Проклят тобою
Шрифт:
Оборачиваюсь, а на месте убитого мракиса — груда камней. Тёмно-красных, почти чёрных, с алыми молниями внутри.
Адские головешки!
Они и впрямь дымят и топят иней вокруг.
Сороки с опаской поглядывают на богатство, обиженно стрекочут, боятся взять.
И хочется, и колется, и мамка не велит.
А вот мне — придётся, потому что Ландар бормочет:
— Три камня… — должно быть, его сознание меркнет, потому что он дублирует слова на пальцах… — три… — скорее себе, чем мне. — Тогда она… поможет… колдунья… в лесу…
Последние слова он произносит едва
Его кровь тоже смешивается с соком кровавых ягод.
Несколько мгновений моё сознание бьётся в панике: что теперь делать? Как быть? Но потом одёргиваю себя: уже не девчонка! Королева! Должна уметь принимать решения.
Поэтому выхватываю из груды кристаллов три, показавшихся наиболее красивыми, и прячу в небольшую, отороченную мехом, сумочку на поясе.
Теперь Ландар. Мне надо как-то его тащить… К этой ведьме.
А мой благоверный, на минуточку, довольно крупный мужчина, на две головы выше меня. Мне нравится ночами гладить его рельефные мускулы, пересчитывать кубики пресса на животе, ощущать тяжесть его тела. Но… поднять Ландара в реале? Куда-то тащить? Вряд ли я смогу…
Хочется выть и беситься. Обычно попаданкам достаётся какой-нибудь магический дар. Мне же не досталось ничего, кроме проблем и загадок Сказочной страны.
Но делать что-то надо — Ландар бледнеет прямо на глазах.
Дрожащими руками и стараясь сдерживать рвущиеся рыдания (только не умирай, пожалуйста… чёрт! ну почему ты…), я кое-как стаскиваю с него плащ. Он тяжел от крови. И это добавляет мне отчаяния. Только бы успеть.
Снимаю и свой плащ, алый с горностаевым подбоем, очень красивый. Сооружаю из двух плащей что-то вроде носилок. В моём случае — тащилок. Если обмотаю вокруг пояса — смогу потащить. Не знаю, как надолго хватит меня и как быстро сотрётся ткань, но другого выхода нет.
Надеюсь, ведьма не так далеко живёт.
Вытаскиваю у Ландара из-за пояса нож, чтобы обрезать подол платья, не хватало запутаться… и тут муж открывает глаза и перехватывает мою руку, сжимает запястье так, что мне кажется — хрустнет кость. Он оглядывается по сторонам и сипит:
— Что ты… собираешься… делать?..
— Тащить тебя к ведьме…
— Нож… зачем…
— Подол обрежу, платье чересчур длинное для прогулок по лесу.
— Ты… с ума… сошла?.. — он отпускает мою руку, привстаёт и закашливается, отплёвывая кровь. — Тащить… Ты же… надо… рвёшься…
В этом весь Ландар: будет сам кровь харкать, но меня защищать и беречь.
Я сглатываю слёзы: глупый!
Сейчас понимаю, что люблю его до боли, до ощущения частью себя, хоть и врала себе, что не влюблена. И мне самой хочется оберегать и защищать эту часть.
— А что делать? — говорю через всхлип.
— Акти…вировать… камни… Призвать… колдунью…
— Но как? — смотрю на него круглыми глазами. Он до сих пор ещё не понимает, что некоторые саморазумеющиеся для здешних обитателей вещи, для меня — полная абракадабра…
— Я… думал… — Ландар опирается на локоть, снова мучительно кашляет… — нож… кровь…
— Поняла, — киваю я, — чтобы эти камни заработали, нужна кровь.
Ландар
кивает, но даже столь простое движение отражается гримасой боли на его лице.— Звезда… круг… — хрипит он.
— Пентаграмма.
— Да… скорее… кровь… мою…
Я киваю, хватаю ближайшую палку и начинаю судорожно чертить магические знаки на земле. Стараюсь не думать об абсурдности происходящего, о том, что рациональная я и магия — не совместимы.
Меня потряхивает, ругаю себя за то, что в колледже прогуливала факультативы по оказанию медпомощи. Сейчас бы уже что-то сделала.
А теперь остаётся только чертить странные знаки на земле.
Вот. Закончила.
Кладу камни в середину. Подхожу к Ландару, всё-таки берусь за нож — шлейф моего платья из панбархата. А значит, будет хорошо впитывать. Осторожно протираю рану. Ландар накрывает мою руку своей, бледно улыбается…
— Хорошая… люблю…
Нашёл время, мысленно злюсь я, но возвращаю ему улыбку и целую в пылающий лоб.
И быстро-быстро назад, к своему прерванному магическому действу. Выжимаю по капле крови на каждый камень и жду.
Сначала ничего не происходит. Но вскоре камни начинают вибрировать и тонко звенеть. Между ними изгибаются мостики гудящих светящихся дуг, а потом — невидимая сила откидывает меня.
И голос — возмущенный, злой — произносит:
— Кто посмел меня беспокоить?
Явилась всё-таки.
Ведьма.
Значит, поможет…
А теперь можно и отключиться, потому что головой о дерево я приложилась знатно…
Глава 2. Родственные связи
В себя приводит зловонье. Оно бурым дымком окутывает явившуюся на мой зов колдунью. У её ног булькает, чавкает, исходит парами болотная жижа. С одежды стекает и ляпается вокруг тина. Руки похожи на торчащие из омута коряги, лицо обрамляют седые клочковатые лохмы, кожа — серо-зелёная и вся в бородавках. Отвратительнее создания я в жизни не видывала.
Но мы сейчас не на конкурсе красоты, мне мужа спасать нужно. Вот — еле хрипит уже и совсем белый.
Я потираю ушибленный затылок, встаю и нахожу в себе силы вежливо поклониться. Стараюсь быть милой, даже улыбаюсь, хотя к горлу подкатывает рвотный спазм.
— Простите, — бормочу, — это я.
— Кто ты такая? — я к своему ужасу замечаю, что при каждом её слове на траву шлёпается жаба. Три слова — три жабы.
На них тут же нацеливаются сороки. Этих любопытных варвар становится непростительно много.
— Я… — а кто я такая? Как ответить на такой вопрос? Залётная? Королева? Жена Ландара? Я — всё вместе, но… ведьме, кажется, не нужен мой ответ.
Она подходит, а точнее, подтекает ко мне, заглядывает в лицо, обдаёт гнилостным запахом, лыбится щербатым ртом.
— А… ты — его проклятье.
Она не спрашивает, утверждает, тычет в Ландара кривым узловатым пальцем с длинным когтем.
Я не спорю, ведь можно сказать и так.
— Вы поможете ему?
— Ему — да. Моя кровь.
Сейчас мне не хочется вдаваться в странную генеалогию здешних правителей, да и времени нет.