Призраки иного мира

— Да, - ответил я. — В этом мире есть, кого стоит любить.

Далее я выдал краткое описание той кто меня любит, если бы она была человеком, но, учитывая другую мою любовь и все эти сравнения себя с боевой машиной, дали «специфичный» результат:

Красива она как корпус танка.

Как башня грудь её полна.

Как вал коленчатый проворна.

Как пушка она горда, стройна.

Она горяча как радиатор.

Поверь мне девичья душа,

Она как новенький аккумулятор,

Без подзарядки хороша.

Её глаза как фары блещут

И как цилиндры дышит грудь,

И губы как катки трепещут

Когда я к ним хочу прильнуть.

Клянусь я всеми клапанами,

Клянусь поршнями, шатунами,

И передачей бортовой

Люблю её как танк родной!

— Ээээ… эм… - даже Дарительница замялась от такого ответа но, придя в себя, продолжила столь же спокойно:

— Значит, нам проще понять друг друга. Видишь ли, не всем жителям нашего мира нравится, как я веду дела, но, судя по тому, что я вижу, в этом отношении мы несильно отличаемся. Точнее – ты гораздо хуже. Там, где я пытаюсь захватить и сохранить во благо других, ты просто всё уничтожаешь. Следя за тобой, я даже была удивлена, когда ты вместо того, чтобы убить жителей города, который хочешь захватить, начал взывать к их разуму, читая речи про коммунизм и картошку. Такого я не ожидала и не верила, что жители тебе поверят, пока не увидела их мятеж на своих мониторах. Однако удивление быстро уступило место прозрению. Я поняла, что в твоих речах был смысл. Ты, помимо желания вернуться в свой мир, тоже желаешь принести своего рода гармонию, и самое удивительное – я готова уступить.

— Я не принимаю уступок.

— Ты, наверное, не понял. Если это поможет спасти жизни, то я готова не только стать злодеем, но и пойти на сделку со злом.

— Нет, - снова ответил я, догадавшись, что у Литлпип с глазами.

— Не скажу, что удивлена такому ответу. Ты мне не веришь, хотя мы во многом похожи и можем найти компромисс. Думаю, ты и так знаешь, почему я тебя так ненавижу, так что дам тебе первое слово. Не стесняйся, скажи всему миру про своё ко мне презрение.

Тут я негромко засмеялся и, отвечая, произнёс первое предложения в посмеивающейся манере:

— Я тебя не презираю, а просто не боюсь. Наверное, ты к такому не привыкла. Ты называешь себя «героем пустоши», «элементом самопожертвования», борешься со злом, иногда красиво говоришь, но всё равно ты просто бандитка. Бандитка, с гордыней которой, сравнится лишь жестокость рейдеров пустоши. Ты ведь видела в зеркале свою суть рейдера. Некоторые вещи не имеют глубинного смысла, и их стоит трактовать совершенно буквально, но ты выдумала историю про добродетель и убедила в этом как себя, так и весь мир. Ты так давно в деле, что считаешь возможным после всего произошедшего и попытки задавить танком, обожраться минталками и спрашивать, почему мной нельзя помыкать и запугать как всех остальных. У меня иммунитет к красноречию, и я не Красный Глаз, который, выслушав единорожку под веществами, отдал ей атомную бомбу. Тебе не удастся меня обмануть, как полковника Отема, а после всадить пулю в голову. Ты зарываешься, а значит опасна. И зачем мне такой верить?

— Грей, знаешь, почему меня так бояться? – спросила Дарительница, приблизив свою морду.

— Почему?

— Потому что не дураки. И тебе стоило бы задуматься.

— А ты покажи о чём, прямо сейчас.

— Взгляни на своего мёртвого облезлого дружка и всё поймешь.

— Я неее мёртв, - неожиданно сказал Сулик, хотя его голос был, как у готового отойти в мир иной. — Просто перррегруппировываюсь.

— Это поправимо, - сказала Литлпип. — Не думайте, что если ранее вам удавалось убежать, то сейчас будет по-другому.

— Правильно, - согласился я, — будет по-другому. Если ранее ты, наслав на нас ураганы, заставила отступить, то сейчас всё иначе – теперь у нас есть танк.

Далее я пояснил причину такого вывода:

— Со стихийными бедствиями невозможно бороться. Приближается ураган — придётся убраться с дороги. Но когда ты в танке, ты можешь дать бой урагану. И победить.

Специфичная фраза. Преувеличение, но суть понятна и притом не лишена красноречия, которое у меня на очень низком уровне. Я даже сам удивился и, отстранившись от прицела, почесал затылок, желая вернуться в прежнее состояние. Дарительница тоже замялась и выдерживала паузу, а я зацепил свой взгляд на фигурке Дискорда. Мне показалось, или он мне подмигнул?

— Сильное заявление, - неожиданно произнесла Селестия, но я, прильнув к прицелу, видел всё ту же серую морду, — скоро оно будет проверенно. Пусть тебя не смущает название этого города. Это не Филадельфия, это Багдад.

— Люблю испытания, - сказал я.

Вообще-то не люблю, но тут была словесная дуэль, которую я не хотел проиграть, тем более лесбиянке под веществами. С другой стороны – я ведь мог принять предложение, тем более что совсем недавно сам такое предлагал, и технически это не я, а Дарительница идёт на уступки. Однако также недавно Литлпип на предложение мира ответила оцеплением и обстрелом из танков. Она упустила шанс, да и ей просто нельзя верить. Отем Лиф не даст соврать. Хотя она имела право отказать даже без учета, что ранее Вельвет Ремеди выступала с похожим, но ещё более щедрым предложением, и самое главное – она точно не врала. Однако я всё равно отказался, и считал такое решение верным. Также, Вельвет была права и насчёт того, что Литлпип никогда не простит смерть Хомейдж. Этих копытных лесбиянок связывало слишком многое, и какое-то спасение незнакомых жизней не заставит Литлпип отказаться от своей мести, пусть даже она утверждает обратное. Однако я не могу просто так отказаться, иначе со стороны это будет выглядеть, как бессмысленный отказ от мира. Нужно доказать, что Литлпип одержима местью и просто пытается меня обмануть. Нужно её спровоцировать. Она не просто так под веществами – они глушат её эмоции, оставляя больше простора для разума, но ведь я знал, насколько велика её ненависть ко мне. За смерть своей сосалки она, будучи одержимой ненавистью, разнесла пол Мэйнхеттена, и эта ненависть не пропала, нужно лишь её немного подогреть. Чтобы сделать это, я уже начал подбирать слова об их страстной однополой любви, но Лира, похоже, вновь почувствовала «струны души» и начала за меня. Причём, в своей музыкальной манере:

— Литлпип и Хомейдж, на дерево забрались, и там целовались

Я продолжил песенное озорство, но с другой рифмой:

— Тили-тили-тесто, Пипка и невеста, с Хомэйдж целовалась, с вошками осталась.

— ЗАТКНИСЬ И СДОХНИ, РУССКИЙ!!! – прокричала взбешённая Литлпип. Вот это настоящая "Дарительница Света".

Огненный экипаж - Железом и кровью

Взбесить Дарительницу Света - это оказалось даже слишком просто. Правда, перед этим я убил её сосалку и некоторых друзей - вот это было совсем непросто. Тем не менее, уверен, выбор был правильным. Ярость - плохой союзник, а у Пипки от данной эмоции буквально рог искрился.

— Рэд Краун, - помню этот позывной. Ранее им пользовалась Гаудина, — всем наёмникам компании Коготь!
– Пипка пыталась сохранять самообладание, но её голос сильно дрожал. — "Блэкмер Два" захвачен тремя уебанами из СНС! "Блэкмер Два" - приоритетная цель! Уничтожьте уёбков! Как только они сдохнут, сражение за город закончится, да и вся война будет выиграна, а каждому наёмнику я лично вручу десять тысяч крышек!

Далее Пипка сделала паузу, в течение которой тяжело дышала. Судя по дальнейшим ноткам смеха в её голосе, она надышалась какой-то наркотой, возможно, «винтом».

— Вообще я рада, что вы отказались. Посмотрю, как бойцы компании Коготь расчленят и выебут ваши трупы, если от них хоть что-то останется. Эх, сладко спать буду!

— На это тоже ответишь тупой рифмой? – неожиданно спросила Селестия. — Или закончились куплеты?

— Перевелись поэты, - ответил я.

— Поджарились котлеты, - добавила Лира, что было совсем не смешно. В смысле, что нас как раз хотят поджарить как котлеты.

Далее приглушил, но не выключил рацию - речь хотя и осталась разборчивой, но её не слушал. Итак, было понятно, что после мотивирующей речи Пипка прикажет окружить район, а после нас расстрелять из танков, из базук, да из чего угодно. Район нужно было покинуть пока в общей суматохе наёмники не успели перегруппироваться. Нужно действовать!