Пропащие девицы

Патти вышла следом за Беном, который открыл перед ней дверь в лучших традициях своего киношного дворецкого Альфреда, и все эти люди, апатичные, заинтересованные лишь своими гаджетами и обеспокоенные только своим медийным имиджем, тут же обернулись в их сторону. Под их взглядами девушка неприятно поежилась, ее никогда не волновало чужое мнение, тем более всех этих лицемеров, которые спят друг с другом без разбора и заводят отношения исключительно выгодные для публичного имиджа, но постоянное молчаливое осуждение напрягало, особенно тогда, когда хотелось просто расслабиться и оставить несокрушимую Бэйтман дома на перезарядке. Она поборола инстинктивное желание спрятаться обратно в спасительной темноте клуба, потому что Патриция Бэйтман не прячется от проблем и недоброжелателей, и даже улыбнулась каким-то светским тусовщикам с моделями, которые стояли у самого входа, ближе всего к ним с Беном.

– Если Уильямс нет и здесь, тогда она явно получила от этой вечеринки больше удовольствия, чем я. А завтра получит по своей заднице за то, что не соизволила мне даже позвонить, – проворчала Патти, поддерживая образ невозмутимой и непрошибаемой стервы.

Бен обнял девушку за плечо.

– Давай я вызову такси, а ты еще раз попробуешь ее набрать.

За ним можно было скрыться не только от жалких сплетников и завистников, но и от всего мира. Да и становилось совершенно все равно, будто его спокойствие заразительно быстро перетекало в нее. И все, что казалось таким сложным, на самом деле было намного проще. Патти благодарно улыбнулась и потянулась за телефоном, едва не выронив из рук клатч. Всего на мгновение отвлекшись на Бена, она не заметила, как прямо на нее несся разъяренный, как сам дьявол, Том, только быстрая реакция Аффлека, который потянул девушку на себя, спасла ее от столкновения. А Влашиха, даже не обратив на них внимания, исчез в клубе, ворча себе под нос нелицеприятные немецкие ругательства.

– Он тебя не задел?

– Все в порядке, – ответила она отсутствующим голосом, тревога вмиг вернулась, как и неприятное сосущее под ложечкой ощущение беды.

Патти тряхнула головой, пытаясь отогнать глупые суеверные мысли, она посмотрела в сторону, откуда бежал Том, и увидела на углу в слабом свете фонаря одинокую фигуру в длинном платье. Ей не надо было видеть ее лица, чтобы узнать подругу.

– Робин… – выдохнула она.

Все сложилось в одну картину. И злой Том, проклинающий какую-то мерзкую суку, и чертово предчувствие, и склонившая голову девушка на углу у черного хода. Какой же надо было быть зацикленной на себе сукой, чтобы просить Уильямс пойти с ней? Что бы ни произошло между ней и Влашихой, произошло по ее вине, вся ее боль должна быть ее болью.

– Я сама, – Патриция остановила Бена, который решительно последовал за ней. Меньше всего Робби бы сейчас хотелось, чтобы ее потекшую тушь и покрасневшие от слез глаза видел кто-то еще. – Вызови нам машину. И… если увидишь этого мудака еще раз…

– Мы с ним обязательно обсудим его недостойное поведение.

– Спасибо, – одними губами прошептала Патти и побежала к подруге.

Робин тем временем ходила туда сюда, измеряя шагами пределы пятна света, расплывшегося под фонарем на асфальте. Она пыталась успокоиться, взять себя в руки, вызвать такси и сбежать отсюда, чтобы дома дать волю слезам и истерике, а утром позвонить Патти и попросить прощения за то, что продинамила ее с концертом. Бэйтман весь вечер не отходила от Аффлека, или, что более вероятно, он весь вечер не отпускал ее от себя, и Уильямс в который раз убедилась в том, как же чертовски хорошо они выглядят вместе. Ее подруга будто возвращалась в те далекие времена, еще до учебы во Фриско, до этой гребаной работы в THR, которая сделала из нее рафинированную суку, Робин нравилось видеть Патти такой, и она была уверена, что Патриции самой нравилось быть той девчонкой, даже если она себе никогда в этом не признается. И меньше всего Робин хотелось разрушать эту магию, как только что Том сделал с ней.

– Робби, – Патти позвала подругу, но та не слышала ее. – Роббс, – повторила девушка, обнимая ее за плечи. – Скажи, что этот ублюдок сделал. Одного твоего слова хватит, и я выцарапаю ему глаза, а Бэтмен переломает хребет. И не будет в Браавосе больше человека.

Уильямс слабо улыбнулась.

– Все в порядке, Патти, честно. Я в порядке.

Вразрез со словами голос звучал ее совсем не так, как у человека, у которого все в порядке. Как ни старалась Робин, но подступающие к горлу слезы выдавали ее.

– Пойдем внутрь, приведем тебя в порядок, а тогда решим, какой меры наказания заслуживает этот немецкий говнюк. Подумать только, я ему еще и фотосет в журнале устроила.

Робин хмыкнула, если бы на душе не было так тошно, то рассмеялась бы. Патти так забавно ворчала и разводила вокруг деятельность, когда ей сложно было справиться с чужими слезами. Она редко позволяла себе раскисать, а уж чужие горести и необходимость кого-то утешить совершенно выбивали у нее почву из-под ног.

– Выметайтесь! – рявкнула Бэйтман на сидевших в гримерке. – Живо съебали отсюда, курицы, иначе, обещаю, это ваша последняя работа на вечеринке подобного уровня. Следующим же утром отправитесь обслуживать столики в “Хутерс”!

Перепуганные танцовщицы тут же засеменили прочь, даже не поднимая головы. Патриция Бэйтман всегда обладала почти сверхъестественным даром убеждения и всегда могла найти подход к каждому, разве что раньше она не никого не оскорбляла, доводя до испуга. Девушка втащила Робин внутрь и усадила в одно из кресел.

– Сейчас мы все это исправим и выйдем через главный вход, как победительницы, – приговаривала она, приводя макияж Уильямс в порядок. – А потом поедем ко мне и ужремся с горя. Бен уже вызвал такси, так что прохлаждаться у входа мы будем недолго.

– Но ты ведь хотела на какой-то концерт группы со страшным названием? Я не могу лишить тебя удовольствия послушать очередную депрессивную жуть, а Бен отлично составит тебе вместо меня компанию.

– А как же?..

Они все еще препирались о планах на ночь, когда садились в авто. Бен терпеливо выслушивал все их доводы рассудка и тщательно делал вид, что не замечает прозрачных намеков Робби, а водитель нетерпеливо постукивал пальцами по рулю в ожидании, когда же кто-то из его клиентов назовет адрес.

– Бен, пообещай мне, что сводишь ее на этот чертов концерт, – Уильямс прибегла к крайним мерам. – Я слишком устала для всего этого депрессивного дерьма, и мне надо хорошенько выспаться.

Такси тронулось, когда Робин назвала адрес клуба.

– А меня, значит, спросить забыли? – возмутилась Патти. – Роббс, может, хватит…

– И я о том же, – согласилась Уильямс. – Хватит ломаться, как неродная, когда я тебе нашла такого отличного кавалера на вечер.

Патриция закатила глаза и молча отвернулась к окну. Ответить ей было решительно нечего. Она еще раз попробовала переубедить подругу, когда такси остановилось у клуба, но та была на удивление непреклонна и велела водителю везти ее в Санта-Монику, едва Патти успела вытащить свой длинный подол платья из авто.

– Прости, есть у Роббс одна нехорошая привычка налаживать мою личную жизнь. Видимо, она решила, что у нас с Джаредом все совсем плохо, раз переключилась на тебя, – Патриция смущенно улыбнулась.

– Брось, она просто переживает за тебя, как и ты за нее. И что за группу со страшным названием мы идем слушать?

– Massive Attack, ту, в клипе которой плясала твоя киношная жена-убийца.

– А вот это прозвучало действительно жутко, – усмехнулся Бен.

– Я однажды уже слушала их вживую, – продолжила Патти, не обратив внимания на замечание Аффлека, она была увлечена любимой темой, музыкой, и приятными воспоминаниями. – Это был многотысячный фестиваль в Амстердаме. Огромная толпища народу, разогретая выпивкой и предыдущими исполнителями. Крик, громогласные аплодисменты и целый хор голосов вливались в музыку. И это было совершенно не то. Трип-хоп, как по мне, требует камерной атмосферы. Услышать их в более интимной обстановке стало моей навязчивой идеей. И вот они приехали к нам в маленький клубный зал, представляешь?

Мужчина с улыбкой смотрел на Патти, разгоряченную страстной речью, ее глаза горели, на щеках выступил румянец, она нетерпеливо приплясывала, пока ей на руку цепляли браслет. Она казалась такой непростительно юной, что оставалось только удивляться, как ей на руку не поставили печать как несовершеннолетней.

– Конечно, нет, но скоро получу представление.

Патриция схватила его за руку и поволокла за собой в зал. Она на мгновение остановилась, прислушиваясь к музыке, и разочаровано протянула: