Проклятие предтеч

– Да как же! Что ж тогда терпела?! – Коннор откинулся на спинку стула, возмущенно глядя на собеседницу.

– А может, мне понравилось, – хмыкнула она, но тут же улыбка сползла с губ: в глазах Коннора не то что хорошего ничего не появилось, но и доброго не осталось. – Каюсь, перебор.

– Да уж.

– Хорошо. Клянусь блюсти себя на заданиях! Уже блюду, – девушка тяжело вздохнула. – Раз учитель недоволен, учту. Прости. – Взгляд ассасина несколько смягчился. – А вне заданий? – подмигнула Хизер.

– Дай сюда! – Коннор отобрал остаток галеты и смачно захрустел. – Кажется, я пропустил обед.

– Пойдем, великий мастер, пока кок добрый. – Хизер соскочила со стола. – Капитан капитаном, а кока на кухне еще никто победить не смог. Сам Сигал так сказал.

– Кто “сигал”? – Радунхагейду поднялся со стула, уже отчаявшись понять взбалмошную девушку из будущего.

– Не “кто”, а “куда”. На камбуз – и в койку! – девушка, торжествуя, вышла из помещения.

– Вообще-то тут я командую, – напомнил Коннор, тем не менее следуя за ней.

– И что? Твои действия будут отличаться от предложенного плана? – поинтересовалась нахалка.

– План утверждаю. Только умолкни, женщина, – попросил ассасин. – Я уже сам себя не слышу.

====== Память ======

Земли поместья встретили бурей, которая нещадно лупила молниями и ломала ветром деревья. Замерзшие, промокшие, усталые, напарники ввалились в дом.

– Старик, я... – открыв дверь, крикнул в пространство Коннор и вдруг умолк, вспомнив, что Ахиллеса больше нет.

Хизер скукожилась, стуча зубами, и сочувственно посмотрела на прошедшего в пустой и холодный дом уже... друга?

– Пойду... огонь разожгу, – сердито буркнул индеец, оставив ящик с документами на пороге.

– Давай, – коротко кивнула Хизер, снимая самопальный рюкзак и ставя рядом. С одежды на пыльный пол медленно натекала лужа воды.

Тихо, стараясь не шуметь, девушка стащила с себя насквозь промокший китель, повесила на крючок у двери. За окном сверкнуло, и оглушительный удар грома сотряс поместье.

– Ну просто-таки фильм ужасов, – девушка содрогнулась, будто от сквозняка.

Поднявшись по скрипучей лестнице, она зашла в темную комнату, где завернулась в теплую шкуру, служившую ей вторым одеялом. Снизу послышался глухой удар в стену.

– Интересно, кулаком или головой? – со вздохом спросила Хизер кого-то незримого. Очевидного ответа не было, можно было только спуститься и посмотреть на происходящее, оценить последствия удара.

Что, собственно, мысленно назвав себя самоубийцей, она и сделала. К молчаливому буйству капитана послушница уже успела привыкнуть, а узнать, из-за чего он вышел из себя, было не всегда просто. Заодно предоставилась отличная возможность поупражняться в скрытности, быстром беге и, в случае чего, выживании.

Осторожно спустившись, стараясь не скрипеть половицами, Хизер заглянула на кухню. Коннор сидел перед уже разожженным очагом, глядя в пол, сжав побелевшие кулаки. И испарялся.

– Эй, – тихо позвала девушка, – от тебя уже пар идет.

– А? – кулаки тут же разжались, гримаса то ли боли, то ли ярости слетела со смуглой физиономии, слегка запачканной сажей.

– Дымишься, говорю, – успокоенная уже адекватным поведением ассасина, послушница подтащила стул и уселась рядом.

– Это одежда сохнет, – поясняя, Радунхагейду смотрел, как парок поднимается от рукавов.

– Да ты кэп, – вспомнив прикол из интернета, слегка грустно улыбнулась Хизер: мировая сеть казалась уже чем-то фантастическим.

– Ну да. “Аквилы”, – удивился девичьей памяти ассасин, из-за чего ученица вообразила очередной мысленный фейспалм.

– Капитан Очевидность, я хочу сказать, – уточнила она.

– Ну, говори, – разговор стал походить на беседу двух шизофреников в сумасшедшем доме.

– Прости, это была шутка из будущего, – с тяжелым вздохом извинилась горе-юмористка. – Я все время забываю, что ты их не понимаешь.

– Все мы чего-то не знаем. На то и дана нам голова, чтобы учиться. – Коннор пошевелил кочергой поленья в очаге.

– Ты еще и философ, – вздохнула Хизер. – И каких только достоинств у тебя нет?

– Нет, не я. Мне эту фразу постоянно твердил учитель. – Легкая улыбка, мелькнув на губах индейца, почти сразу исчезла.

– Тогда он был мудрым человеком. Мне что-то подобное говорила бабушка, но по-своему. Жаль, плохо я ее слушала... – Хизер закуталась поплотнее в пыльную шкуру и чихнула.

– Старики всегда мудры. – Коннор вытянул перед камином затекшие ноги. – Мы редко слушаем их слова, потом не раз об этом жалеем. А еще позднее – сами оказываемся на месте старцев... если еще есть кому оказываться.

– Прекрати. Ты сам заговорил как старик, – Хизер шмыгнула и утерлась рукавом, – мне жутко от этого. Не настолько ты меня старше! Опыта, конечно, больше, но все же. Я еще хочу пожить. – Вот только грустных воспоминаний не хватало для полного счастья!

– Тогда все же лучше слушайся, – прокатился по кухне смешок Коннора, – а то точно помрешь с такой-то способностью нарываться на неприятности.

– Да проехали ведь уже! – раздраженно воскликнула девушка. – Теперь все время будешь упрекать?!

– Виноват.

Индеец вновь надолго замолчал. Хизер расчихалась и громче прежнего захлюпала носом.

– Так, – Коннор резко поднялся на ноги, – вот только этого не хватало.

– Да брось. Было бы о чем беспокоиться.

– В вашем мире – возможно. Только вот инфлюэнции мне не хватало. – Ассасин, повесив котел с водой над огнем, уселся на прежнее место. – Не до этого. Из-за какого-то дождика уже в соплях.

– Да фигня все, – гундося, загрустила разносчица инфекции: самочувствие действительно оставляло желать лучшего. Осенние ветра были холодными, пронизывающими до костей, а тут еще и лило как из ведра, и в доме царили сквозняки. Немудрено было с подобным набором подхватить болячку.

– Ничто не истинно... – В зрачках ассасина плясало отражение пламени очага.

– Тогда мне все дозволено.

Хизер устало зевнула. Хотелось горячего молока и меда, как в детстве, когда она простужалась. Бабушка всегда считала это лучшим лекарством, каждый раз доказывая всем остальным, насколько хорош в действии старинный рецепт. Тогда у Хизер было в жизни куда как больше приятных событий. Каждый год она ездила к бабушке в далекую Россию, в небольшую деревню у быстрой реки. Там девушка была по-настоящему счастлива и свободна.