Прорыв

Как нам говорило командование, в случае успеха к нам присоединится не только весь наш полк, но и, возможно, вся 150-я стрелковая дивизия. Главное — зацепиться за морской берег и отогнать от него немногочисленные румынские отряды береговой обороны, чтобы можно было продолжать высадку подкрепления, идущего на тихоходных деревянных баржах.

Собрали нас, десантников, почти половину которых составили пограничники, в Сухом лимане, в населённом пункте с громким названием Ильичёв Хутор. И едва стало темнеть, вся наша небольшая флотилия вышла в море по прорытому в песчаной косе каналу. Катера сразу же рванули вперёд на большой скорости, и тихоходные «Дайхацу» очень быстро остались далеко позади. Мы торопились пройти затемно те шестьдесят километров, что отделяют Сухой лиман от места нашей высадки: ночи в конце мая короткие, и, чтобы не попасть под обстрел, нужно успеть добраться до места затемно. При этом отойти на несколько километров от берега, чтобы нас не доставал вражеский огонь.

Катерники во главе с капитан-лейтенантом Кубышкиным с задачей справились отлично. Нас не заметил не только гарнизон, защищающий подъёмный мост через устье Днестровского лимана, но и патрули береговой охраны, которых тут же «сняли» пограничники, входящие в состав десантной группы. А перед рассветом подошли самоходные баржи, на каждой из которых привезли по пятьдесят красноармейцев с тяжёлым вооружением — пулемёты, миномёты и даже пару противотанковых 45-мм пушек. В общем, полноценный батальон.

С рассветом с криками «ура» мы пошли в атаку на деревушку у южной оконечности Будакского лимана, где и находился штаб подразделения береговой охраны. Настолько неожиданно, что румынские солдаты не смогли оказать никакого сопротивления. Каких-то двадцать минут, и деревня с пирсами для рыбацких лодок в наших руках, а двадцать пленных румын сразу же погрузили на «Дайхацу», возвращающуюся в Ильичёв Хутор за подкреплением.

Приказ командования я помнил прекрасно: не останавливаться, постоянно наступать, чтобы максимально расширить плацдарм. Поэтому отправил одну роту на запад, в направлении цепочки из двух озёр, разделённых между собой узкой косой, по которой проходит дорога на город Татарбунары. Сам же с двумя ротами продолжил наступление на север, чтобы очистить от войск противника западный и северо-западный берега Будакского лимана.

Сложно сказать, почему и там, куда рвались красноармейцы-десантники, враги не оказали сопротивления. Я бы сказал, были совершенно не готовы к нападению на них. Ведь во время первого штурма мы успели немного пострелять, и это должно было привлечь внимание хотя бы часовых. Но картина повторилась: мы бежали по деревенской улице, а на неё выскакивали полураздетые румынские солдаты и, увидев советскую форму на нас, поднимали руки. Примерно о такой же обстановке докладывали по радио и с запада. Каких-то три часа, и всего лишь одним батальоном мы сумели захватить плацдарм глубиной более пяти километров и протяжённость почти в десять. При этом в плен взяли почти семьдесят человек, не потеряв убитыми ни одного, а ранеными всего восемь человек.

Приказ о непрекращающемся наступлении я решил нарушить. Просто потому, что около пятисот красноармейцев при двух пушечках и восьми миномётах не в состоянии удержать даже такой плацдарм, не говоря уже о том, если мы его ещё расширим. Только после прибытия подкрепления!

А его пришлось ждать ещё два часа. Всё те же пограничные и торпедные катера сумели перебросить всего лишь роту, которую я направил на западный участок.

— Следующую волну сумеем доставить часа через четыре, — сообщил посыльный от капитан-лейтенанта Кубышкина.

Вот тогда и можно будет продолжить наступление.

Всё это время на юго-западном берегу Днестровского лимана грохотали разрывы снарядов. Это артиллерия из района курортного селения Каролино-Бугаз и городка Овидиополь обстреливала румынские позиции, отвлекая внимание от нас.

Следует сказать, что всё время, пока мы дожидались подкрепления, сидеть без дела не пришлось. Мы закапывались в землю на случай румынской контратаки. И она последовала. Но не на моём участке, а на западном. До роты румын попытались отбить село Николаевка со стороны Базарьянки, стоящей на берегу озёр Солёное и Бурнас. Но её встретили огнём из винтовок, пулемётов и миномётов, и противник в панике отступил.

Для переброски войск на плацдарм командование нашей 7-й армии задействовало всё, способное преодолеть морем те шестьдесят километров, что разделяет Сухой и Будакский лиманы. Вплоть до больших рыбацких парусных лодок-шаланд и портовых буксиров, подошедших из Одессы. В результате уже после полудня на плацдарме находился практически весь личный состав нашего 674-го стрелкового полка. Правда, пока без тяжёлого вооружения и некоторых вспомогательных подразделений. Так что я сдал командование над десантом полковнику Орешкину и снова возглавил родной батальон. С ним-то мы и продолжили наступательные действия, закончив очистку от противника побережья Будакского лимана вплоть до его северной части, носящей название «лиман Шаболат».

К вечеру 20 мая плацдарм расширился до двадцати пяти километров по фронту и пятнадцати километров в глубину. Правда, румыны уже очухались, и от моста через горло Днестровского лимана и от селения Шабо по нам била их артиллерия. А с воздуха нас атаковали румынские самолёты. Правда, без особого успеха, поскольку их очень быстро отогнали истребители, вызванные по радио от Одессы.

Дважды пыталась атаковать и румынская пехота. Но как-то вяло, группами, численностью до роты, сразу же отходившими, попав под огонь либо миномётов, либо дальнобойной артиллерии, стреляющей из-за лимана. Скорее всего, основные силы противник сосредоточил намного севернее, где пытается захватить плацдармы на советском берегу Днестра, а здесь оставил лишь незначительное количество войск, достаточное для того, чтобы занять укрепления вдоль лимана.

За ночь моряки перебросили нашу полковую артиллерию и пару батальонов личного состава следующего, 479-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии. Соседи частично заменили наших товарищей на рубеже, обращённом к северу-западу, а мы с рассветом атаковали южную часть косы, отделяющей Днестровский лиман от Чёрного моря. И установили контроль над стратегическим железнодорожным мостом через горло лимана.

Если не считать бешеного огня малокалиберных зенитных автоматов, прикрывающих мост, то предмостные укрепления взяли довольно легко. Просто все они направлены фронтом в противоположную сторону, и гарнизон предпочёл сдаться, чем быть закиданным гранатами в своих дзотах и траншеях.

Теперь, когда инженеры опустили подъёмный пролёт моста, у нас появилась связь с «большой землёй». Пусть пока для этого подкреплению требуется преодолеть под вражеским артиллерийским огнём девятикилометровый путь по узкой песчаной косе, но ситуацию мы исправили в тот же день: перегруппировавшись, пополнившись боеприпасами, полк ударил на север, на большое селение Шабо, основанное в начале прошлого века швейцарскими виноделами. Именно близ него располагаются артиллерийские батареи, обстреливающие и нас, и эту косу.

Бой за Шабо затянулся почти на два часа, поскольку его обороняло до батальона румынской пехоты. Но она, опять же, сопротивлялась достаточно вяло, чуть ли не «для галочки». Хотя, конечно, некоторые потери мой батальон понёс. Но всё равно намного меньшие, чем бывало во время подобных боевых действий в Финляндии.

Как только замолчали румынские орудия близ Шабо, по косе со стороны Каролино-Бугаза потянулись колонны пехоты и техники. На Днестровский плацдарм выдвигается вся 150-я стрелковая дивизия. А может быть, и не только она. Ведь завтра нам брать город Аккерман, «Белую крепость» в переводе на русский язык.