Пророчество огня

Лекс махнул рукой, и с Нормана сняли оковы, выпустив из камеры. Мужчина вышел и поклонился со словами:

— Вы можете на меня положиться, ваше величество. Служить такой сильной и красивой женщине — одно удовольствие. Тем более, что с пророчеством мне бороться не по силам, особенно сейчас, — указал Норман на свой чистый висок. После этого он развернулся и пошел прочь, насвистывая что-то себе под нос.

Похоже, впечатлил он всех: мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся в пролете лестницы.

— Да, выдержка у его сиятельства железная, — прокомментировал Барс. Никто не нашел что возразить.

После освобождения герцога, меня погрузили в пучину рутинной суеты. Я давала указания по переезду в королевские покои, переделке кабинета и иным интерьерным изменениям. Мне представили главного архитектора, мужа Камиллы. Подруга, к слову, была так ошарашена, что не знала, как ко мне обращаться, а потом плюнула и обняла, поздравив с возвращением в этот мир. Ее муж, лорд Лидс — высокий худощавый шатен, который наконец-то вернулся из поездки — согласился подождать и воплотить все мои проекты по переустройству дворцового комплекса. Пока я сама не знала, чего хочу, но аппетит приходит во время еды, не так ли?

Главными задачами в повестке были знакомства со всеми управляющими, советниками, министрами и, один дарг знает, с кем еще. Я бы не справилась с этим и за год, но благодаря герцогам Лонгфорду и Норману, смогла за неделю принять почти всех, кто входил в сферы управления Картезой. На некоторых встречах я просто кивала, соглашаясь с мнением моих советников, а кое-где настаивала на своем. Вечером я возвращалась в свои покои, которые занимали теперь почти весь этаж, и падала без сил в кровать. Я была рада этой усталости, потому что мне совсем не хотелось вспоминать о провале миссии по возвращению к родным. Я не знала, что чувствую, и категорически не желала осознавать, насколько расстроена.

В один из таких вечеров ко мне в покои пришел Лекс. Мы не проводили вместе ни одной ночи с момента обретения мною короны, что неимоверно расстраивало и обижало. Я не понимала причину игнора, но сил что-то выяснять не было.

— Маша! Предлагаю прогулку. Ты заслужила отдых. Слишком много забот.

Я не спорила и приняла предложение. Мы направились с мужчиной в сад, при этом нас на удивление не сопровождали миллион охранников. Похоже, Лекс отпустил мою обычную свиту.

Когда мы шли вдоль темной, освещаемой только светом луны аллеи, вслушиваясь в шелест листвы, Лонгфорд внезапно остановился, притянув меня к себе, обнял за талию и прошептал:

— Я не могу без тебя. Я знаю, ты не хотела оставаться, и мне жаль, что ничего не получилось. Позволь же мне сделать твою жизнь счастливой, насколько это возможно. Выходи за меня замуж, Мария! — Лонгфорд раскрыл ладонь, и я увидела на ней небольшое колечко, камушек которого светился красным и по форме напоминал огненный лепесток.

— Лекс, — простонала я и обняла его. — Я согласна. Я люблю тебя. А еще… я не хочу разгребать все это самостоятельно. А в качестве мужа ты точно не сможешь никуда сбежать, — добавила я.

Лекс засмеялся, и облегченно поцеловал меня в макушку. Мы еще долго бродили по лунному парку. Мужчина просил рассказать ему что-нибудь о своем мире, и я с благодарностью это делала, чувствуя некоторое облегчение от того, что хоть на словах и в воспоминаниях могу прикоснуться к навсегда потерянной родине. Я очень надеялась, что демон не соврал, и мои родители счастливы от того, что сейчас им меня заменяет Марисса.

* * *

Наша с герцогом Лонгфордом свадьба стала важным мероприятием по представлению стране меня как королевы и моего будущего мужа как короля. Я убедила всех провозгласить его королем по своему праву, хотя Норман настаивал на звании принца-консорта. Сам Лекс сказал, что ему все равно, так как он в любом случае имеет возможность оказывать мне поддержку, а это для него главное. Я же не видела причин, чтобы принижать статус Лонгфорда и упорствовала в том, что правящая династия возьмет именно его фамилию для продолжения королевского рода. Тем более, что род Рашей теперь продолжит Александр. Я не видела причин, по которым Лекс не мог быть полноценным монархом: он был аристократом из древнего рода, а также магом — его белоснежная печать очень явственно напоминала об этом каждому, кто пытался как-то оспорить его право править страной.

Вопрос с магией был для меня весьма болезненным, я пыталась выяснить, какие преимущества дает мне моя цветастая печать. Самым авторитетным в этом вопросе оказался господин Шамус, архивариус, который, глянув нам мой висок, вынес вердикт — магия баланса. По мелочам она ни в коем случае не тратится, согласовывает вопросы войны и мира, помогает принимать верные решения в случае сложного морального выбора, несет мудрость и процветание. Я спросила, а как эту самую мудрость активировать, на что Шамус ответил, что все это делается само по себе. Недеяние ведет к балансу, а стремление идти напролом — к его нарушению. Это мудрость древних, по словам библиотекаря. Вот так. И никаких великих магических фокусов.

Шамус долго объяснял, что универсальный дар подразумевает возможность его использовать самыми разными способами, однако именно так столетиями и происходило вырождение магии баланса — ее использовали для конкретных целей и она потеряла всеобъемлющность, совершив перекос в сторону одного из пяти элементов. А если нет гармонии — нет мира и процветания в стране. Перебор металла — жди войны, слишком много воды — могут начаться эпидемии. Мятежи и бунты — это ярость и преобладание огня. С элементарной магией произошла похожая история, ее оттачивали на определённых заклинаниях, выгодных своему носителю, уводя от своей классической версии. Шамус сказал, что единственный вид заклинаний, который допустим во всех видах магии, это лечебные. Старик посоветовал поискать в восьмом секторе нужную литературу, он там двадцать лет назад встречал правильную книгу… Может, чуть позже и дойду туда.

Если честно, вся эта магическая теория была слишком сложна, к тому же не секрет, что человек способен найти возможность нарушить баланс в любых ситуациях. Для себя я решила: моя задача состоит в том, чтобы использовать дар исключительно ради сохранения мира и передать эту мудрость своим детям. Впрочем, нагревание воды, выставление щита и создание светляков я на всякий случай время от времени практиковала: никогда не знаешь, что случится.

К свадьбе готовились месяц. Норман сказал, что необходимо провести ее как можно пышнее, для того чтобы ни у одного человека в королевстве не осталось сомнений по поводу моего с Лексом величия. В целом, я понимала, о чем он говорит, а на деле доверила все распорядителям и другим ответственным людям. По моему настоянию на свадьбе должны были присутствовать не только аристократия, но и магически одаренные представители всех сословий, включая ведьм. Я твердо заявила, что любой подданный королевства, кто умеет колдовать, является ценным кадром и будет чествоваться в независимости от его происхождения. Норман спорил со мной, говоря, что после таких привилегий ведьм станет в разы больше, на что я справедливо возразила, что чем больше, тем лучше. Ведьмы забирают лишнюю магию и лечат людей, и никак не затрагивают пресловутый баланс, так как являются следствием его нарушения. Перестанем транжирить магию, тогда и ведьмам нечем будет поживиться.

За время перед свадьбой я успела принять несколько законов: прекратила преследование ведьм, обязала магических лекарей принимать не менее десяти бесплатных пациентов в день, иначе у них отберут лицензию. Ах да, и я ввела лицензию на осуществление медицинских услуг, а также налог на роскошь. Жаль, что в моем мире я закончила филологический, а не экономический факультет, так как помимо добрых дел нужно было думать глубже. Ситуацию облегчало то, что у меня всегда была возможность провести мозговой штурм, задав самые неожиданные вопросы мужчинам, которые меня окружали.

Свадьба стала грандиозным событием, в котором я играла выделенную мне роль, заключающуюся в улыбках, добром, но одновременно чуть высокомерном взгляде, в горделивой походке и правильных речах. Ничего общего с праздником, посвященным любви и семейному счастью, это мероприятие не имело. Голову сжимал плотный обруч короны, которую сделали специально для меня, но это не спасало меня от ее почти болезненных тисков, платье весило целую тонну, пару центнеров добавляли и драгоценности, и, если бы ни Лонгфорд, который обнимал меня, периодически нашептывая на ухо всякие милые чувственные пошлости, я бы с ума сошла от помпезности и бездушности всего происходящего. Большим испытанием для меня был танец, который в числе прочих протокольных штук мне пришлось изучать, для того чтобы исполнить миллион сложных па с его величеством Велексианом. Да, мы стали с Лексом королем и королевой. Моим условием было поменять имя, поэтому после свадьбы и некоего подобия коронации, когда нас просто объявили правителями по воле Высших, называть меня начали «королева Мария», а не «Марисса». Эта просьба не показалась кому-либо странной. Новая жизнь — новое имя, все логично.