Пропащие девицы

Патриция, если бы была в состоянии проявлять какие-то нормальные реакции (и зачем ей успокоительные, если она и так не в состоянии что-либо чувствовать), не на шутку удивилась бы. Что он до сих пор делает здесь? Почему не ушел, оставив ее вариться во всем этом одну, как она того несомненно заслуживала? Она боялась поднять на него взгляд, сказать что-то, просто пошевелиться, чтобы не спугнуть волшебный обман. Последнее, что сдерживало ее от того, чтобы переступить тот самый последний шаг. Не так давно она уже была здесь, не так далеко отошла она от обрыва, чтобы просто не шагнуть в пустоту. И ей сейчас было просто не обойтись без страховки, без кого-то, кто о ней позаботится.

Уступив в первую очередь его мягкой настойчивости, она позволила усадить себя в такси. Олли крепко спал, как это умеют только дети. Она поцеловала его в щеку и пообещала себе, что он ничего не узнает. Он не станет очередной жертвой жадных до сенсации газет или гребаной мести Джека Уайта. Оставалось только придумать, как она помешает этому ублюдку.

Ее ногти впились в податливую ладонь, и только когда его руки крепче сжала ее в своих, она поняла, почему не почувствовала боли.

На Бена смотрела испуганная маленькая девочка, которая совершенно потерялась в своих страхах и не знала, чему теперь верить. Все смешалось и перевернулось, летя кубарем по кроличьей норе вниз.

– Я рядом, – повторил он то же, что говорил ей раньше. – Ты должна поспать.

Правда была в том, что Патриции было страшно закрывать глаза. Монстры живут не под кроватью, а под крепко слепленными веками. Стоило только уступить усталости, как они сожрут тебя заживо. И не проглотят целиком, как бы того не хотелось, а будут медленно отрывать кусочек за кусочком, смакуя каждый страх, точно изысканное блюдо.

– Почему? – спросила она.

– Не убежал, как только узнал об Оливере? – Бен удивительно точно определил, что у нее сейчас на уме, Патти кивнула. – Знаешь, в броне довольно сложно бегать, несмотря на то, как круто это выглядит на экране.

Мужчина усмехнулся, вновь видя в ее глазах детское смятение, и сел рядом на кровать. Она доверчиво положила голову ему на колени, совсем как дочь. Какие же они похожие, эти маленькие женщины, подумал он, гладя ее по волосам.

– И довольно очевидно было, кем ты ему приходишься…

– Бэтмен, – проворчала Патти в ответ на его самодовольно-всезнающий тон.

– Галь тогда даже пошутила по поводу усыновления еще одного Робина. А в Малибу отпали последние сомнения. К тому же Макс…

– Макс?!. – фыркнула она недовольно. – Ну конечно, куда же без этого болтливого…

– Тише, – прошептал Бен, приложив палец к ее губам.

Крис был зол. И даже присутствие детей не могло заставить его думать о чем-то другом, кроме Робин и ее вранья.

Утром Уильямс улетела в Испанию с тем самым парнем с вечеринки в Лондоне, который оказался агентом, с которым теперь она будет работать. Работать! Можно подумать, сейчас у нее нет других забот!..

Все шло из рук вон плохо. После загула в стрип-клубе, организованного Максом, Крис выслушал в свой адрес кучу дерьма от Гвинет, которая еще от его внезапной помолвки толком не отошла. Потом, когда пришло время поговорить о переменах в его жизни с Эппл и Мозесом, Робин просто сбежала. А ведь он надеялся, что они вместе проведут время с его детьми. Не удивительно, что его дочь просто закатила глаза и сказала, что не собирается общаться с Робби. Она даже обрадовалась, что та уехала. Эппл ревновала. Ненавидела невесту отца, и в этом ей всячески потакала мать, которая считала, что выбор бывшего мужа не слишком удачен.

И вот, пока Эппл дулась, сидела, уткнувшись в планшет, а Мозес просто не знал, что ему делать и говорить, Крис начинал медленно сходить с ума.

Он прекрасно понимал, что Робин не простила ему эту лихую прогулку с Аффлеком и Максом. Как иначе объяснить, что она даже притронуться к себе не позволяла несколько последних дней. А татуировку его назвала самой тупой идеей, которую только можно вообразить. Но при этом купила ему мазь и следила, чтобы он менял повязку. Ее забота была такой трогательной, что Мартин начинал ощущать себя еще большим мудаком. Он заставил свою беременную невесту переживать, ждать его полночи, а сам в этот момент… Честно говоря, Крис даже не помнил, что он делал той ночью. Но Робби сказала, что он козел и урод. И что видела фотографии этих потных шлюх, висящих на нем, у Макса в телефоне. Зачем только этот кретин показал ей?! Это музыкант тоже хотел выяснить, но как-то забыл…

А потом она объявила, что врач разрешил ей лететь в Испанию, а Ник Фордем нанял для нее еще одного врача и диетолога, которые полетят вместе с ними. Ник Фордем. Блядь. Держался он, точно был хозяином всего мира. А Робин уже смотрела на него, как на новое божество.

Крис не заметил, как с силой сжал пустую банку из-под Pepsi. Сидящая рядом Эппл удивленно взглянула на отца, затем на смятую банку. Отложив в сторону свой телефон, девочка спросила:

– Не возьмешь нас в НьюЙорк?

– А ты хочешь поехать? – Крис бросил банку на стол и откинулся на спинку дивана.

– Я могла бы за тобой приглядывать, – улыбнулась Эппл. – Вдруг под рукой не окажется лишней банки.

Мужчина громко рассмеялся и приобнял дочку за плечи. Та подобрала под себя ноги и навалилась на его бок. Заправив за ухо прядь волос, она тихо спросила:

– Пап, ты ее любишь?

– Очень, – пробормотал Крис.

– Так и с мамой было, да?

– О, детка… – он тяжело вздохнул и провел ладонью по волосам девочки. – Ты потом поймешь.

Резко заерзав, Эппл подняла на отца обиженный взгляд:

– Хватит разговаривать со мной, как с трехлетним ребенком! Я вообще-то понимаю, о чем ты!..

Посмеиваясь, Крис вновь прижал дочку к себе и прошептал ей на ухо:

– Ну, простите, мисс. – Ее длинные светлые волосы щекотали шею. – Для меня ты навсегда останешься моей маленькой любимой девочкой.

– Папа!

Чмокнув девочку в лохматую макушку, Крис вдруг почувствовал себя каким-то безумно одиноким. Дети так чертовски быстро росли. И вот она уже не хочет быть его малышкой, просит рассказать ей все. А еще совсем недавно Эппл, такая крошечная и кругленькая, забиралась к нему на колени, пока он торчал в их домашней студии, пытаясь писать музыку. И засыпала, слушая фортепьянные наброски для нового альбома. Казалось, все это было еще вчера.

– Спокойной ночи, – выбравшись, наконец, из его объятий, Эппл быстро поцеловала отца в щеку. Будто клюнула. – Пообщаюсь я с твоей Робин!..

Последнее, она выкрикнула, уже поднимаясь по лестнице на второй этаж. Крис улыбнулся. Лед между ними начинал таять.

Теперь оставалось лишь растопить внезапно образовавшуюся между ним и Робин глыбу. Взяв в руки телефон, он уставился в экран. Звонить ей? Сейчас в Мадриде еще слишком рано. Покрутив в руках смартфон, музыкант отложил его в сторону и поднялся наверх. Мозес спал, а Эппл болтала по телефону с кем-то из своих школьных подружек. И буквально вытолкала его из комнаты.

Ему бы тоже не мешало лечь, но сначала нужно сменить повязку для татуировки. В этот момент Крис услышал, как завибрировал его «айфон». Звонила Робин.

– Почему ты не спишь? Сколько у вас времени? – Мартин чувствовал себя безнадежно тупым.

– Мне на интервью через пару часов, – холодно произнесла Уильямс. – Расскажу испанским читательницам Vogue, что все мужики – козлы, которые думают только о своем члене!

– Робин, сколько раз мне нужно еще просить у тебя прощения, чтобы ты, наконец, перестала злиться? – музыкант опустился на кровать. Без нее в их спальне было так неуютно.