на то болото, оно показалось ей идеальным местом, чтобы избавиться от трупа. Она вспомнила про монету и чуть не рассмеялась тогда. Вот уж прекрасная возможность привлечь к монетам внимание. Удивительно, но не было ничего – ни страха, ни чувства вины. Убить ради благородной цели казалось чем-то само собой разумеющимся. Одним ублюдком меньше, только и всего. Анна с трудом вытащила тяжелое тело из машины. Подхватив Вольфа под мышки, поняла, что он еще дышит, слабо, но дышит. Анна положила тело, достала из своего чемодана индийскую рубаху, которую использовала как ночную сорочку, и вытянула из нее синий шнурок, тонкий, но достаточно прочный. Обмотала его вокруг шеи Вольфа и стала затягивать. Двадцать секунд. Тридцать. Ну так что – умер или притворяется, из последних сил пытается ее перехитрить? Ах да, монета. Она достала монету, лежавшую в маленьком пластиковом пакетике, обмотала пакетик шнурком, завязала узел, а затем пропустила концы шнурка через брючную петельку. Когда найдут труп, о монете точно заговорят. Вот только откуда ей было знать, что чертов немец будет тухнуть в болоте три долбаные недели?
Закончив возиться с монетой и шнурком, Анна распрямилась и увидела, что Вольф зашевелился. Она так и застыла. Господи, этот козел все еще жив. Да что с ним такое? Он что, бессмертный?
А Вольф тем временем пришел в себя, попытался встать на четвереньки, упал, принялся слепо шарить вокруг, хвататься за шею. В уголке его рта запузырилась пена. Анна столкнула его в болото, уверенная, что уж в воде он точно захлебнется насмерть. Разумеется, она не могла предположить, что Хельмут Вольф умрет не от этого, а что у него просто не выдержит сердце. От ужаса.
Чемодан Вольфа она швырнула вслед за телом, проследила, как смыкается черная болотная жижа.
– Послушайте, мы уже почти час ждем. Мы вылетим когда-нибудь?
– Уже скоро, мы ждем очереди.
– Да какая очередь! За все время не взлетел ни один самолет!
Остальные пассажиры тоже принялись возмущаться.
– Пожалуйста, прошу вас, потерпите, осталось совсем немного. – И стюардесса скрылась в кабине пилотов, где явно происходило какое-то оживленное обсуждение.
А что, если Паоло все же раскололся? Анна ощутила, как в душе заскребся страх, как напряглось все тело.
Анна вспомнила последний жалкий романтический жест Паоло. Переодел мертвую Ванду принцессой, отнес ее на тот заросший травой средневековый бугор и вложил в руки вторую монету. Какая нелепая театральщина. Собирательница времени – вот что Паоло хотел сказать, зажав монету в руке мертвой Ванды.
Альберто Пардо монету он оставил уже совсем без всякого смысла, словно в память о визите туда с принцессой.
Подобные глупости были чужды рациональному уму Анны. Она не сомневалась, что познала истинную любовь. Любовь к миру. А не то, что все считают любовью, – гормональный всплеск, инстинкт размножения. Дружба, готовность пожертвовать собой ради великой цели – вот истинная любовь, бескорыстная и вечная.
Она никак не могла взять в толк, каким образом археолог из Альтамиры догадался, что в музейном хранилище не хватает монет, и почему связал это с посещением Паоло. В прессе ведь ничего не писали о монетах. Альберто Пардо, обнаружив, что в запаснике недостает четырех монет, отыскал электронный адрес Паоло и отправил ему письмо, в котором поделился своими подозрениями. Еще и по телефону стал названивать. Наверняка Паоло оказался единственным за два года идиотом, который интересовался этими никчемными монетами.