Про что щебетала ласточка Проба "Б"

Онъ и въ самомъ дл исчезъ. Приближались ли къ нему преслдователи съ той стороны, и онъ, увидавъ это, пустился бжать дальше, или, можетъ быть, онъ нашелъ, что опасность миновалась и можно вернуться назадъ,-- но мсто, гд онъ только-что лежалъ, было пусто. Ошибка была невозможна; не смотря на глубокіе сумерки, этотъ обрывъ дюны еще довольно ясно отдлялся отъ темнаго фона неба. Не появится ли онъ еще разъ, а если появится, то дальше или ближе?

Прошло нсколько секундъ, впродолженіи которыхъ оба товарища едва переводили духъ. Такъ и есть! вонъ онъ, но уже ближе -- значительно ближе; онъ, повидимому, шелъ прямо къ нимъ, и теперь на этотъ счетъ не могло быть никакого сомннія. Черезъ нсколько минутъ разстояніе уменьшилось наполовину; они уже едва осмливались подсматривать за нимъ сквозь высокую осоку, какъ ни необходимо было имъ слдить за движеніями этого человка, который могъ въ послднюю минуту перемнить направленіе. Тутъ онъ прокрался черезъ пониженіе между двумя холмами близь лежавшей цпи и прошелъ но глубокой замкнутой со всхъ сторонъ котловин прямо къ той дюн, за обрывомъ которой они лежали. Она была выше всхъ другихъ -- и вроятно онъ намревался взглянуть съ нея еще разъ на всю окрестность, для удостовренія въ томъ что ему уже нечего опасаться ни съ какой стороны.

Они спустились фута на два, прячась какъ можно больше въ осок. Черезъ нсколько минутъ они должны были встртиться лицомъ къ липу съ Генрихомъ Шеелемъ; они явственно слышали, какъ онъ поднимался на довольно крутой откосъ и ругался на чемъ свтъ стоитъ, когда песокъ осыпался у него подъ ногами.

Они вскочили на ноги; въ одно мгновеніе они были уже подл него. Быстрымъ, какъ молнія, движеніемъ Генрихъ выскользнулъ у Готтгольда изъ рукъ, но повернувшись направо, наткнулся прямо на Іохена. Слившись въ одну плотную массу, противники покатились внизъ прежде чмъ Готтгольдъ усплъ подбжать къ нимъ. Іохенъ крпко держалъ Шееля, но когда они въ послдней разъ перевернулись, Іохенъ очутился подъ Генрихомъ; помощію отчаяннаго усилія Генрихъ высвободился и, выхвативъ изъ кармана длинный складной ножъ, готовился нанести страшный ударъ, какъ вдругъ Готтгольдъ схватилъ его за поднятую руку и вырвалъ у него ножъ. Тмъ временемъ Іохенъ опять уже былъ наверху, а Генрихъ Шеель, въ свою очередь, лежалъ на песк у подножія дюны, лицомъ внизъ. Іохенъ, придавивъ ему колнами плечи, намревался связать ему локти тонкою веревкою, которую онъ по кучерскому обыкновенію постоянно носилъ при себ.

– - Если ты свяжешь меня, то ужь заразъ и раздави меня, проговорилъ задыхаясь Генрихь Шеель: -- я не встану.

– - Пусти его! сказалъ Готтгольдъ.

– - Но вотъ это-то по крайней мр мы отберемъ отъ него, сказалъ Іохенъ, вытаскивая изъ кармана почти лежащаго на земл Генриха пистолетъ и передавая его Готтгольду. Генрихъ Шеель всталъ опять на ноги. Страшно было смотрть на его обезображенное злобой лицо и его косые глаза, пристально глядвшіе на его противника. Вдругъ онъ, весь вздрогнувъ, отпрянулъ назадъ.

– - Это вы?... вы?... вскричалъ онъ.-- Что вамъ отъ меня нужно?

XXXI.

Лицо и жестъ Генриха Шееля, прерывистые звуки его грубаго голоса -- выражали дикій ужасъ.

– - Что съ тобою? вскричалъ Готтгольдъ, крпко потрясши его за плечо, такъ какъ онъ все еще стоялъ словно остолбенлый.

Это сильное прикосновеніе страннымъ и страшнымъ образомъ отозвалось на Генрих Шеел. Онъ протянулъ длинныя руки къ ночному небу, дико потрясая и съ содроганіемъ поднимая и опуская ихъ; затмъ бросился на колни, оперся лвою рукою о песокъ, и гь бшенствомъ размахнулся нсколько разъ правою, словно онъ хотлъ доконать какого-то врага, которому онъ наступилъ на горло; посл этого онъ опять всталъ и проговорилъ хриплымъ голосомъ.

– - Что со мною? я желалъ бы, чтобъ онъ бы у меня въ рукахъ!

– - Кто?

– - Онъ солгалъ; онъ сказалъ, что вы умерли и они хотятъ поймать меня и что хорошо еще, если меня только посадятъ въ смирительный домъ, и неужели же я намренъ погубить вмст съ собою и его, вдь онъ всегда былъ такимъ добрымъ для меня господиномъ, и онъ дастъ мн столько, что мн хватитъ на всю жизнь ламъ, за моремъ. А когда онъ пришелъ ночью къ могил гунновъ, куда я спрятался, то далъ мн всего на всего только пятьсотъ талеровъ; "остальное, говоритъ, я долженъ былъ дать рефендарію въ вид ручательства зато, что явлюсь на судъ, въ какое бы меня ни потребовали время". И все это была ложь? неправда ли, господинъ, все это была ложь?

– - Все, сказалъ Готтгольдъ,-- все, отъ слова до слова.

– - Все, отъ слова до слова! повторилъ Генрихъ, словно онъ все еще не пришолъ въ себя.-- Зачмъ ему было лгать? я бы и безъ того послушался, еслибъ это было нужно для него. Вдь я для него же все сдлалъ; вдь еслибъ мн были дороги деньги -- они были у меня въ рукахъ и я могъ бы длать съ ними что угодно, а я отдалъ ихъ ему. Ни одного талера не утаилъ! весь пакетъ, какъ взялъ его у кассира изъ кармана, такъ и отдалъ.

– - Ты сдлалъ это для него, сказалъ Готтгольдъ;-- онъ самъ приказалъ теб?

– - Приказалъ? возразилъ Генрихъ,-- такія вещи не приказываются! я сдлалъ это, потому... потому... я не знаю почему... Но онъ катался, сидя у меня на спин, пока ему не подарили его пони, а потомъ вдь это я училъ его здить верхомъ... Все-то у него отъ меня, все! и если гндой выиграетъ и доставитъ ему добрый кушъ денегъ -- кому будетъ онъ обязанъ этимъ, какъ не Генриху Шеелю?

Разговаривая такимъ образомъ, они шли черезъ дюны, Готтольдъ и Генрихъ впереди, а Іохенъ вслдъ за ними, но такъ что, въ случа нужды, ему стоило сдлать два скачка и онъ былъ бы подл нихъ. Стало очень темно, такъ темно, что они съ трудомъ могли отличить дикихъ кроликовъ, шмыгавшихъ у нихъ подъ ногами въ дикомъ овс, а большая несшаяся имъ навстрчу сова съ испугомъ бросилась въ сторону, когда, посл небольшой паузы, Генрихъ съ страшнымъ ругательствомъ продолжалъ:

– - Я сдлалъ это, потому-что зналъ, какъ ему было круто. Пять тысячь онъ долженъ былъ заплатить господину Редебасу въ полдень, а еслибъ онъ не заплатилъ ихъ, его могли не пустить на скачки. Это я зналъ -- вдь я тамъ бывалъ не разъ и знаю не хуже любаго господина -- и я зналъ также, что это будетъ ему на руку, да еще какъ! хоть онъ и не говорилъ этого, да сколько мн помнится -- сперва даже и не помышлялъ о тхъ деньгахъ, что лежали въ карман у господина кассира. Но я весь день думалъ объ этомъ и высмотрлъ себ мстечко, еще когда мы хали въ Долланъ. Оно давнымъ уже давно висло надъ болотомъ и его порядочно-таки размыло дождемъ, вотъ я и сказалъ самому себ: если они подутъ назадъ сегодня вечеромъ и сдлать такъ, чтобъ экипажъ поднялся вгору здсь, то этотъ выступъ не выдержитъ и все полетитъ къ чорту; опять же это такое несчастіе, которое, въ такую бурную ночь какъ ныншняя, можетъ случиться съ самымъ лучшимъ кучеромъ.

– - Вотъ разв только, что вмст съ другими могъ по- летть и ты! сказалъ Готтгольдъ.

– - Это какъ? еслибъ я не усплъ сойти во время съ козелъ? Э, господинъ! это такъ же легко сдлать, какъ и соскочить съ лошади, когда она понесетъ; стоитъ только замтить, что онъ сбирается упасть. Я спустился во время, а тамъ и пошло писать: все рухнуло, все покатилось внизъ, такой-то пошелъ кругомъ громъ и трескъ, а потомъ все стихло; сорвался еще, правда, обломокъ-другой и покатился туда же, да разв еще тамъ надъ болотомъ гудла и выла буря,-- но вдь мн-то это вовсе не въ диковинку. Все было тихо.

Я стоялъ на верху и спрашивалъ себя, какъ далеко эти господа могли скатиться. Если рухляковая масса не разсыпалась и достигши до болота, то при ея сил и тяжести она Богъ всть какъ глубоко опустилась; но вдь шумъ-то какъ будто бы еще и теперь раздавался у меня въ ушахъ, должно быть рухлякъ разсыпался дорогою и въ такомъ случа все могло лежать на обрыв. Надобно же мн было наконецъ узнать, что изъ этого вышло; вотъ я поползъ внизъ.

Не легкое это было дло; въ темнот я не могъ разглядть подходящихъ мстъ и чуть было не свалился самъ; наконецъ я спустился внизъ.

– - Ну?

– - Ну, тутъ я принялся бродить ощупью; мсяцъ чуточку выглянулъ -- и я скоро нашелъ экипажъ или то, что осталось еще отъ экипажа; весь онъ какъ есть разлетлся въ дребезги. Тутъ же лежала и одна изъ лошадей, она сломала себ шею и была совершенно мертва. Какъ разъ подл нея лежалъ господинъ асессоръ; онъ, однакоже, еще дышалъ, а когда я переворотилъ его на спину, онъ застоналъ и потомъ раза два вздрогнулъ. Умретъ-то онъ, подумалъ я, и безъ меня, но деньги-то я у него изъ кармана вынулъ и застегнулъ опять сюртукъ, такъ чтобъ было похоже на то, что онъ какъ упалъ, такъ и остался въ томъ же самомъ вид.