Призраки Пянджа

— Да нас сегодня же ночью примут! — возразил Ташкент.

— Если заляжем, не примут! — упирался Чифир, — нормально все будет, надо только не раскисать!

— Нормально?! Нормально будет?! Гульнуть же хотели на последок! — закричал Ташкент, — Гульнули, мля, что мужика не с того не с сего порешили! И…

— Молчать всем, — буркнул Саакян.

Ташкент тотчас же заткнулся.

Арсен знал — они его боятся. Все до единого боятся. Это хорошо.

— Отступать нам некуда, — усталым, хрипловатым голосом проговорил Арсен, — будем работать. Убежим — нас найдут где угодно. Найдет либо Советская власть, либо… Они.

Он мрачно заглянул в перепуганные глаза Ташкента и добавил:

— И лучше бы первой оказалась Советская власть.

Все снова притихли. В сарае стояла звенящая, неприятная тишина. Она сильно давила на уши. Заставляла душу быть не на месте.

— За то, что нам помогут перебраться через границу, придется заплатить долей от клада, — продолжил Арсен, — остальное разделим поровну. С вас работа, с меня связи. Как договаривались.

Саакян сузил глаза:

— И заднюю включать уже никто не будет.

На самом деле Арсен лгал. Легенда о каком-то «кладе», о ящичке, полном валюты, драгоценностей и царских червонцев, который он якобы нашел здесь, в Московском, была лишь уловкой. Уловкой, чтобы «завербовать» новых исполнителей.

Первым Арсен завербовал именно Чифира. Завербовал его еще несколько месяцев назад. До недавнего времени Чифир оставался лишь информатором. «Спящим», так сказать. Но не так давно его услуги все же потребовались.

Через него и распространилась легенда о кладе — маленьком тайнике, который еще в начале тридцатых зарыл в этих местах один завскладом. Якобы в торгсине, что тогда занимался тут скупкой драгоценностей у местных, оказалось много неучтенки и конфиската. И все это добро унес в свой «тайничок» тот самый завскладом.

Эти наивные мерзавцы, этот Ташкент со своей шайкой, мечтавшие о легких деньгах, быстро заглотили наживку. Стоило им показать один-единственный червонец, как у маргиналов не осталось никаких сомнений относительно правдивости россказней о «кладе».

Да только не знали они, что все это спектакль. Спектакль, имеющий совершенно другие цели. Вернее, не знали никто, кроме Чифира. Последний был неплохо осведомлен и о том, кто такой Арсен Саакян, с позывным «Паук», и о том, какую роль во всем этом деле играют он и его дружки. А какую — пакистанские «Призраки».

И уж точно знал мурый Чифир, что никто, кроме него и Паука, не вернется с этой диверсионной, в сущности, операции живым. Никто из них не пересечет завтра границу.

Зато вот у других… У других будет мимолетная возможность войти на территорию Страны Советов, пока все отвлечены масштабной диверсией, которую Паук и «дембеля» планировали.

— Подойдите, — сказал Саакян, вынимая из кармана брюк сверток карты и разворачивая его на колене, — Ташкент, возьми света.

Ташкент, как завороженный, взял керосиновую лампу.

«Дембеля» приблизились.

— Значит, смотрите. План прежний, — начал Арсен, — завтра ровно в пятнадцать ноль-ноль вы поджигаете склад ГСМ. Он вот здесь. Когда убедитесь, что началась паника…

Саакян поднял взгляд, обвел им темные от игры светотени лица «дембелей».

— Когда убедитесь, что началась паника, изо всех сил рвете когти сюда. Вот в это место.

Арсен ткнул грязным пальцем в карту. Потом уставился прямо на Ташкента.

— Там нас встретят наши «восточные гости». Пока в поселке будет паника и подозрения на диверсию, а пограничники отвлекутся, у нас появится возможность пересечь границу вот в этом месте. Пешими. Всем все ясно?

Глава 24

— Вот падлы… Контра… — не выдержав, прошипел Мартынов.

На лице старшего сержанта застыла маска настоящей холодной ярости. Когда мы встретились с ним взглядами, он мрачно кивнул головой на склад, мол, пора брать. Хватит сидеть тут да слушать.

Когда я отрицательно покачал головой ему в ответ, брови Вити еще сильнее сдвинулись к переносице. Не понравился ему мой ответ. Совсем не понравился.

И все же я считал — торопиться нельзя.

Было очевидно, что мы наткнулись на что-то гораздо более опасное, чем простые бандиты под личиной дембелей.

Перед нашими глазами разворачивался целый заговор. Заговор с целью крупной диверсии в поселке.

Да, для стороннего, неосведомленного человека все могло выглядеть так, что бандиты действительно готовы пойти на такой отчаянный шаг, чтобы скрыться за границу с неким «кладом».

Но мне казалось, что здесь все далеко не так просто, как могло видеться на первый взгляд.

Афганская война, тогда, в моей прошлой жизни, стала серьезной частью этой моей жизни. Тогда она изменила все. Сделала из меня того, кем я являюсь сейчас. Переиначила с ног до головы, хорошо ли это или плохо.

Даже уйдя в отставку, я не терял интереса ко всему, что случилось тогда, в те печальные и одновременно сложные для выполнявшей интернациональный долг советской армии годы.

Находясь в гуще этой бойни, сложно было видеть дальше круга задач, что ставит перед тобой командование. Сложно увидеть общую картину.

Нет, конечно, от знакомых офицеров и разведчиков я слышал всякое. Но все это сложить в одну единую картину тогда было непросто. Да и некогда было складывать.

И только потом, через много лет, когда я стал пристально изучать причины, следствия, отдельные проявления этой войны, тогда многое открылось моему новому взгляду.

Многим, что тогда произошло, я интересовался — и мотивами, коими руководствовались стороны, и методами, которыми они достигали своих целей, и, конечно, последствиями, к которым все это в итоге привело.

В том числе интересовался я и тем, как работала вражеская разведка. Американская, китайская, пакистанская. Вся эта кодла активно друг другу помогала, вместе работая против СССР.

И работали они любыми возможными средствами. Что ж, на войне любые способы хороши, тут нет никакого секрета.

С приходом и развитием в России интернета информации по Афгану стало столько, что хоть зачитайся. Заинтересованному человеку найти ее было совсем не сложно. А я был достаточно заинтересован.

Потому легко находил.

Я читал о методах и реальных рассекреченных операциях ISI против СССР в Афганистане. Читал про операцию «Циклон», проводимую ЦРУ с семьдесят девятого по восемьдесят девятый год.

И везде встречалось все одно и то же — вербовка под ложными целями, с сокрытием истинных; исполнители с криминальным прошлым; исполнение собственных планов под созданную провокаторами шумиху.