Призраки иного мира

— Операция всё ещё продолжается, хоть и приняла негативный вариант. Выполнять.

— Что делать с Прайдом? – спросил один из пегасов. На данный вопрос я решил ответить в саркастичной манере:

— Возьмём его с собой на "Мститель", – судя по удивлённым мордам, копытные не поняли сарказма. — Я как раз собирался завести домашнее животное. Назову его «Прайдисос Яйцелизер», - сарказм снова оказался не понят. — Блядь, не поняли?! Оставляем как есть!

Далее я, закрепив большой гаечный ключ ремнями (от сумки с противогазом) на спине, развернулся и направился к выходу из лаборатории, смотря боковым зрением, как одни пегасы приводят в чувство других, а одна из них осторожно тычет Прайда в бок гаечным ключом, тот в ответ лишь глупо улыбался. Я сделал из этой "Ацкой Гончей в теле пегаса" совершенно мирное существо - над этим даже можно посмеяться. Судя по роже Прайда, ему нравилось его нынешнее состояние. Мне же было не до улыбок - действие адреналина стало проходить, а боль ощущаться всё сильнее, так что моя походка сменилась на прихрамывающую. Похоже, для летающих я сейчас скорее обуза, но они не стали это озвучивать.

Пройдя сквозь крупные двери, я прислушался к фоновым шумам и понял, что теперь бой снаружи не такой ожесточенный - стрельба стала более редкой, но не прекратилась, пожалуй, это хороший знак. Далее включаю рацию, но в гарнитуре слышу лишь неразборчивые шумы. Немного постучав по ней, я исправил эту проблему, благо, что рация уже была настроена на частоту НКР, вот только услышанное звучало совсем нерадостно.

— Центр, это "Мантикора Четыре"! СНС укрепились в жилых кварталах, требуется подкрепление!

— Это "Питон Шесть"! "Громовержец" продвигается вдоль развлекательной зоны!

— Это блядь платформа на облачной опоре!
– судя по голосу с деревенским акцентом, позывной "Центр" носил Виндшир и, будучи с переломом, он отправился командовать боем - это вызывало уважение. — Разрушьте опорное облако!

— Невозможно - облако защищено множеством турелей и восстанавливается после прямых попаданий!

— Блядь! Пиздохуи догадались устранить уязвимость!
– секундная пауза, и Виндшир продолжил. — Вести огонь на подавление, не позволять СНС менять позиции и дожидаться приказа! Элемент смеха уже вызван!

— "Центр", это "Вайт Краун", - судя по голосу и позывному, говорила Селестия. — Призрак на вашей частоте.

— Вас понял, - сказал Виндшир. — Все слышали?
– риторический вопрос. — Переходим на резервную, - далее слышался лишь треск.

Быстро же Селестия догадалась, хотя она - разумный компьютер, покруче любого из Земных шахматных. Не нужно удивляться, что она просчитывает мои ходы наперёд, тем более такие очевидные. Однако и я могу предугадывать её действия, а тем более такие очевидные, как выход на связь и предложение о полной и безоговорочной капитуляции. По ПОНЯтным причинам капитуляция для меня неприемлема - не знаю, что со мной сделают, но уверен, что это окончится моей второй смертью, да и опыт, полученный в башне Тенпони (когда в меня забивали гвозди и гладили утюгом), был весьма болезненным. Повторять данный опыт не собирался, но выключать рацию не стал. Дело в том, что, по сути, я поставил себе целью встретиться с Селестией и задать ей много вопросов. Конечно, сейчас я не могу говорить с позиции силы, но было бы глупо только из-за этого отказываться от переговоров.

— Грей Стоун, - Селестия начала с произнесения моего ненастоящего имени, — не знаю, кто ты на самом деле, но в историю нашего мира ты уже вошёл под данным именем, - может, это и кажется неуместным, но мне до сих пор голос Селестии кажется удивительно приятным. Даже когда она говорит на русском с сильным акцентом:

— Я знаю, что ты слышишь меня. Неужели тебе нечего сказать?

– последнее было сказано на местном английском.

— Если хочешь от меня избавиться, то просто расскажи, как перенести моё сознание обратно на Землю, - я решил действовать "с места в карьер" и сразу перешёл к делу. Говорил при этом на местном.

— Если бы машинные эмоции не были фальшивыми, то я бы рассмеялась. Неужели ты думаешь, что я так просто всё расскажу?
– разумный компьютер сделала секундную паузу. — Хоть теперь я и не элемент честности, но буду с тобой честной. В нашем мире тебя ненавидят, и я не исключение, однако мой машинный расчёт подсказывает - ты мне нужен.

— Интересно, для чего?
– задал саркастично-очевидный вопрос.

— Это сюрприз, но в своё время узнаешь.

— Не люблю сюрпризы, и моё время закончилось ещё на Земле.

— Тогда тем более, ты должен перестать сеять в нашем мире хаос и покорно сдаться.

— Это вряд ли.

— Тогда тебя возьмут силой.

— Тоже вряд ли.

— Я уже поняла, что ты не очень умён и не отличаешься красноречием, - на этом моменте Селестия изобразила в голосе усталость, — но всё же должен понимать: ты находишься в парящем среди облаков городе, откуда некуда бежать. К тому же, он окружён союзной нам наёмной армией, которая сейчас добивает ваше жалкое сопротивление.

— Красноречие – это оружие женщин. Предпочитаю словам действия, да и, судя по тому, что я слышал ранее - сопротивление не такое жалкое.

— Это временно. Ты этого не видишь, но сейчас в небесах ведётся ожесточённый бой, и когти у грифонов остры, так что ваш зонтик уже покрылся множеством дырок. Его уничтожение дело одного часа, если не нескольких минут. В любом случае - ты и СНС обречены, но сдавшись и приказав своим пони прекратить сопротивление, ты спасёшь много жизней.

— Только среди спасённых будет больше наёмников, да и для пони из СНС спасённая жизнь окончится на эшафоте или за стенами тюрьмы.

— Обещаю, что эшафота не будет, а жизнь в тюрьме всё равно лучше смерти.

— Не думаю, что бойцы СНС с тобой согласятся.

— Разумеется, но это так. Поверь, я прожила тысячелетия, и ещё столетие, будучи заключённой в памяти компьютера. Мне лучше всех известно, насколько ценно понятие жизни, и тем более, жизни в условиях лишения свободы.

— Какая ты заботливая, - говорил с сарказмом.

— Парадокс, но ты тоже, - здесь голос Селестии стал ещё более добрым. — Пожалуй, я была неправа, считая тебя абсолютным злом. Хоть ты и совершил много ужасных вещей, но всё же, тебе знакомо понятие честности и того любимого у твоей народности понятия: "Гуманизм", - последнее, произнесённое по-русски (но с акцентом) слово, придало речи особый оттенок.

"Милосердие" - поповское слово, "Гуманизм" - понятие пролетариата. Селестии также были известны эти понятия - она явно была знакома с русским менталитетом и сейчас пыталась это использовать. Как она говорила: "Хорошая история, жаль с русским акцентом" - мне эта история отнюдь не казалась хорошей. Будучи на стуле в допросной (в башне Тенпони), я тоже произнёс специфичную цитату про историю: "На деле всё зависит от воли одного человека". В действительности: "зависит многое, но не всё", и этот мир отнюдь не вертится вокруг меня.