Противостояние

— Мне не нужно приглашение, — хмыкнула Сейхан Султан, одарив ту едким взглядом. — Я вольна приходить на это веселье по своему желанию.

— Не боишься, что за такое платье тебя всех благ лишат? — оглядев голые плечи девушки, съязвила Нурбахар Султан. — Михримах Султан этого не одобрит. А наш повелитель особенно.

— Мне одобрение Михримах Султан, в отличие от тебя, не нужно. А повелитель меня ценит и знает мой особый вкус на платья и украшения.

Позади послышались приближающиеся шаги. Михримах Султан в роскошном сине-коричневом платье шла по направлению к гарему, гордо вздернув подбородок.

— Внимание! — вскрикнул Сюмбюль-ага, едва султанша вошла в гарем. — Михримах Султан Хазретлери!

Сейхан Султан и Нурбахар Султан, озлобленно переглянувшись, поднялись и склонились в поклоне.

Михримах Султан степенно прошла по гарему, направляясь к столику, а за ней следовала её дочь Хюмашах Султан. Сев во главе стола, Михримах Султан бросила напряженный взгляд на голые плечи Сейхан Султан. Та ответила ей дерзким взглядом, неприкрытый должным уважением.

Хюмашах Султан села рядом с матерью. Она нахмурилась, взглянув на одеяние Сейхан Султан, а после равнодушно отвернулась в сторону, прислушавшись к вновь заигравшей музыке.

— Сейхан, я понимаю, что ты прибыла из развратной Генуи, где, видимо принято, чтобы женщина расхаживала полуобнаженной…

— Я нахожусь в гареме моего султана, где мужчин-то, перед которыми мне стоит прикрываться, нет, — та резко перебила заговорившую Михримах Султан и удостоилась её возмущённого взора. — Султанша, — добавила она вынужденно, а после отвернулась к танцующим наложницам.

Михримах Султан в недовольстве поджала губы и повернулась в сторону другой фаворитки.

— Как ты, Нурбахар?

— Благодарю, султанша, — вздрогнув, неискренне улыбнулась та, будто опомнившись от своих невеселых мыслей. — Я в порядке.

После Нурбахар Султан, обернувшись через плечо, бросила взгляд на свою служанку Ясмин-хатун и та, кивнув, тут же покинула гарем. Михримах Султан это заметила и настороженно переглянулась с дочерью.

Топкапы. Покои Сейхан Султан.

Ясмин-хатун подошла к дверям покоев Сейхан Султан, около которых стояли две девушки, повернувшиеся к ней с напряжёнными взглядами.

— Ступайте на кухню, девушки. Это срочно. Там не справляются. Так много блюд на увеселение приготовили. Меня просили передать вам это.

Девушки, переглянувшись, всё же удалились, затерявшись в темноте коридора. Озираясь, Ясмин-хатун юркнула в покои и, оглядевшись, наткнулась на Элие-хатун, которая вышла из детсткой комнаты.

— Ясмин-хатун? Что ты тут делаешь?

— Сейхан Султан… — судорожно выдумывала Ясмин-хатун. — Не смогла отыскать Зейнар-хатун, поэтому она отправила меня в свои покои, дабы я позвала тебя. Ступай, госпожа ждёт.

— Я не могу оставить шехзаде без присмотра.

— Это ненадолго, — убедительно улыбнулась служанка. — А я пока присмотрю за нашими шехзаде. Не волнуйся.

Элие-хатун, поверив, быстро вышла из покоев. Ясмин-хатун спешно вынула из-за бляшки своего ремня небольшой клочок бумаги и, оглядевшись, подбежала к настенному шкафчику, куда спрятала его, положив в одну из шкатулок.

После она, взглянув на шехзаде, играющих на тахте у окна, подбежала к ложу и спрятала под неё кинжал, испачканный в крови, который лежал у девушки под подолом платья, привязанный к ноге. Сдерживаясь от плача, который рвался из неё наружу с того момента, как она вонзила кинжал в тело невинной жертвы, Ясмин-хатун покинула покои.

Топкапы. Покои Валиде Султан.

Зейнар-хатун, дождавшись, когда Михримах Султан и её свита отправятся в гарем, покинула его и подошла к дверям покоев Валиде Султан. Взглянув на девушек, она огляделась, проверяя, есть ли кто поблизости. Те открыли перед ней двери. Проходя внутрь, она прошептала одной из них:

— Вторую половину золота получите, когда все кончится, ясно?

Зейнар-хатун, оглядевшись в просторных и роскошных покоях, достала из-за ворота платья письмо, и побежав к настенным шкафчикам, начала рыскать в них в поисках той шкатулки султанши с письмами, которые она так часто перечитывала и о чём в гареме судачили её служанки, жалеющие её, плачущую при чтении писем от покойного мужа.

Отыскав её, Зейнар-хатун подложила в неё письмо, а после быстро вышла, возвращаясь в гарем.

Гарем.

Зейнар-хатун подошла к своей госпоже, которая улыбалась , глядя на танцующих наложниц. Они едва заметно переглянулись.

Михримах Султан о чём-то тихо беседовала с дочерью с Хюмашах Султан, которая вовсе не веселилась, а задумчиво наблюдала за танцующими девушками, даже не внимая речам матери.

Нурбахар Султан же беспокоилась, поглядывая на двери гарема в ожидании Ясмин-хатун, которая должна была уже завершить дело.

Сюмбюль-ага и Фахрие-калфа стояли в стороне, за всем наблюдая.

Веселье внезапно прервала вошедшая в гарем с самодовольной улыбкой Шах Султан в бордовом платье с бежевой отделкой и с распущенными тёмными волосами.

Музыка стихла, и все склоняются в поклоне, кроме Михримах Султан и Хюмашах Султан, оставшихся сидеть на месте и недовольно переглянувшихся между собой.

Медленно пройдя через гарем, Шах Султан улыбнулась сидящей тетушке, ехидно-вежливо ей улыбнулась в ответ.

— Михримах Султан. Доброго вечера.

— И тебе, Шах. Проходи. Садись с нами. Ты верно, получила приглашение?

Шах Султан, садясь на предложенное место, проговорила невозмутимо:

— Узнала от своей Фериде-калфы о празднестве и решила, что стоит его посетить. Желала также увидеть, наконец, Сейхан Султан, о которой столь много слухов. Она завладела сердцем моего отца, едва тот оправился от смерти моей матери.

Взглянув насмешливо на Сейхан Султан, Шах Султан столкнулась с дерзким ответным взором девушки и нахмурилась от подобного.

— Действительно, красива. Да и столь откровенные наряды любой мужчина заметит.

Сейхан Султан, загоревшаяся в недовольстве, не успела ответить, так как в гарем вбежала Ясмин-хатун, испачканная в крови.

— Ясмин? — наигранно испугалась Нурбахар Султан, наконец, дождавшись этого. — Что с тобой?

Музыка резко оборвалась, как и танцы, да и всё веселье. Михримах Султан напряжённо поднялась с тахты, опасаясь проблем.

— Я отправилась на кухню, дабы принести госпоже шербета, а там… — плача, шептала Ясмин-хатун. — Там Сельма-хатун… Вся в крови!