Призраки Пянджа

Я глянул на Гречкина. Молодой сержант выглядел решительным. А вот о его товарищах-милиционерах того же самого сказать было нельзя. Они явно сомневались, стоит ли лезть в пекло прямо сейчас.

В принципе, я знал, что погранцы пойдут со мной сквозь забор. Пойдут даже Нарыв с Сагдиевым, хотя на их лицах читался явный скепсис относительно всей этой затеи. А вот решатся ли милиционеры?

— Мы пойдем, Артем, — сказал я, — организуем наблюдение и попытаемся выяснить, где засели эти гады. А ты с твоими как? С нами?

Гречкин наградил остальных милиционеров не по возрасту суровым взглядом. Сказал:

— Пойдем.

Таджичонок после слов старшего недовольно насупил густые сросшиеся брови. Худощавый же как-то замученно вздохнул. Тем не менее, возражать никто не стал.

— Ну и хорошо, — сказал я, — тогда погнали, мужики.

Когда мы прокрались сквозь щель в заборе и осмотрелись, то поначалу не нашли ничего особо-то подозрительного.

Старые, заброшенные склады представляли собой немногочисленные, на первый взгляд бессистемно разбросанные коробки зданий, соединенные между собой глиняными улочками и одновременно разделенные заборами из металла, дерева и сетки-рабицы.

Сараи стояли странно, как-то под углом друг к другу, словно брошенные детские кубики. Видно было, что это место когда-то строили быстро, второпях, отдавая предпочтение в первую очередь функциональности, чем красоте.

Сараев-складов было немного. Я насчитал шесть или семь штук. Это были полные советского функционализма здания. Длиной в пятьдесят-шестьдесят метров, построенные из шлакоблока и кирпича, они оказались не лишенными элементов местного стиля. Кое-где в их конструкции можно было рассмотреть арочные проемы вместо дверей или по-азиатски узковатые окна.

Плоские, словно в афганских домах, крыши сараев кое-где были шиферными. Другие укрывались камышовыми матами, придавленными автомобильными покрышками от ветра.

То тут, то там на боках корпусов можно было увидеть светлые пятна — стены были замазаны глиной.

Центром складского квартала стала неширокая площадь, уложенная из бетонных плит. Теперь она стала свалкой для битого кирпича, кое-где испещренной дырами от разобранных за ненадобностью фундаментов.

Больше всего на этой площади бросался в глаза старинный скелет грузовика «ГАЗ-51», от которого осталась одна только рама да ржавая кабина.

Это место напомнило мне не трущобы, но заброшенную за ненадобностью крепость, в которой больше не было никакой необходимости.

Здесь, в этом месте, пахло сухой, остывающей после жаркого дня пылью, а также гниющим текстилем — видимо, где-то забыли мешки от хлопка. От одного из складов тянуло сладким душком забродившего урюка, брошенного здесь когда-то.

Мы тут же рассредоточились по территории. Рассредоточились тихо и быстро, по-пограничному засели в секреты за подходящими укрытиями.

Мы вместе с Мартыновым и Алимом спрятались за ближайшим, низкорослым складом. Засели аккурат под надписью красным кирпичом на белом. Надпись гласила: «Пионеры! Храните соцсобственность!»

На другой стороне укрылись милиционеры во главе с Гречкиным, скрывшись за остатками бетонного забора.

Другие погранцы рассыпались то тут, то там. Скрылись так, что неопытному глазу невозможно было распознать их позиции.

Я стал слушать старый склад, словно границу. Внимательно всматриваться в старинные здания.

Где-то шуршала консервная банка, гонимая песчаным ветром. В трубах сараев выла под порывами тяга. На какой-то крыше кот скреб черепицу. В темноте тоненько завывали сычи.

Когда в дальнем блочном складе, что смотрел входом прямо на площадь, заурчал и тут же заглох двигатель, я напрягся. Напрягся и Мартынов, внимательно всматриваясь в его узенькие окошки, где внезапно заплескал тусклый, желтоватый свет керосиновой лампы.

— Там кто-то есть, — заметил Алим, стоящий прямо за мной.

— Надо бы проверить, — пробурчал Мартынов.

— Кажется мне, — я обернулся к нему, — никому, кроме наших «дембелей», тут быть незачем.

— Тогда надо организовать засаду, — сказал Мартынов тихо, — подобраться к ним и войти.

Я кивнул ему.

— Будьте здесь.

С этими словами я аккуратно, стараясь не выдать себя, перебрался на ту сторону двора, к милиционерам.

— Вон они, родимые, — сказал я Гречкину, когда тоже спрятался за бетонной секцией, рядом с ними, — надо брать.

— Брать? — удивился таджичонок, — как брать? А что, если они вооруженные?

— А у нас три пистолета на всю нашу команду, — сказал худощавый.

— Ну и хватит, — улыбнулся я, — вы же, надеюсь, обращаться с ними умеете?

— Обижаешь, — Гречкин одарил меня деланно недовольным взглядом, кивнул на таджичонка, — Хамзат у нас вообще отличник стрелковой подготовки.

— Ну и хорошо, — я кивнул, — значит, надо брать.

— Какой брать?! Надо вызвать подкрепление! — снова возразил таджичонок, видимо, перепугавшийся, что его, как отличника стрелковой подготовки, отправят на «штурм» в первом эшелоне, — недостаточно у нас сил! А что, если их там не четверо, а больше?!

— А что, если это и не они вовсе? — подключился к «оппозиции» худощавый.

— Ладно, товарищи милиционеры, — сказал я и приподнялся, жестом показал Нарыву с Сагдиевым и Уткиным приблизиться.

Когда милиционеры увидели, что пограничники, скрывавшиеся в укрытиях, стали стягиваться ко мне, то напряглись.

— Слушай, Селихов, — нахмурился Гречкин, — а ты чего задумал? Чего делать собрался?

— Чего-чего, — сказал я с ухмылкой, — понятно чего. Сейчас мы с ребятами туда пойдем…

Я кивнул на склад, в задних окнах которого горел тусклый свет, а потом добавил:

— И разведаем. А если придется — будем их брать.

Глава 23

Милиционеры оставались в нерешительности. Я видел это по их лицам.

Когда остальные погранцы, кроме Алима с Мартыновым, стянулись ко мне, Уткин тотчас же спросил:

— Ну что? Что делать будем?

Со всех сторон в меня уставились вопросительные взгляды погранцов.

— Идем к складу, — сказал я тоном командира, — далее — разведываем обстановку и на месте решаем, как действовать дальше. Ясно?