Проклятый Лекарь

Мужчина в сером, ничем не примечательном плаще, сидел в углу и слишком внимательно изучал газету. Слишком внимательно для того, кто едет уже четвёртую станцию и ни разу не перевернул страницу. Его лицо было серым, незапоминающимся, одежда — такой же. Идеальная униформа для того, чтобы раствориться в толпе. Профессионал. От Морозова, надо полагать.

Что ж, пусть следят. Пока что я примерный сотрудник, который просто едет домой с работы. С двух работ.

Но вот где именно я живу, его начальству знать совершенно необязательно.

На следующей станции, когда двери начали закрываться, я сделал то, чего он точно не ожидал. В последнюю секунду я выскользнул из вагона на платформу. Двери с шипением закрылись прямо перед его носом. Я видел, как он вскочил, но было уже поздно. Поезд тронулся.

Я постоял на платформе, дождался следующего состава и поехал. Мелочь, но пусть побегает. Терять хвост — полезный навык в любом мире.

У моего дома царила непривычная суета, которая резко контрастировала с респектабельной тишиной района. Во дворе стояли две машины с открытыми багажниками, из которых виднелись какие-то свёртки.

Вокруг сновали люди, их голоса были приглушёнными и нервными. Несколько человек сидели прямо на ступеньках подъезда, прижимая к себе окровавленные тряпки и глухо постанывая. В воздухе висел слабый, но отчётливый запах пороха и свежей крови.

— Ах да, — вспомнил я. — Стрелка же. Совсем забыл.

— Док! — окликнул меня Митька-Косой, заметив меня. — Наконец-то!

Двое бандитов, один из которых был Митька, бросились ко мне, явно намереваясь схватить под руки и потащить наверх. Я сделал лёгкий, почти ленивый шаг в сторону, и они пролетели мимо, едва не столкнувшись друг с другом.

— Не советую, — мой голос прозвучал холодно и веско.

— Док, некогда! — взмолился второй, незнакомый мне парень. — Там пацаны кровью истекают!

— Помните, что было в прошлый раз, когда вы пытались вести себя бесцеремонно? — спокойно напомнил я, глядя прямо на Митьку.

Они переглянулись.

— Помним, — Митька поморщился, потирая плечо. — Ты тогда Косте руку вывернул так, что он неделю не то что ложку — стакан держать не мог. Мы потом его к трём костоправам возили, никто не понял, как ты это сделал.

— Вот и славно, — кивнул я. — Ведите спокойно, и я спокойно пойду.

Квартира на третьем этаже была наспех превращена в лазарет. Запах крови, дешёвого антисептика и страха ударил в нос. На полу валялись окровавленные бинты. На диване, покрытом грязной простынёй, лежали стонущие раненые.

Я не стал метаться. Быстрый, чёткий триаж — сортировка по степени тяжести.

Первый — царапина на плече, жить будет. Второй — сломанные рёбра, больно, но не смертельно, пусть ждёт. Третий — пуля в ноге, нужно извлечь, но артерия не задета, тоже терпит. А вот четвёртый…

Я наклонился над ним. Он лежал на полу, на расстеленном пальто. Бледный, как полотно, дыхание поверхностное, едва уловимое, пульс на сонной артерии — нитевидный.

Пулевое ранение в живот, большая кровопотеря. Классика жанра. Без немедленной лапаротомии и переливания крови не выживет.

— Где Паша? — спросил я, накладывая жгут на бедро третьему раненому, чтобы остановить кровотечение.

— Сейчас придёт, — ответил Митька, нервно переминаясь с ноги на ногу.

И словно в ответ на его слова дверь распахнулась. В комнату ворвался незнакомый мне бандит с перекошенным от злости и страха лицом. В руке он сжимал массивный пистолет.

— Ты слишком долго! — рявкнул он не раздумывая, направляя ствол мне в голову. — Из-за тебя Серый может сдохнуть!

Холодный металл упёрся мне в висок. Я почувствовал резкий запах оружейного масла. Палец стрелка на спусковом крючке дрогнул. Не от страха. От ярости и неуверенности. Самый опасный тип стрелка.

— Убери пушку, идиот! — громовой голос прогремел от двери, заставив замолчать даже стонущих раненых. — Это НАШ врач!

Паша Чёрный Пёс вошёл в комнату. Массивный, под два метра ростом, с лицом, которое, казалось, видело всё и давно разучилось чему-либо удивляться. В его присутствии даже воздух стал тяжелее.

Но бандит с пистолетом не опустил оружие.

— Наш? Или ИХ? — он злобно посмотрел на Пашу. — Что-то долго он шёл! Я его в окно видел, он с Митькой внизу лясы точил, пока Серый тут подыхал! Может, он специально время тянул?!

Отлично.

Параноидальный идиот с пушкой у моего виска. Раненый, которому осталось минут десять жизни. И Паша, который пока не решил, на чьей он стороне.

Если я сейчас не начну оперировать, я потеряю пациента, а с ним — и драгоценную Живу. Если дёрнусь — потеряю голову, и тогда Жива мне уже не понадобится.

Проклятие, ты выбрало отличный момент для проверки на прочность.

Глава 9

Холодный металл давил на висок. Комната, казалось, сжалась до этого маленького пространства между стволом револьвера и моей головой.

В комнате повисла тяжёлая, вязкая тишина, нарушаемая только хриплым, булькающим дыханием раненого на столе. Этот звук был саундтреком к нашему маленькому спектаклю.

— Восемь минут до необратимого геморрагического шока, — сказал я спокойно, не обращая внимания на пистолет и глядя на раненого. — Семь минут пятьдесят секунд. Судя по цвету кожи и скорости падения давления, у него внутреннее кровотечение. Скорее всего, задета печень или селезёнка.

Я потянулся к своей медицинской сумке, которую поставил на стул, и начал доставать стерильные инструменты, раскладывая их на чистой салфетке. Скальпель, зажимы, иглодержатель.

Ствол сильнее вдавился мне в кожу.

— Стой! — рявкнул бандит, его голос сорвался на визг. — Ещё одно движение, и я стреляю!

— Семь минут сорок секунд, — продолжил я ледяным голосом, раскладывая инструменты. — Кровопотеря критическая. Внутреннее кровотечение усиливается с каждой секундой.

— Валера, ты что, глухой?! — Паша Чёрный сделал шаг вперёд, его массивное тело, казалось, заполнило собой всё пространство. Голос его был тихим, но угрожающим. — Док работает! Я последний раз повторяю. Опусти ствол. Ты мешаешь доктору спасать твоего же друга.

— Нет! — новичок Валера явно был на взводе, его глаза дико блестели. — Он специально тянул! Я видел, как он внизу болтал! Может, он с Серыми Волками заодно!

— Семь минут двадцать секунд, — я взял в руки зажим. — Повреждена печёночная артерия. Если не пережать её сейчас, начнётся обширный некроз тканей. Его будет уже не спасти.

— Я сказал, стой! — взвизгнул Валера. — Сейчас нажму!

Я наконец повернул голову и посмотрел ему прямо в глаза. Мой взгляд был абсолютно пустым, лишённым страха, гнева или любой другой эмоции.