Про что щебетала ласточка Проба "Б"

– - Вы ошиблись, сударыня, сказалъ онъ.

Альма тоже узнала его; она была такъ уврена, что тутъ не можетъ быть ошибки; отъ страха она едва не лишилась сознанія, но это продолжалось одна минуту.-- Хорошо что это не кто нибудь другой, сказала она, тяжело воздохнувъ. Готтгольдъ не отвчалъ; она продолжала: -- я уже не разъ просила его сказать вамъ это; все равно: когда нибудь вы должны же были бы узнать, а для васъ такое открытіе конечно могло быть только очень пріятно,-- но онъ все не хотлъ.

– - И у него были на то хорошія причины.

– - Какія причины? Умоляю васъ, скажите мн все!

– - Въ другой разъ и въ другомъ мст; теперь и время и мсто не совсмъ удобны для этого.

Вольнофъ вышелъ изъ дому.

– - Такъ до другаго раза! шепнула Альма, опуская вуаль и изчезая въ темной улиц, откуда она вышмыгнула.

– - Кто это? спросилъ Вольнофъ.

– - Кого только не потопитъ этотъ человкъ въ грязи! воскликнулъ Готтгольдъ.

– - Гд намъ давно уже слдовало бы искать-его, если бы мы хотли найти его, возразилъ Вольнофъ.-- Это была госпожа Селльенъ, не правда ли? Вы не выдаете никакой тайны: это было тайной только для насъ; здсь воробьи съ крышъ кричатъ объ этомъ. Въ конц концовъ, дло становится легче, чмъ мы думали; во всякомъ случа это необыкновенное счастье, что вы поймали Генриха Шееля. Лишь бы въ послднюю минуту не заговорило у молодца его прежнее чувство преданности!

– - Не думаю, Брандовъ слишкомъ сильно оскорбилъ это чувство; онъ поступилъ такъ безсовстно съ нимъ, своимъ подчиненнымъ,-- что это именно до глубины души потрясло и возмутило грубаго, но но своему все-таки честнаго человка. Нтъ, напротивъ: чего я боюсь -- это того, что нашъ образъ дйствій относительно Брандова не удовлетворитъ его -- и онъ захочетъ отмстить по своему.

– - Чтожь, разв онъ не правъ до извстной степени? живо возразилъ Вольнофъ,-- разв мы не отнимаемъ жертвы у вислицы? и если мы оправдываемъ себя тмъ, что есть преступленія не подходящія ни подъ одну статью уголовныхъ законовъ, которыя, между тмъ, хуже убійства и грабежа,-- то разв Генрихъ Шеель не можетъ примнить всего этого къ себ и желать, чтобы претерпнное имъ вроломство не осталось безъ наказанія? Простите меня, мой другъ, за мое нелогическое упорство! я вдь понимаю, что участь не одного хорошаго человка зависитъ отъ таинственности, съ какой мы приступаемъ къ длу. Тутъ это будетъ нчто въ род верховнаго тайнаго судилища или Божьяго суда, вмсто обыкновеннаго гласнаго суда. Но вотъ и клубъ. А не охотно оставляю васъ одного, но я чувствую, какъ и вы, что вамъ надо биться въ этомъ дл безъ секундантовъ.

Готтгольдъ ходилъ взадъ и впередъ но ярко освщеннымъ снямъ. Изъ залы, куда лакей въ галунахъ понесъ его карточку, раздавался шумъ, смхъ и звонъ стакановъ; въ контор еще сидлъ надъ своими книгами и усердно писалъ конторщикъ; въ гардероб была порядочная суета: то надо было принимать вещи вновь приходящихъ, то выдавать ихъ тмъ, кто уходилъ.

Лакей опять появился: господинъ Брандовъ проситъ извиненія, но онъ именно теперь очень занятъ; нельзя ли отложить до завтра?

– - Чего нельзя ли отложить? спросилъ Густавъ Плюггенъ, вышедшій вслдъ за лакеемъ изъ столовой и здоровавшійся съ Готтгольдомъ съ своей обычной шумной живостью, еще усиленною хмлемъ.-- Что? Брандовъ очень занятъ? пустяки! Занятъ? сидитъ себ за бутылкой Канарскаго да записываетъ пари, одно крупне другаго, въ свою проклятую книжку. Вс точно съ ума сошли, не смотря на то что Редебасъ и Отто и я не мало отговаривали ихъ: посл того, что мы видли въ Доллан, я все считаю возможнымъ. Будетъ то же самое что съ Герри Гарри въ Дерби пять лтъ тому назадъ. Былъ въ Англіи? Восхитительная земля: женщины, лошади, овцы -- прелесть! Старая моя острота, которая вчно остается новой. Что бишь я хотлъ сказать: говорить съ Брандовымъ? да отчего ты не войдешь? Доставь мн удовольствіе ввести стараго школьнаго товарища. Знаменитый художникъ! гмъ! вчера у президента слышалъ отъ принца Ироры, который познакомился съ тобой въ Рим -- и въ восхищеніи что ты въ Зюндин. Чортъ знаетъ что такое, просто должно быть, великолпіе! Говорилъ даже, что отыщетъ тебя; удивительно! Завтра также на скачкахъ? A propos, есть билетъ? Трибуна. А? Ножалуста, безъ церемоній! видишь, у меня еще полдюжины; сдлай мн удовольствіе! Ботъ сюда!

Слуга давно уже взялся за ручку дверей. Въ столовой собралось чрезвычайно большое общество -- члены клуба и ихъ гости, между которыми было особенно много гарнизонныхъ офицеровъ. Сидли за разными столами и пили шампанское; было весело, даже шумно. Никто не обращалъ вниманія на вошедшаго, въ томъ числ и Брандовъ. Онъ повидимому только-что всталъ изъ-за стола и въ настоящую минуту стоялъ въ глубин комнаты, среди группы, откуда со всхъ сторонъ обращались къ нему съ предложеніями, тогда какъ онъ, поднявъ вверхъ свою карманную книжку, кричалъ: "Не вс вдругъ, не вс вдругъ, если ужь вамъ непремнно угодно сдлать меня Крезомъ! Трутверъ, полтораста! Это мсто я назначаю для куммеровыхъ двухъ сотъ! Какъ, баронъ, на пистоли {Золотая монета, равняющаяся 5 талерамъ или 5 1/2 руб. сер.}? Плохое предвщаніе. Дальше! Плюггенъ? И ты тоже, Брутъ? Что такое? Какой-то господинъ -- опять! я очень занятъ! скажи этому господину...

Брандовъ вдругъ замолкъ; онъ только теперь замтилъ Готтгольда, стоявшаго до сихъ поръ позади него.

– - Я подожду, пока ты кончишь тутъ.

– - Теб слишкомъ долго придется ждать,

– - Мн некуда торопиться.

Готтгольдъ, вжливо и холодно поклонившись, вышелъ изъ кружка. Брандовъ страшно поблднлъ; мрачно и пристально смотрлъ онъ въ книгу для занесенія пари, и карандашъ дрожалъ у него въ рук. Что бы такое могло значить упорство, съ какимъ преслдовалъ его этотъ человкъ! Ужь не отбрить ли ему его передъ всей честной компаніей? Но вдь изъ этого можетъ выйти скандалъ, а именно сегодня вечеромъ скандалъ-то можетъ быть опасенъ.

– - Ну что же Брандовъ! мн некогда ждать! вскричалъ одинъ голосъ.

– - Когда же вы, наконецъ, сведете счетъ? сказалъ другой.

– - Ваша правда, господа, мн именно остается только счесть, сказалъ Брандовъ, закрывая книгу;-- потерпите немножко; дло идетъ, повидимому, объ очень важномъ для меня извстіи. Я сію же минуту возвращусь къ вамъ. Извините, пожалуйста.

– - Дйствительно, мн нужно сообщить теб довольно важное извстіе и, лучше всего, безъ свидтелей. Поэтому я, ради твоей же выгоды, прошу тебя похлопотать, чтобъ намъ никто не мшалъ.

– - Подумалъ ли ты также и о томъ, что теперь скоре я имю право обращаться къ теб съ требованіями, чмъ ты ко мн?

– - По моему мннію, я все обдумалъ,-- чего ты никакъ не можешь сказать о себ.

Они стояли нсколько поодаль отъ другихъ, тихо разговаривая и смотря другъ другу въ глаза.

– - Кто это такой? спросилъ одинъ изъ господъ, украсившій собственноручной подписью карманную книжку Брандова.

– - Безподобный малый! вскричалъ Густавъ фонъ Плюггенъ.-- Мой бывшій товарищъ по школ, знаменитый живописецъ; вчера у президента цлый вечеръ только и говорили что объ немъ. Протеже князя Проры! чудо а не малый! И я тоже закажу ему свой портретъ. Въ Англіи у всхъ знатныхъ людей есть такіе портреты, со всми любимыми лошадьми, собаками и остальнымъ прочимъ семействомъ. Былъ ты въ Англіи. Куммеровъ? восхитительная земля! Женщины, лошади, овцы -- прелесть.

XXXIII.

Они молча прошли сни и молча вошли въ одну изъ комнатъ, куда члены клуба могли удаляться для частныхъ переговоровъ. Но одному мановенію Брандова, слуга отворилъ ее имъ. Большая люстра, висвшая надъ покрытымъ зеленымъ бархатомъ столомъ, разливала свтъ по всей комнат; къ столу было придвинуто два бархатныхъ кресла.

– - Я думаю, что тутъ намъ ршительно никто не помшаетъ, сказалъ Готтгольдъ.

– - А я -- что комедія не долго продлится; ты видлъ, я былъ очень занятъ.

Брандовъ, какъ бы съ нетерпніемъ, отодвинулъ отъ стола одно кресло и бросился въ него; только это была вовсе не случайность, что лицо его оставалось совершенно въ тни, тогда какъ свтъ падалъ прямо на лицо Готтгольда.

– - Очень занятъ, повторилъ Брандовъ, барабаня пальцами но спинк стула,-- такъ занятъ, что долженъ былъ отложить свои счеты съ тобой или, лучше сказать, съ вами -- до завтра. И если, паче чаянія, ты такъ безстыденъ, что собираешься застращать меня, розыгравъ роль зачинщика, то говорю теб: берегись! Берегитесь! Вы знаете меня только вполовину; моему терпнію есть конецъ, и какъ бы я охотно ни избгалъ скандала,-- а въ настоящее время, признаюсь откровенно, мн очень хотлось бы избжать его,-- но если вы меня вынудите и дло безъ того не обойдется -- я готовъ... готовъ каждую минуту!

Брандовъ проговорилъ все это громкимъ, угрожающимъ тономъ; но его намреніе, очевидно, не удалось. Готтгольдовы глаза остановились на немъ -- съ такимъ презрніемъ, какъ показалось ему,-- онъ не могъ вынести этого взгляда и вдругъ перервалъ рчь, испугавшись во глубин души, когда Готтгольдъ спокойно развернулъ письмо, которое онъ еще передъ этимъ вынулъ изъ кармана.

– - Не прочтешь ли ты это письмо, прежде чмъ продолжать дальше?

У Брандова не хватило духу сказать: нтъ.

– - Отъ благороднаго Вольнофа, какъ мн кажется, ко мн объ теб?