Призраки Пянджа

Читайте громкую новинку от Рафаэля Дамирова.

Уже вышел второй том, история набирает обороты!

Первый том — здесь: https://author.today/work/450849

Глава 28

— Конечно, — посерьезнев так, словно просьба касалась боевой задачи, ответил я.

Мартынов снова помялся.

— Сегодня, — заговорил он наконец, — когда я днем ходил до Тарана, в дозор проситься, а он мне не разрешил, я спросил его кое о чём.

— О чём?

Мартынов сглотнул. Поджал губы.

— Спросил, кто будет теперь вместо меня. Кто будет первым стрелковым командовать. И знаешь, что он мне сказал?

Я не ответил на этот вопрос. Мы даже не смотрели друг на друга. Мартынов говорил всё это, уперевшись взглядом в землю под сапогами. И я не спешил беспокоить его собственным взглядом. Знал, что это сейчас ненужно. Да и бессмысленно.

Потому я просто поднял голову. Глянул на звезды, что блестящей россыпью засыпали всё небо. Только тут, только на Границе можно увидеть такую красоту. В городе, да даже в поселке, где уже бывает световой шум — никогда. А тут — пожалуйста.

— Сказал, — продолжил Витя, — что ты будешь. Что он тебя поставит командиром отделения.

Я только молча покивал.

— Я хочу, чтобы завтра, когда я уеду, — продолжил Мартынов, — ты собрал ребят. Собрал и сказал им кое-что от меня. Сможешь?

Только теперь я глянул на Мартынова. Старший сержант почувствовал на себе мой взгляд. Почувствовал и тоже поднял глаза от земли.

— Конечно, — с легкой, теплой улыбкой, сказал я. — Конечно смогу.

— Хорошо, — Мартынов вздохнул. — Тогда слушай.

Машина приехала за дембелями в девять утра. Когда часовой по заставе распахнул шишиге из отряда ворота, дембеля уже ждали у ступеней заставы.

Вместе с ними были и офицеры. Были и те парни, которые остались сегодня свободными от нарядов.

Десять человек, десять дембелей, ярко выделялись среди остальных, одетых в повседневное ХБ. Парни нарядились в парадку, повесили на грудь награды и значки. Прицепили самодельные, нехитрые значочки, поблескивавшие на молодом утреннем солнце.

Каждый был при чемодане. Красивые, украшенные самодельными наклейками, изображающие эмблемы и пограничные столбики, эти чемоданы были почти пустыми.

Мало чего дембель мог забрать с собой с заставы. В основном это были какие-то личные и бытовые мелочи. Но было внутри и кое-что по-настоящему ценное — дембельские альбомы.

Красивые, смастеренные с тщательностью и уважением, они были разными. Каждый содержал в себе историю бойца, прошедшего свой нелегкий путь. Историю от повестки до…

— Братцы! Приехала шишига! — крикнул Синицын, размахивая всем своим стареньким фотоаппаратом «Смена М-8». — Стройся на фотографию! Последний кадр у меня остался!

Мое дежурство закончилось в восемь утра, но спать я не ложился. Дождался шишиги. Теперь, вместе с остальными, кто был свободен, остался во дворе, чтобы проводить парней домой.

Машина, урча двигателем, вкатилась во двор. Из кабины выскочили сержант с ефрейтором. Принялись открывать кузов.

— Давай у заставы! У заставы давай! — кричал Синицын. — Братцы, разойдитесь, дайте сфотографироваться!

Погранцы, с веселым гаканьем, с шутками и прибаутками, расступились. Вежливо отошли в сторону и офицеры, давая дембелям пространства.

Я смотрел на то, как парни строились для фото. Как Синицын было выбежал перед ними, чтобы сделать фото так, как он это привык.

Сейчас, казалось, не было в лицах погранцов никакой грусти. Они весело улыбались, смеялись и будто бы сияли изнутри. Каждый, даже Витя Мартынов, решил на сегодня оставить свою грусть по Шамабаду глубоко в душе.

— Мля! А я! — вдруг осенило Синицына.

— Синицын! Не выражаться! — зло буркнул было замбоя Ковалев, но Таран приструнил его одним только взглядом.

Тем не менее Синицын, как бы между прочим, пискнул:

— Виноват, товарищ лейтенант, — а потом тут же обратился к остальным: — Братцы! Кто может нас сфотографировать? Кто умеет?!

— Давай я! — вызвался Матузный. — Я фото сделаю!

— Ага! Фигу! Последний кадр! Запорешь, и че тогда? — возмутился Синицын.

Потом он принялся шарить веселым взглядом по погранцам и вдруг остановился на мне.

— Сашка! Ты парень надежный! Сможешь сфотографировать?!

— Смогу, — улыбнулся я и пошел протискиваться между спин остальных погранцов.

Когда выбрался к дембелям, Синицын сунул мне свой фотоаппаратик, сам подбежал к дембелям и пристроился сбоку. Состроил сначала по-дурацки веселую рожу, но когда Мартынов ткнул его локтем, то посерьезнел.

— Ну че, готовы, братцы? — сказал я, отходя подальше, чтобы поместить всех в маленький кадр.

— Так точно!

— Давай, Сашка!

— Всегда готовы!

Я нажал на спуск затвора. Фотоаппарат клацнул, навсегда запечатлев на фотопленке последние минуты пребывания наших дембелей на Шамабаде.

А потом с ними начали прощаться: парней обнимали, трясли им руки, хлопали по плечам. Офицеры тоже подошли. Стали жать им руки.

Ко всеобщему удивлению, Таран вдруг плюнул, махнул рукой и полез к дембелям обниматься.

Сержант с ефрейтором, приехавшие на шишиге, терпеливо ждали, когда дембеля освободятся от всеобщих рук и объятий. При этом сержант постоянно поглядывал на часы, и с каждой минутой лицо его становилось все кислее. Видимо, это не первая застава на их пути. Будет еще, как минимум, одна.

Когда наконец парни загрузились в кузов, водитель с ефрейтором вернулись в машину.

— Ну что, братцы! Поехали мы! — закричал Синицын, размахивая полупустым дембельским чемоданом. — Не поминайте лихом!

— Бывайте! — кричал Сагдиев.

— Хорошей службы, хорошей службы, парни! — прощался с нами Ваня Белоус из кузова.

— Ну что?! — рассмеялся Нарыв. — Давай, братцы! Ану — толкай их вон с заставы! Хватит, наслужились уже!

Мы все как один ринулись к шишиге. Уперлись, кто в кузов, кто в кабину. Со свистом, смехом, криком, принялись толкать машину вон с заставского двора.