Противостояние

Алексей откинулся на спинку стула. Только теперь он понял, какие сложные политические интриги привели к этой войне. И в этих интригах Северороссия была лишь пешка, мелкая разменная монета, которую игроки могут сдавать или обменивать друг у друга. "Ничего, - подумал он, - мы - пешка, которая умеет за себя постоять".

* * *

"Эмка" Павла притормозила на шоссе, километрах в трех от села. Спереди доносилась ружейная пальба. К Павлу подскочил командир первого батальона североросской народной армии майор Павел Нахимцев:

– Здравия желаю, товарищ министр, - приложил он руку к козырьку, бандиты окружены в селе. Первые три атаки им удалось отбить. Сейчас готовим четвертую.

Смерив взглядом фигуру комбата в несуразной польской форме, с наспех разработанными знаками различия североросской народной армии, Павел произнес:

– Ну, покажите, где там у вас бандиты. Нахимцев снова козырнул, и они двинулись по глубокому снегу прямо через зимний лес. Мороз стоял знатный, не меньше двадцати пяти градусов по Цельсию. Павел, более или менее согревшийся в машине и одетый в полярные унты, ватные штаны, теплый офицерский полушубок поверх гимнастерки и ушанку, еще не почувствовал его в полной мере. Он гордо вышагивал впереди, расправив плечи. А вот майор явно промерз в польской шинельке и сапогах, рассчитанных па теплый климат Центральной Европы. Даже несмотря на двойное теплое белье под мундиром, он семенил за министром, согнувшись и поминутно растирая руками нос и щеки.

Через минуту они оказались на опушке леса, окружавшего небольшое село. В снегу у деревьев залегли бойцы единственного батальона, из которого в настоящий момент состояла североросская народная армия. Перестрелка, которую Павел слышал на шоссе, к этому моменту уже стихла, и солдаты просто лежали, время от времени стараясь согреть дыханием мерзнущие конечности. В первые дни войны это наспех сформированное подразделение попытались использовать на фронте, но быстро убедились в его слабой подготовке. Вообще, Красная армия демонстрировала низкую готовность к боям в тех условиях, с которыми она столкнулась в Северороссии. Чрезвычайно слабо было отработано взаимодействие частей и родов войск. Что касается североросской народной армии, набранной преимущественно из мирных жителей, имевших то или иное отношение к Северороссии, то ее боевая подготовка была ниже всякой критики. Вначале Ворошилов вознамерился пустить ее в авангарде, чтобы наглядно продемонстрировать, что города и села Северороссии освобождаются ее собственной народной армией. Однако этому воспротивился Йохан Круг, подсчитавший потери авангардных частей и заявивший, что таким образом вся североросская армия будет перебита еще до вступления в Новгород, не говоря уже о Петербурге. Ворошилов встал в позу, объявив, что высокие потери носят временный характер. После телеграммы, подписанной Кругом и Павлом в адрес Сталина, батальон с фронта все же сняли. Когда же Красная армия уперлась в североросские укрепрайоны и стала ежедневно терять по нескольку полков, Павел добился передачи народной армии в подчинение МВД Северороссии для борьбы с многочисленными белыми партизанскими отрядами. В этом ему помог Берия, с которым Павел теперь активно сотрудничал.

– Вы бы за деревом укрылись, - проговорил вставший за соседней сосной Нахимцев.
– Метко стреляют, гады.

– Майор, я буржуйским пулям никогда не кланялся, - процедил в ответ Павел.

– Там снайперы.
– Майор говорил таким тоном, будто жаловался.

– Прекратите молоть чепуху, - сорвался Павел.
– Это банда Буркова. Взвод автоматчиков третьего пехотного полка, попавший в окружение три недели назад, и примкнувшие к ним кулацкие недобитки. У них один станковый и два ручных пулемета, три десятка автоматов, винтовки и ружья времен Гражданской. Нет там никаких снайперов.

Он окинул взглядом заснеженное поле, усеянное трупами в польских шинелях. Картина боя сразу стала ему ясна. Майор гнал людей, представлявших собой отличные мишени на снегу, через поле в лоб, на пулеметы. Раненых наверняка не было. Тех, кого не добивали пули, приканчивал мороз.

– Почему без маскхалатов?
– успокоившись, спросил Павел.

– Специальным приказом все маскхалаты переданы в распоряжение штаба фронта, для частей, атакующих УРы, - пояснил Нахимцев.

– Какие потери?

– Человек пятьдесят...

– Что значит "человек пятьдесят"?
– рявкнул Павел.
– Вы - командир подразделения и не знаете своих потерь!

– Сейчас точно выясним.
– Нахимцев знаком подозвал лежащего рядом офицера.

Тот, явно радуясь возможности подвигаться на морозе, подбежал и доложил:

– Капитан Шустер, командир первой роты, по вашему приказанию прибыл.

Не дав майору открыть рот, Павел проговорил:

– Майор, поясните план дальнейших действий.

– Мы намерены атаковать!
– выкатил глаза Нахимцев.

– Когда?

– Через пять минут.

– Чтобы положить еще взвод или полбатальона? Сколько вы кладете за одного убитого бандита? Десять или двадцать своих солдат?

– Я выполняю ваш приказ уничтожить банду.

– Я давал такой приказ, но я не приказывал уничтожать первый батальон североросской народной армии, - снова начал кипятиться Павел.
– Сейчас пятнадцать двадцать три. Через час с четвертью стемнеет и вы сможете приблизиться к противнику без существенных потерь, закидать гранатами и вступить в ближний бой и рукопашную. У вас без малого десятикратное превосходство в людях. Вы сомнете банду за четверть часа. Если даже два-три человека, пользуясь темнотой, уйдут, мы накроем их в ближайшие дни. Куда они денутся по такому снегу и при полном контроле Красной армии над всеми дорогами и развязками? Вступив в боевое соприкосновение с противником в десять сорок две, вы могли втянуть его в активную перестрелку. У них недостаток в боеприпасах, а вам подвезут столько патронов, сколько надо. Если бы вы так поступили, то уже сейчас могли бы перейти в атаку на безоружного противника.

– Но комиссар Потапов требует быстрейшего уничтожения противника при его обнаружении, - начал оправдываться майор.

– А своя голова на плечах у вас есть?!
– заорал Павел.
– Если вы не знаете, именно так, как я сейчас описал, действовал в восемнадцатом-девятнадцатом спецполк североросской госбезопасности. За всю войну он понес потерь меньше, чем любая другая часть, неизменно добиваясь успеха. Вы хоть пробовали изучить опыт прошлой войны, когда отправлялись на фронт?

– Но мы действовали, как нас учили инструкторы РККА, по уставу, развел руками Нахимцев.

– Сдать оружие, - тихо скомандовал Павел.

– Что?
– не понял майор.

– Сдайте оружие. Я подвергаю вас аресту за служебную халатность, приведшую к неисполнению боевого задания и неоправданным потерям личного состава. Вашу судьбу решит трибунал.

– Ну, товарищ министр...
– Лицо майора стало плаксивым.

Он прекрасно знал, что, отданный под трибунал с такой формулировкой лично министром, он непременно будет расстрелян. Павел вытащил из кобуры "ТТ" и молча наблюдал, как по сигналу капитана к ним приблизились два солдата, как сникший майор отдал им свою портупею и под конвоем удалился в глубь леса. Когда Нахимцева отвели на достаточное расстояние, Павел обратился к Шустеру:

– Принимайте командование батальоном, капитан. Выставить посты и отвести людей в лес. Пусть разведут костры и обогреются. Если не обедали, пусть подкрепятся. Противника атакуете в восемнадцать ноль-ноль... Хотя нет. Бурков - кадровый офицер, лейтенант североросской армии, комвзвода. С ним такие шутки могут не пройти. Атакуете в восемнадцать ноль восемь. Пусть расслабится. Расставите на опушках два взвода, чтобы ловить бегущих из села бандитов. Приблизившись к селу, закидаете их гранатами я - в рукопашную. И в дальнейшем, если при боевой операции потери личного состава превысят десять процентов, будете отвечать перед президентом лично.

– Есть, - козырнул немало удивленный таким поворотом капитан.

Глядя в заиндевевшее окно "эмки", на полной скорости несущейся назад, в его министерство, Павел думал: "Нельзя так. Губим людей, берем количеством, заваливаем трупами. На этом я и проиграл Алексею в девятнадцатом. Этому я не дам повториться. Он мой враг, но чтобы победить его, я должен учиться у него. Иначе никак".

* * *

Из окна "руссо-балта" Алексей смотрел на промерзшие петербургские улицы. Он, проживший в этих местах (в том и этом мире) уже без малого сорок четыре года, таких морозов не помнил. Поежившись, он с трудом представил, каково сейчас солдатам на фронте. Тем, кто сидит за железобетонными укреплениями УРов, еще ничего, а вот тем, кто участвует в полевых операциях на сорокаградусном морозе! Хорошо еще, загодя снабдили армию необходимым обмундированием и специальным морозоустойчивым оружейным маслом. И все же...