Призраки иного мира

Крыша погодной фабрики была отнюдь не пустой. На ней располагались несколько технических будок с ящиками кондиционеров, одна стеклянная будка охраны, солидных размеров металлоконструкция похожая на недостроенную вышку сотовой связи (судя по лежащим рядом баллонам и сварочным аппаратам, её ещё не успели собрать) и самое интересное – вертолётная площадка с находящимся на ней конвертопланом. Вид последнего натолкнул меня на мысли об угоне. Когда тебя преследует толпа пернатых копытных, отсутствие элементарных навыков пилотирования (не говоря уже о первой смерти в небесах) - такая мелочь, которой можно пренебречь. «Окрылённый» данной идеей, я галопом бросаюсь к лестнице, но, видя, что у винтокрылого аппарата уже кто-то есть, встаю как вкопанный.

— Селестия сильно преувеличила твою непредсказуемость, - произнёс Виндшир, будучи в «ромбе» из четырёх единорогов, при этом демонстрируя свою наложенную на переднюю ногу шину. — Ты как мотылек, летящий на свет - делаешь все, чтобы спасти свою шкуру. Будь последователен – сдавайся, и проживёшь чуть дольше.

Параллельно речи пегаса меня окружала толпа преследователей. За это время они успели разбить стекло и выбраться на крышу, а теперь ходили (а некоторые пегасы и кружили в воздухе) вокруг меня с угрожающим видом – прямо как пираньи. Я, всмотревшись в данную толпу, заметил, что среди преследовавших пегасов были и редкие единороги, но в остальном это была «однородная масса». Табун копытных в белых рабочих одеждах, с мордами разного цвета, но с одинаково злобным выражением на них. Уверен, что я в их глазах выглядел также не как добряк – измазанный земной пони в рваном белом халате и тоже хмурой физиономией. Любование друг другом было недолгим (пять секунд, не более), но Виндшир заранее знал, что я откажусь, и продолжил свою речь, уже обращаясь к своим бойцам:

— Помните: принцессе он нужен живым! Шею и позвоночник не ломать, в голову не бить!

Сказанное означало, что прелюдии кончились – сейчас будет бойня. Моя бойня. Из меня будут делать «тряпичную куклу» - сломают ноги и рёбра, может, выколют глаза и ещё чего похуже (мне вспомнился покойный агент Голд). Пони только выглядят мирными лупоглазыми зверушками, в действительности они могут быть очень жестоки. Справедливости ради, я тоже не мирный, и решил перед бойней вставить своё слово:

— Лезете, так потом не плачьте! – произнёс на чистом русском.

Воздушная стихия - Смертельный дождь (часть третья)

Перед мордобоем время снова будто замедлилось, причём, настолько сильно, что практически остановилось. Я буквально чувствовал, как сердце остановилось, наблюдая статичную картинку из окруживших меня копытных. Будучи в таком замедлении, я не мог даже элементарно пошевелиться, но мог думать и, используя данную паузу, пытался рассуждать оптимистически.

Копытные не собираются меня убивать (только покалечить), значит, противники будут сдерживаться, я же, в целях самообороны, могу действовать более жёстко. Не то чтобы они будут более мягкими или я ранее себя сдерживал, но всё же нужно даже в такой ситуации искать что-то хорошее и утешать себя тем, что всё не так и плохо. Придя к этому нехитрому выводу, даже нехотя сравнил себя с Дарительницей, точнее с тем, как к ней относились её враги. Моя (в данный момент) и её (в прошлом) ситуация чем-то похожи.

Бегая по пустоши и устанавливая свои ковбойские порядки, Мелкопипка часто оставалась в живых лишь потому, что основные «злодеи пустоши» по разным причинам не собрались её убивать. Красный Глаз собирался использовать «выходца из стойла» как сознание "Новой Богини". Сама же "Богиня" (мутант с сознанием Беатрикс Луламун) использовала Пипку, чтобы заполучить "Чёрную Книгу". Бойцы Анклава сами по себе были гораздо более мирными в сравнении с обычными обитателями пустоши, и вместо того, чтобы стрелять, обычно предлагали добровольную сдачу в плен. Дарительница расценивала такой гуманизм как слабость (а гуманизм Вельвет как глупость) и, не задумываясь о морали, щедро раздавала хедшоты, рубила пегасов собственной кровью (кровяным мечом) и даже применила, так называемое, «мегазаклинание», которое уничтожило Богиню вместе с высшим руководством Анклава.

Увы, но, в отличие от героев пустоши, мне нечем стрелять, а моя кровь, хотя и использовалась в создании оружия, в нынешней ситуации бесполезна, а о применении оружия особой мощности можно вообще не думать. Тем не менее, ранее, чтобы убивать, мне не нужен был автомат, да и вообще, я сам себе оружие. Конечно, мне больше нравилось биться с врагом, будучи в полной амуниции и с автоматом наперевес, но такие случаи выбивались из общей практики. На деле, чаще приходилось биться в ближнем бою, и я в этом преуспел. Ранее я смог, ни много, ни мало, сцепившись с Ксенит в "рукопашной", обратить её в бегство, став чуть ли не единственным, кто после встречи с этой полосатой каратисткой не остался лежать мёртвым или парализованным. Хоть тогда я был под воздействием "веселящего дыма" и не помню, какие приёмы использовал, но с уверенностью могу сказать - её стиль "Падшего Цезаря" (с парализующими ударами), имел на мне ограниченную эффективность. Меня не парализовало, хотя координация движений нарушилась. Вряд ли те копытные, что меня окружили, владеют упомянутым боевым стилем зебр, что мне только "на руку". К боли я уже привык, на тренировках много раз отрабатывал бой против толпы, земные пони (в шкуре одного из которых я нахожусь) физически сильнее пегасов и единорогов, да и то, что Виндшир приказал своим бойцам сдерживаться, только увеличивает шансы. Хоть я и собираюсь добраться до разумного компьютера, но не в виде "тряпичной куклы", упакованной в ящик. Я буду драться максимально жёстко и скорее умру, чем позволю использовать свою серую тушку для каких то планов Селестии.

Вот примерно на такой мысли я начал ощущать, что сердце вновь застучало, пусть и с сильным промежутком, да и противники, ранее выглядевшие как статуи, теперь начали шевелиться. Не знаю, что это за аномалия, при которой всё замедляется, кроме моих мыслей, но теперь эта задержка подходит к концу. Совсем скоро время будет течь с положенной ему скоростью. Словами не передать моё волнение и то, как я хотел, чтобы эта задержка продолжалась подольше. Это был как момент перед смертью, в который вся жизнь проходит перед глазами, вот только у меня вместо жизни промелькнули очень странные образы с Земли . Моргнув, я прогнал этот симптом белой горячки и проговорил про себя: «Вышли пони на простор – мясо, кровь, кишки, хардкор». Теперь время вернулось к своей обычной скорости, «хардкор» начался.

Ещё в момент задержки я приметил зелёную пегаску с причёской (тоже зелёной) как у Хомейдж. Не знаю почему, но она не стала дожидаться момента, чтобы навалиться на меня вместе со всеми. Вместо этого она решила атаковать меня с левого бока. У пони бока наиболее уязвимы, и мой случай не исключение, вот только широкое поле зрения не позволило застать меня врасплох. На её хук справа я ответил выпадом, в котором, выставив своё копытце, взял пегаску за плечо. Далее притягиваю к себе её зелёную морду (чуть не поцеловались) и уже правой "рукой" провожу на пегаске классический бросок. Ещё до того как зелёная упала, коричневый пегас, поднявшись невысоко в воздух, нанес мне размашистый удар своей правой задней. А ведь Виндшир приказывал "в голову не бить" - по крайней мере, это показывало, что дисциплина у НКР хромает, чего не скажешь о ярости к моей персоне. Упасть мне было не суждено, многочисленные удары копытами не позволяли моей тушке принять горизонтальное положение. В те секунды я (точнее моя голова) был как мячик для пинбола, который постоянно отскакивал от многочисленных препятствий.

Интересный нюанс – били либо спереди, либо сбоку. Неужели копытные опасались подходить сзади, опасаясь классического лягания? Очень может быть, хотя Прайд не побоялся атаковать меня с кормы, и тогда его атака прошла успешно, но, похоже, другие копытные не учли моих индивидуальных особенностей (драться, стоя прямо) и слабостей. Однако я не собирался брыкаться как тупое животное и, выбрав момент между ударами, сгруппировался, уйдя в блок, и далее резко рванул, расталкивая копытных. Растолкать не удалось – я упёрся в тёмно-синего (как покойный Соуп) пегаса, но не растерялся и, используя ауру, взял того за горло. «Синяк» то ли от боли, то ли от ужаса изобразил непередаваемую гримасу и, потеряв равновесие, всё с тем же выражением упал на спину. Я также не удержался на ногах, но на каких-то моторных функциях совершил кувырок с последующим перекатом. Последнее было верным решением, так как, лёжа на спине, я различил ещё одного пернатого, который пикировал прямо на меня. Его я встретил лягающим ударом из положения лежа. Далее резко встаю на ноги и произвожу апперкот по физиономии красной пегаски.

То, что мне удалось выбраться из окружения, можно было бы назвать удачей, но я всё ещё был на открытой местности, что в моём положении было смерти подобно. В известной легенде «триста спартанцев» не смогли бы продержаться и десяти минут, если бы не выбрали позицию в узком ущелье. Также вспомнился один представитель корейского кинематографа, точнее его коридорная сцена , в которой персонаж, вооружённый молотком, в одиночку справился с целой толпой головорезов. Молоток у меня хотя и был (находился в одной из сумок), но в данной ситуации оружие ушло на второй план. Выбор позиции важнее.