Призраки иного мира

"Головной офис" уборщиков - это одна из укреплённых точек. Нет сомнений, что Когти уделили ей особое отношение, но также есть шанс, что она всё ещё держится. Тем более сейчас , когда Пипка приказала наёмникам прекратить атаковать прежние цели, сосредоточившись на нас. Добравшись до этого места, мы сможем, объединившись с уборщиками, занять оборону, дожидаясь, пока огромная группировка ОФОТ выполнит свои задачи, или дождаться подкрепления СНС; годиться и то, и то. Проблема в том, что между нами стоит, пусть и ослабленная, но всё ещё мощная группировка Когтей. Селестия и Литлпип считают, что у нас нет шансов, но их не было и в прошлом, однако мы всё ещё живы. Нам не поставили мат. Этот случай - не исключение. Прорваться через наёмников можно. Это дерзко, рискованно, но шансы есть. Как говорится: "Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг"! Пощады никто не желает!" Правда, в нашем случае роль крейсера исполняет захваченный танк наёмников "Т-90 ATILLA MARK IX", но не велика разница – пощады не желаем.

Хватит лирики! Пока не сформировалось оцепление, район нужно покинуть. Так что отдал приказ "Вперёд", и Лира, нажав на педаль (за игрой на пианино она привыкла жать на педали), привела танк в движение, а я снова отметил один интересный факт - танк довольно шустрый. Конечно, когда он за нами гнался, эта особенность была на стороне противника, но теперь это наше преимущество. Понятия не имею, какой на этом танке движок, но по мощности он, похоже, сравним с газотурбинным. И при этом был не слишком шумный - негромкое жужжание из моторно-трансмиссионного отделения совсем не мешало, а переговоры наёмников и Пипки (Селестия молчала), звуча через треск помех, создавали специфичную боевую атмосферу. Я был прямо полон геройского духа и в мыслях представил, как под музыку из "Неуловимых" мы будем давить этим танком бронемашины наёмников . Лира, похоже, почувствовав "струны души", начала что-то напевать - хороший знак, лишь Сулик, сидя на месте командира, выбивался из атмосферы. Он был ... Был, как во всех смыслах труп - сидел, повернув на меня свою облезлую морду, смотря редко мигающим взглядом, будто это не гуль, а сгоревший танкист; с поправкой на видовую принадлежность конечно. Если всё провалится, то мой труп будет выглядеть так же...

Но я прогнал грустные мысли, сосредоточившись на виде через прицел, однако полностью сфокусироваться на нем не получалось – наркотики, которыми накачала себя Пипка, постепенно теряли свой эффект, так что в её речи появлялось всё больше противоречивых эмоциональных нот.

— Ты убил мою любовь!... Самым подлым образом!... Когда она была в ванной! – голос Дарительницы дрожал, будто она была на грани слёзотечения.

— Хули ты разнылась, Пипка!? Долбаёбки кусок! – а вот я говорил смешливым тоном, и пусть он был наигран, но уверен, что многих повеселила ирония, что я убил сосалку «Ремонтницы Тостеров» именно этим бытовым прибором.

— Призрак тупой обезьяны!
– вызверилась единорог.
– Ебучий серый хуесос!!!

— Как красноречиво. Я щас от тебя блевану, Литлпип.

— Завали ебало! Я захуярю тебя и всех членососов, что тебе помогают! Пиздец тебе, выблядок!

Да что с этой мелкой палкоголовой не так? Неужели она думает, что эти матерные неологизмы являются образцом красноречия? Определённо нет, но должен признать, столь малым количеством слов она успела мне надоесть, о чём я «мягко намекнул», однако рацию выключать не хотелось – вдруг там скажут что-то полезное. Пипку нужно заткнуть или хотя бы притупить её эмоциональность.

— Пожалуй, я скажу за всех, - сказала Лира, неожиданно вступив в наш диалог, — если выражу Литлпип запоздалые соболезнования по поводу кончины её особенной пони.

Сомневаюсь, что Лира действительно соболезновала, но в каком-то смысле она понимала Дарительницу. До войны она «тесно дружила» с конфетной земной пони и тоже долго горевала после её кончины.

— Да пошла Дарительница нахуй… - негромко сказал Сулик, судя по паузам, речь давалась ему тяжело. — Это она всё заварила… У тех, кого она убивала, тоже были особенные пони… А если и нет, то это ничего не меняет.

— Вы, суки, должны провалиться от стыда от того, что сделали! – судя по тону Литлпип, речи о соболезновании и её собственной вине в произошедшем не сильно помогли. — Вы сгорите от стыда!... Если не сгорите в этом танке! Хомейдж была ангелом, блядь! Ангелом, присланным с райских лугов!

— Между прочим, - перебила Лира, — я уверена, что Хомейдж сейчас в лучшем мире. Может быть, там у неё жизнь сложится, и она будет думать, прежде чем лизать пизду всяким зашедшим выходцам из стойл.

— Я вообще-то скорблю, ёб твою мать!!! Скорблю нахуй… - провыла наша собеседница. Похоже, вещества еще действовали, но теперь работали в обратную сторону.
– Моя скорбь будет вечной… Она останется в моей памяти! Воспоминания у меня никто не отнимет.

— Ебальник защёлкни… – тихо сказал Сулик. — Мы придём за тобой… Мы тебе башку к ебеням снесём.

— Попробуйте, хуесосы, - ответила Пипка. Я же, снова убавив громкость, отчаянно пытался действовать, не обращая внимания на речь.

Город в сером смоге казался нереально пустым, но даже через танковую броню слышались стрельба, канонада, взрывы и прочие "военные шумы". Город был как разворошённое осиное гнездо с поправкой, что одни "осы" убивали других, вот только этого я не видел. Возвышающиеся дымящие трубы, различные заводские корпуса, подбитая техника наёмников, иногда удавалось различить лежащие на дороге тела, но мы не сворачивали; наверняка теперь наши гусеницы оставляли красные следы - символично. На этих нехороших мыслях мы переехали железнодорожные пути, выехав на улицу с жилыми зданиями. Эти дома и ранее выглядели так, будто их не чинили со времен прошлой войны, но теперь в дополнение ко всему на них появилось множество свежих следов пуль и снарядов. Некоторые из них горели чёрным дымом, некоторые вот-вот собрались рухнуть, но большинство были ещё более-менее целыми, пусть и не имели неразбитых окон.

Именно из одного из таких оконных проёмов в нас полетел снаряд - бойцы ОФОТ приняли нас за наёмников, и после первого выстрела пустили "вдогонку" ещё несколько гранат. Благо, гранаты PRIG не отличались высокой пробивной силой, особенно когда попадали не в броню, а в навесное оборудование. Танк сильно не пострадал, но теперь у него был выбит правый "глаз" КОЭП. Честно говоря, я не сразу втупил, что произошло, в отличие от полосатого гуля. Сулик, несмотря на пулю в башке, не остался безучастным и, прильнув к прибору наблюдения, навёл огневой модуль на башне в сторону, откуда стреляли. Далее он, на что-то нажав (потом выяснил, что на месте командира была специальная педаль), заставил развернуться башню танка в нужную сторону. Я, поняв, что происходит, сам прильнул к прицелу, но, видя подсвеченное красным лазерным лучом окно, не стал открывать огонь. Те копытные были за нас, просто не знали, что этот танк захвачен, к тому же красный свет и вид поворачивающейся башни заставили их в панике покинуть позицию. Когда здание скрылось в смоге, я повернул башню обратно на двенадцать часов - враг был впереди.

Поравнявшись с длинным тёмно-красным заводским зданием, мы встретили первых наемников из оцепления. Десятка два копытных скучковались у БТРа и танка, аналогичного нашему "Т-90 ATILLA". Даже через смог я, смотря в прицел, видел в их больших глазах удивление. Они колебались, думая, что мы можем быть с ними в одной команде. Не доехав до них примерно пятьдесят метров, я, скомандовав Лире "Короткая!", развеял все сомнения. Выстрел, и в "заман" противника попадает наш снаряд. Не знаю, какого типа он был, но на дисплее была синяя полоска, и если не изменяет память, по стандартам НАТО, бронебойные снаряды помечают как раз синей полосой. Как бы то ни было, но снаряд пробил броню. Вражеский танк, произведя непроизвольный выстрел "в молоко" далее опустил орудие. Из его дула и люков тут же под большим давлением повалил белый дым, сменившийся струёй зелёного(!) пламени. Наёмники после такого даже не пытались отстреливаться, разбегаясь в рассыпную, однако убежали не все. Лира, помня уроки за пианино, не дожидалась команды "Вперёд", и, дав по газам, смяла как вражеский БТР, так и неосторожных наёмников. Параллельно этому я вёл огонь из спаренного с пушкой пулемёта, и даже Сулик, что-то мыча, вёл огонь из дистанционной турели на башне. Две минуты - и всё было кончено.

— Рэд Краун Питону Один!
– кричала Мелкопипка. — Почему молчите?!

— Вы потеряли Питона, - ответила Лира.

— Уёбки!
– Дарительница была в своей манере. — Не важно, скольких наёмников вы убьёте, сколько танков сожжёте! Вы все равно сдохнете в этом городе! Вы уже мертвы!

— Погибать, так с музыкой, - ответила музыкальная пони.

Действительно - погибать, так с музыкой! Это была одна из шуточных причин, почему я взял с собой Лиру. Но, похоже, копытная понимала это слишком буквально, хотя чего ещё ждать от той, кто была создана искусственно, причём, с врождённым музыкальным талантом? Не того, что произошло далее. Мне казалось, что Лира применит свою магию и сыграет на "наших струнах" какую-нибудь спокойную мелодию (она любила именно такие), но, светя своей дрелью, единорожка не создавала мелодичные звуки, она использовала обычный телекинез, и вскоре понял зачем. Просто в тесноте танка я не видел, что происходило, только жёлтый свет ауры, но, судя по звуку "зажёвывания" кассеты голодиска, Лира вставила тот в магнитолу. Наличие магнитолы на танке меня удивило не так сильно, как зазвучавшая мелодия, слова этой мелодии, а, главное, голос. Пускай ранее я его не слышал, но был достаточно наслышан о писклявой речи Пинкамины Дианы Пай. Теперь понятно, что было записано на кассетах, что лежали на её "мемориале".