Прокурор

– Вот-вот!
– чуть не подпрыгнула от восторга Баринова.
– Актер для режиссера - это его пластический материал, средство для самовыражения...

– Согласен, - скупо улыбнулся тот.

– Конечно! Мало кто понимает...

Она с жаром принялась развивать эту мысль, но шофер сказал:

– Прибыли.

Директорская "Волга" стала у закрытых ворот, сквозь витиеватый узор которых была видна уходящая к морю аллея, обсаженная топольками. Из-за глухой ограды выламывались купы платанов и акаций.

Ворота венчала сделанная из анодированного металла, сверкающая под лучами заходящего солнца надпись: "Зеленый берег". И внизу, тоже из блестящей проволоки, - "Дом отдыха южноморской сувенирной фабрики".

Виктор коротко просигналил. Отворил им быстрый худенький человек в полосатой тенниске и соломенной шляпе.

– Крутояров, - протянул он в окно руку Бариновой.
– Фадей Борисович звонил. Все готово...

Он сделал знак водителю проехать на территорию. Виктор миновал линию ворот и остановился. Баринова вопросительно посмотрела на него.

– Директор дома отдыха, - пояснил Виктор.

Крутояров, закрыв ворота, сел на заднее сиденье.

– К седьмому, - бросил он шоферу.

Машина проехала по аллее, свернула и метров через семьдесят остановилась у небольшого коттеджа.

Баринова успела увидеть длинное одноэтажное здание, волейбольную площадку, где азартно, с гиканьем и уханьем, сражались за мяч с десяток парней и девушек; несколько уютных беседок, увитых виноградом, детскую площадку, уставленную персонажами известных сказок, сделанных из дерева и фанеры.

– Милости просим, - сказал директор дома отдыха, вылезая из машины.

В коттедже было две крохотные комнатки. В одной разместился спальный гарнитур с широкой кроватью, вторая была гостиной и кабинетом одновременно.

Виктор поставил на устланный однотонным паласом пол чемодан гостьи.

– Пора назад, - сказал он и направился к выходу.

– Спасибо, большое спасибо, - протянула ему руку девушка.
– Очень интересно было с вами познакомиться.

– Буду завтра утром как штык.
– Шофер, не выпуская ее узкую ладошку из своей крепкой руки, спросил: - А звать-то как?

– Флора, - улыбнулась девушка.

– Годится, - кивнул шофер.
– А меня - Виктор Берестов.

И вышел.

– Располагайтесь пока, - вежливо откланялся и Крутояров.
– А кушать приходите в самоварную. Это, как выйдете, второй домик налево.

Он на всякий случай посмотрел на часы, мол, не мешало бы поспешить. И удалился.

Флора это поняла. И уже через десять минут вышла из коттеджа, только умывшись и поставив неразобранный чемодан в шкаф.

Что ее поразило (из машины она почему-то не заметила) - это объявление на доске: "Убедительно просим рвать спелый виноград! Приятного аппетита!"

Виноград рос везде. До самоварной (тоже странное название) Флора шла коридором, образованным переплетением виноградных лоз.

Крутояров ее ждал.

Чудеса продолжались. В уютной комнате стоял стол, накрытый белоснежной скатертью. Хрустальная ваза все с тем же виноградом. Но прелесть была в другом. На полках вдоль стены стояли самовары. Их было штук тридцать - больших, средних и маленьких, чуть больше заварного чайника.

– Всю жизнь собирал, - похвалился Крутояров, показывая на сверкающие самовары.
– И подумал: а почему бы всем не любоваться на этакую красоту? Подарил дому отдыха. Герману Васильевичу пришла идея так оформить...

Оформление было действительно под стать. Полки выкрашены под хохломскую роспись, на стенках - вышитые рушники, связки баранок.

– Этот самовар самый дорогой, - пояснил Крутояров, показывая на изящный самовар с вычурными ручками, краником с накладными узорами. Изготовлен на фабрике ювелира Пеца. Какое богатое тулово, а? В смысле работы. И материал отличный - нейзильбер.

– Тулово?
– переспросила девушка.

– Это так корпус называется... А вот патриарх - завода самого Баташова. Смотрите, сколько медалей. Ведерный, для трактира.

Они прошли мимо экспонатов, тулова которых были различной формы - в виде вазы, кубка, репки, шара, яйца.

– Дровяные, так сказать... А этот, глядьте, - остановился Крутояров, - редкий экземпляр.

– Чем?
– поинтересовалась Флора.

– Спиртом нагревается. Называется бульоткой... Ну, а это современный, электрический...

– Потрясающие выйдут кадры!
– восхищенно произнесла Баринова. Особенно в цвете!

– Ну да!
– откликнулся Крутояров.
– Медь, мельхиор...
– Заметив, что гостью заинтересовал самый крохотный самоварчик, он улыбнулся: - Для эгоиста...

– На одного, значит?

– Так и называется.

В комнату заглянула розовощекая девушка в белоснежном переднике.

– Здравствуйте.

– Добрый вечер, - ответила Флора.

– Подавать?

– Неси, Оленька. Соловья баснями не кормят, - весело посмотрел Крутояров на гостью.

Однако не умолкал ни на минуту в то время, когда Баринова ела (сам он сказал, что только от стола).

Девушка успела узнать, где и когда словоохотливый директор дома отдыха приобрел каждый самовар, кем выпущен и для каких случаев предназначается.

А в довершение всего был подан горячий самовар. Один из коллекции. Чаевничали уже вдвоем с Крутояровым...

...Поздно вечером, устав от дневных впечатлений, почти засыпая, Флора записала в блокнот:

"Ф. Б. Заремба. Типаж. Но не понятный. Бог знает что: с одной стороны как будто ретроград (манера говорить), а с другой - современный.

Г. В. Боржанский. Вещь в себе. Не глуп. Интересная биография.

Е. И. Анегин. Похож на гусара - не хватает только венгерки, сапог да острой сабли. Может, хороший производственник?

В. Берестов. Кажется, смышленый малый. Наладить контакт. Через таких людей, как шоферы и уборщицы, можно узнать больше, чем у начальства".

* * *

Приезд матери Захар Петрович воспринял как подарок судьбы. Евдокия Назаровна, казалось, многое поняла, когда переступила порог квартиры в то дождливое серое утро.

Спросила, куда уехали Галина и Володя. Он ответил, что в Хановей (Измайлов не сомневался в этом). Больше она вопросов по этому поводу не задавала. Возможно, и потому, что вечером того же дня Захар Петрович обнаружил: мать открывала женину шкатулку с украшениями - как-никак работа сына (шкатулка была переставлена), и, скорее всего, она обратила внимание, что обручальное кольцо Галина сняла.