Проклятый Лекарь

* * *

Елизавета Золотова, отложив глянцевый французский журнал, полулежала на горе шёлковых подушек. Руки она скрестила на груди, а её красивое лицо выражало холодное, непреклонное упрямство. Она была похожа на королеву, принимающую просителей.

Перед ней, словно на ковре у монарха, стояли Пётр Александрович Сомов и старшая медсестра Глафира Степановна. Сомов пытался сохранить на лице маску терпеливого профессионала, но подрагивающий желвак на его щеке выдавал напряжение. Глафира Степановна же, наоборот, не скрывала своего негодования и буквально кипела.

— Я не просто требую, Пётр Александрович, я настаиваю, — заявила Золотова тоном, не терпящим возражений. — Моим лечащим врачом будет только доктор Пирогов. Остальные… меня не устраивают.

Сомов удивлённо приподнял бровь и даже сделал шаг назад, изображая искреннюю обиду.

— Елизавета Аркадьевна, позвольте… А чем же я, ваш лечащий врач, вас не устраиваю? Я думал, у нас с вами полное взаимопонимание.

Золотова тут же сменила тон с требовательного на бархатно-воркующий.

— Ну что вы, Пётр Александрович! Вы — лучший! Настоящее светило! — она кокетливо улыбнулась. — Но вы видите картину в целом. А доктор Пирогов… у него такой… деликатный подход к деталям. Он единственный, кто отнёсся к моему страху с пониманием. И кровь берёт так, что я даже не замечаю!

— Вот до чего дошло! — не выдержав, прошипела Глафира Степановна, обращаясь скорее к Сомову. — Потакаем капризам, а теперь выскочки-бастарды будут ставить под сомнение компетентность заведующего отделением!

Золотова медленно повернула голову к старшей медсестре, и в её глазах блеснула сталь.

— Простите, что вы сказали? — её голос стал тихим и ледяным.

— Я сказала, что доктор Пирогов сейчас очень перегружен, — быстро вмешался Сомов, спасая ситуацию. — У него много пациентов, он работает на два отделения…

— Мне плевать! — Золотова снова повысила голос, отбрасывая вежливость. — Или моим врачом будет он, или я жалуюсь мужу! А он, я вам напомню, спонсирует закупку половины вашего нового оборудования. Если моим врачом не будет Пирогов, я позабочусь, чтобы тот новый магический томограф, который вы так ждёте, уехал в другую клинику. Вам ясно?

Сомов тяжело вздохнул. На его лице отразилась вся усталость мира. Он проиграл. Выбора не было.

— Хорошо, Елизавета Аркадьевна. Я поговорю с доктором Пироговым.

— Вот и славно, — Золотова с победным видом откинулась на подушки, снова взяв в руки журнал. — И пусть приходит сегодня. Мне нужно сдать новые анализы.

Выйдя из палаты, Глафира Степановна буквально взорвалась.

— Пётр Александрович, это же неправильно! Мы идём у него на поводу! Потакать этим капризам! Этот Пирогов ещё напортачит, вот увидите!

— Глафира Степановна, — устало ответил Сомов, останавливаясь и потирая переносицу. — Иногда приходится выбирать между принципами и финансированием. И, увы, без второго первые становятся просто красивыми словами в некрологе.

* * *

Я вышел из ординаторской, направляясь в лабораторию за последними результатами анализов. В коридоре кипела обычная больничная жизнь — сновали медсестры, катили каталки санитары, где-то в отдалении спорили о чём-то врачи. Я шёл, погружённый в свои мысли, анализируя итоги дня.

— Святослав! Герой дня! — раздалось из-за поворота.

Я едва успел отскочить в сторону, когда из-за угла, едва не сбив меня с ног, вылетел Фёдор. Он затормозил так резко, что подошвы его ботинок взвизгнули по кафельному полу. С горящими глазами и улыбкой до ушей, он выглядел как вестник хороших, но очень шумных новостей.

— Слышал, ты сегодня Волкова не просто уделал, ты его по полу размазал! — воскликнул он, понизив голос до громкого шёпота, который слышал, кажется, весь коридор. — Вся клиника гудит! Говорят, ты диагноз поставил, даже не взглянув на пациентку.

— Просто высказал обоснованное предположение, — пожал я плечами, не отрываясь от бумаг.

— Ага, предположение! — захохотал Фёдор. — Весь этаж гудит! Болезнь Уиппла! Волков теперь ходит как в воду опущенный. Его Сомов так отчитал, что стены дрожали!

Он наклонился ближе, понизив голос до заговорщического шёпота.

— А ещё говорят, он ключи от кабинета потерял и полчаса по всему этажу бегал, как ошпаренный. Нашёл у Сомова на столе. Клянётся, что не оставлял. Говорит, нечистая сила!

Нюхль отлично поработал.

— Странные вещи иногда случаются, — улыбнулся я.

— Это точно! — Фёдор хлопнул меня по плечу. — Слушай, раз такое дело, может, вечерком пивка попьём? Отметим твои успехи?

Предложение вызвало неожиданное отторжение. Запах пива, солода, брожения… слишком напоминал запахи из лаборатории и морга. В моей прошлой жизни алкоголь использовался только для консервации органов, а не для удовольствия.

Это была привычка, въевшаяся в самую суть. Мысль о пиве была мимолётной слабостью, вызванной потребностями этого тела, но моя истинная природа противилась этому.

— Спасибо, Фёдор, но я сегодня занят, — вежливо отказался я. — Нужно подготовиться к завтрашнему дню. Может, в другой раз.

— Ладно, как знаешь, — Фёдор ничуть не обиделся. — Если передумаешь — я до девяти в «Трёх медведях». Забегай!

Он умчался так же стремительно, как и появился, оставив за собой шлейф позитивной энергии и лёгкого хаоса.

Забавно.

Всего несколько дней назад я был безработным бастардом, а теперь у меня есть две работы, влиятельные враги, капризные пациентки-графини и даже первый друг. Я быстро обрастал связями в этом мире. И это могло быть как очень полезно, так и смертельно опасно.

Я оставил Фёдора праздновать мои «подвиги» и направился выполнять последние поручения Сомова на сегодня. Нужно было забрать несколько историй болезни из архива.

Я только вернулся к бумагам, как почувствовал знакомое покалывание за левым ухом — фирменный сигнал Нюхля. И судя по силе этого «покалывания», он был чем-то очень, очень взволнован.

Воздух болезни замерцал, и передо мной с лёгким костяным стуком приземлился мой фамильяр. Он стоял на задних лапах и отчаянно размахивал передними, как дирижёр, пытающийся управлять невидимым оркестром. Его челюсть клацала с такой скоростью, что звук напоминал заводную трещотку.

— Нашёл? — спросил я шёпотом, наклоняясь к нему.

Он закивал с такой бешеной энергией, что я испугался, как бы его маленький череп не отвалился от позвоночника.

Наконец-то! Большая рыба! Сочный кусок Живы, который позволит мне не просто выживать, а накапливать! Я уже мысленно прикидывал, как незаметно проникнуть в нужную палату…