Прорыв

Ну, да ладно. Враг он, конечно, могущественный, но с такими бороться можно исключительно добросовестным выполнением своих обязанностей на тех постах, которые занимаешь. Назначили руководить авиационной группой в Монголии — показал эффективность там. Теперь, «по старой памяти» о такой же должности в Мадриде, командую противовоздушной обороной Колыбели Революции.

Ленинградское «хозяйство», конечно, намного больше и намного сложнее, чем было в Мадриде. Да даже если взять по численности населения, не говоря уж о географических особенностях: город почти втрое больше, чем испанская столица. Здесь сосредоточены важнейшие промышленные предприятия, значительная часть которых производит военную продукцию, базируются крупнейшие корабли Балтийского флота. Пусть у Балтфлота существует и своя ПВО, но работать с моряками приходится очень тесно.

К сожалению, далеко не всё в этом взаимодействии налаживалось гладко: ведомственная разобщённость — очень большая проблема. К примеру, стационарная станция радиоулавливания самолётов, размещённая на форте «Шанец» острова Котлин, прекрасно дополняет аналогичные станции в Сестрорецке, Ораниенбауме, Красногвардейске, но ведомственно подчинена Балтфлоту, и мне пришлось выходить «на самые верха», чтобы нарком флота Кузнецов разрешил передавать данные о воздушной обстановке, получаемые ею, в мой ленинградский штаб. А связистам тянуть прямую телефонную линию моему флотскому коллеге, чтобы мы могли оперативно согласовывать действия истребительной авиации.

Для нас, защитников неба над Городом Ленина, эта война началась не вчера, а сразу после объявления «ультиматума четырёх держав», поскольку первые нарушители советского воздушного пространства стали пытаться пролететь над Ленинградом уже 14 мая. На разных высотах — от семи-восьми километров до бреющего полёта буквально над волнами Финского залива. Конечно, это были только разведчики, пытающиеся снять с воздуха систему и сухопутных укреплений, и береговых батарей. Но давать в руки будущим врагам такой козырь, как знание нашего оружия, нельзя ни в коем случае. Поэтому пункт 2 (е) Директивы № 1 наркома обороны мы выполняли беспрекословно: кого могли, сбивали над советской территорией, тех, кто, увидев направленные на перехват истребители, успевал сбежать в финское воздушное пространство, не трогали. Так что подчинённые мне лётчики открыли боевой счёт ещё до 18 мая, когда война стала юридическим фактом.

С тем, насколько помогают эти станции, обнаруживающие воздушные цели за десятки, а то и сотни километров, я столкнулся ещё на Халхин-Голе, где в боевых действиях приняла участие всего-то одна установка, оснащённая малокалиберными скорострельными зенитными пушками. Но имевшая, как называли это устройство, «радиолокатор», позволявший наводить наши самолёты на японские, находящиеся в воздухе. Передавать при помощи радиостанций на самолётах. В воздушных силах ПВО сейчас эта радиостанция — обязательный прибор. На крайний случай — радиоприёмник, настроенный на волну штаба авиаполка, передающего лётчикам координаты противника. Так что только это уже гарантирует эффективность моей службы.

Это доказали и события второго дня войны. Да, именно второго, поскольку Финляндия объявила войну СССР только к вечеру 18 мая. Всё-таки Ленинград расположен достаточно далеко от линии польского фронта, и направлять бомбардировщики к нему через Латвию, Эстонию и всю Ленинградскую область довольно рисковано. В отличие от финской территории, до ближайшего аэродрома на которой всего-то 150 километров, а до Хельсинки — 300.

Маннергейм после поражения его страны зимой 1940 года вооружался очень активно. В том числе — за счёт кредитов, предоставленных на покупку британских самолётов, танков, артиллерии самой же Великобританией. Вот такая буржуйская хитрость: англичане финансируют собственную промышленность, а возвращать эти деньги и проценты будут финны. Диктатор не только закупал оружие, но и строил новую оборонительную линию и, что важнее для моей службы, новые аэродромы, рассчитанные на приём современной авиации.

Вот с этих-то аэродромов финская авиация и попыталась совершить первый налёт то ли на Город Ленина, то ли на Кронштадт. Немногочисленный, в отличие от тех, что были направлены на Выборг и советские войска, расположенные близ советско-финской границы. Всего-то два трёхсамолётных звена «Бленхеймов» британского производства. Но лиха беда начало, поскольку, как сообщает разведка, на финские аэродромы после объявления «ультиматума четырёх держав» стали перебрасываться британские авиационные части.

Логика подсказывает, что для серьёзных и регулярных налётов на Ленинград у этих авиаполков и эскадрилий дело дойдёт нескоро. Их забота — уничтожить Балтфлот, чтобы британские и польские корабли могли прорваться в Финский залив и при поддержке корабельной артиллерии высадить десант, который и будет штурмовать город с суши. Именно поэтому, как говорят в штабе флота, лёгкая авиация с двух британских авианосцев, направленных Лондоном на помощь Польше, активно охотится за советскими боевыми кораблями и вспомогательными судами, ещё накануне 18 мая вышедшими с Таллинской военно-морской базы в открытое море.

Вторая точка применения британской палубной авиации — полуостров Ханко, береговые батареи которого уже помогли отразить первую атаку финнов с суши. А зенитки и истребители И-15бис отбиваются от авианалётов финской авиации и английских «палубников». Далеко не самые лучшие советские истребители, но их характеристик более чем достаточно, чтобы бороться хоть с палубными бомбардировщиками «Свордфиш» или «Альбакор», хоть с прикрывающими их «Гладиаторами». «Англичане» ведь тоже бипланы, и никакого преимущества в скорости перед нашими машинами не имеют.

А вообще, конечно, перспективы для Балтийского флота очень нерадужные, если учитывать то, что против него будут действовать не только поляки, но и самый мощный в мире британский флот. Понимают это и сами флотские командиры. «Кое-какие сюрпризы», как они выражаются, они всё же подготовили, но, насколько я понимаю, долговременная задача перед ними стоит не в том, чтобы победить в одном или нескольких морских сражениях, а чтобы сохранить хотя бы часть боевых кораблей. И ставка делается на применение не столько линкоров и крейсеров, сколько на торпедные катера и подводные лодки.

Да, именно их массовое производство развёрнуто на ленинградских судостроительных предприятиях. А ещё — минных заградителей и тральщиков. Так что, проанализировав данные факты, можно предположить, что вход в Финский залив со временем (когда — будет зависеть от того, как быстро придётся выводить в ремонт крупные надводные корабли) придётся наглухо закупорить минными полями, проходы в которых будут стеречь «сидящие в засаде» подводные лодки.

Вообще, конечно, совершенно неясно, как обстоят дела на фронте. Совинформбюро сообщает о тяжёлых кровопролитных боях на протяжении всей западной границы СССР и в Закавказье. Об отдельных вклиненьях в советскую оборону на глубину до десяти-пятнадцати километров. Но где именно, на каких именно участках фронта, не сообщается. По крайней мере, насколько я понимаю, к исходу 19 мая никаких катастрофических для нас прорывов враг не совершил.

26

Генерал-майор Рокоссовский, 20 мая 1941 года

Чуть больше пятнадцати километров, линия сёл Вохджи — Айкаван — Воскеаск — Ахурик — Гетк — Еразговорс. Именно этот рубеж назначен для обороны 136-й мотострелковой дивизии. Именно на нём мы встретили утро 18 мая 1941 года. Именно здесь пролегает наиболее удобный для турецких войск путь к находящемуся у нас за спиной городу Ленинакан, второму по численности населения в Армянской ССР. Ширакская долина, пусть и не ровная, как стол, но всё же без высоких гор, затрудняющих маневрирование войсками и применение бронетехники.