Профессия

– Я не спрашиваю о причинах распоряжений моего начальства. Это не... не левая работа, за которую берутся наемники. Это дело – в интересах организации. Приказ должен быть выполнен в течение строго определенного времени. Было несколько имитированных покушений и одна неудачная попытка. Энжи – последний исполнитель. Вы, насколько мне известно, уволены с должности телохранителя. Для вас это дело уже должно быть закрыто. Энжи совершила ошибку, отложив выполнение задания. Я позволил ей это. Теперь вижу, что и сам ошибся...

– Зак!

Я пытаюсь ухватиться за тонкую ниточку, за соломинку, за собственные волосы, только бы вытащить жизнь Иванны...

– Зак... еще одна секунда! Вы не слышите самого себя! Так, как вы говорите, – так не бывает. Не может быть, чтобы я ошибся, чтобы Энжи ошиблась, чтобы заставила ошибиться вас. Такого никогда не случалось раньше. Зак, ошибку совершил только тот, кто отдал этот приказ! Пусть ваш Бог не ошибается, но не он решил отнять жизнь у Иванны. Я прошу вас только убедиться в том, что ошибки нет, что ее не перепутали с кем-то. Я поверю вам. Я приму любое наказание за свою настойчивость...

Зак хмурит брови.

– Как вы связаны с этим делом?

– Я люблю ее.

– Вы любите Слуцкую? И это... мелкое личное чувство заставило вас проделать такой сложный путь... в поисках истины?

По сравнению с национальными интересами, которым служит Зак, это – мелкое... личное... незначительное... ничтожное...

– Я прошу вас... прошу только об одном – связаться с вашим Богом...

Парень вдруг снимает очки. Я вижу, что он совсем молод, что у него мелкие, птичьи черты лица и нос с небольшой горбинкой. Глаза – раскаленные угли, губы – белая нить. Губы, привыкшие к молчанию... Он тоже смотрит на меня очень внимательно.

– Я не имею права на подобные «уточнения» приказов моего руководства, – говорит веско. – Но, господин Бартенев, я сделаю исключение – для вас и для себя, чтобы лишний раз убедиться, что ошибок в нашем деле не бывает, и чтобы вы знали, что все публикации о многочисленных невинных жертвах этого конфликта – ложь. Мы не русские, которые оставляют за собой горы трупов. Понимаете это? Случайных жертв не бывает.

Мне приходят на ум бесчисленные взрывы в Москве и приграничных районах, заминированные школы и театры. Но я молчу. В данном случае меня интересует только одно конкретное дело. И ничего больше.

– Я позвоню вам завтра, и мы договоримся о месте встречи. Я вижу, что вы понимаете наши ценности, и мы уважаем ваш народ. Не уверен, что смогу узнать причины этого распоряжения, но подтвердить его актуальность, думаю, сумею.

– Спасибо, – говорю я едва слышно.

Зак закрывает лицо очками.

– Ваши личные переживания мне понятны, но, поверьте мне, очень часто субъективное отношение мешает видеть истину. Для меня нет ничего личного, ничего индивидуального. Я – слуга своего народа.

Не киллер, не наемник, не посредник. Зак – воплощенное возмездие, и одновременно – полноценная личность с глубокими знаниями, стойкими убеждениями и собственными понятиями о добре и зле. По его мнению – ангел мести, по моему мнению – ограниченный исполнитель.

Выражение его лица не оставляет особой надежды. Мы прощаемся, Зак уходит первым. А я сажусь на его место в кресло. Закрываю глаза ладонью, как черными очками. Кто из нас слеп?

Перед глазами мелькают какие-то розовые пятна. Может, розовая майка Энжи. Может, это розовые стекла, через которые я вижу этот мир. Может, все вокруг черным-черно, выжжено, взорвано.

Я открываю глаза. В номер входит Энжи.

– Завтра он даст ответ. Тебе. И мне... У меня плохие предчувствия...

– Я уверен, что произошла ошибка. Иванна ни в чем не виновата. Завтра Зак подтвердит это.

– Тогда я получу другое задание...

И вдруг я понимаю, что это значит. Энжи получит другое задание. Мы никогда не увидимся больше. Не знаю, отпустят ли меня живым. Но для нее – все будет по-прежнему.

А если это не ошибка – она должна будет закончить работу. Убрать Иванну, убрать меня, замести следы...

Каким бы ни был ответ Зака – мы расстанемся.

– Энжи...

Личное мешает видеть. Теперь ей тоже мешает. Она спешит отвернуться.

– Идем, идем, Илья. Отсюда нужно уходить. А уходить всегда нужно быстро...

Жить вообще нужно быстро. Пока успеваешь.

33. ОТВЕТ

Мы не ужинаем вместе в ресторанах, не слоняемся по проспектам и не ночуем в одном отеле. Энжи растворяется в своей темноте, а я – в своей. В темноте чужого мегаполиса. В ожидании ответа...

Я не вижу ничего вокруг: уже чувствую, что мне ответит Зак, и все это наваливается и расплющивает меня.

Я умираю в чужом мегаполисе. Без авто непривычно. А, может, и не в авто дело. А просто рыбу вытащили из воды и бросили на раскаленный песок. Точнее, она сама выпрыгнула – в надежде исполнить всего одно желание.

Время до звонка Зака – вечность. Вечность, скрученная спиралью в сутки, но все равно – вечность. Когда я подношу мобильный к уху, замечаю, как трясутся мои руки. Зак называет другой отель и время – через час. Неизвестно, где этот отель. Я беру такси, за час – успеваю.

Дежавю нет. Совсем другой отель, другая обстановка, светлый номер. Зак без очков, в белой футболке и джинсах. Зак – просто темноволосый парень, может, студент столичного вуза. Тонкий и хрупкий, со слабыми руками. Никак не связной террористической группировки. Просто настороженный малый. Просто Зак.

Его лицо – мрачно. Настолько мрачно, что я замираю в дверях номера, глядя на его тонкую фигуру. Я еще не знаю, имеет ли выражение его лица отношение к его ответу, но сердце задыхается в предчувствии неминуемой беды.