Противостояние

— Все выйдите! — взглянув на Сюмбюля-агу и Фахрие-калфу, а также на служанок, повелитель кивнул им на двери. — Почему ты не известила меня о происходящем в гареме?

— Мехмет, я посчитала, что такие мелочи не стоят того, чтобы тревожить тебя, — раздался в покоях спокойный голос султанши.

— Мелочи? — возмущённо переспросил султан. — Сейхан едва жизни не лишили взбунтовавшиеся наложницы!

Михримах непонимающе нахмурилась, переведя взгляд на Сейхан.

— Не понимаю, о чём ты говоришь, брат. Бунт?

Сейхан Султан насторожилась, поймав на себе непонимающий взгляд Мехмета.

— Сейхан рассказала мне о том, что этой ночью в её покои ворвались наложницы, которые пытались убить её. К тому же, они избили её служанку. Разве это не бунт?

— Видимо, Сейхан всё преувеличила, желая насолить мне, обвинив в том, что я этот бунт организовала или же в том, что я плохо справляюсь с обязанностями управляющей гарема, — усмехнулась Михримах Султан. — Этой ночью Церера-хатун, Мирингея-хатун и Дильмир-хатун ворвались в покои Сейхан, обозлившись на неё из-за её высокомерного поведения, ведь они землячки и ранее были подругами. Едва я узнала о происходящем, то, захватив охрану, направилась в покои Сейхан. Когда мы вошли, то увидели, что служанка Сейхан и она сама дерутся с наложницами.

— Вы всё лжёте! — вспыхнула от негодования Сейхан Султан. — Повелитель, она врёт! Всё было по-др…

Взмахнув в её сторону рукой, султан Мехмет приказал ей молчать, а после взглянул на невозмутимую сестру.

— Что с теми наложницами?

— За такое они, разумеется, сразу были посажены в темницу, а сегодня утром сосланы в Старый дворец. Я не позволю устраивать подобное в гареме, а именно врываться в покои султанши и матери шехзаде. А Сейхан, видимо, решила воспользоваться ситуацией, обвинив меня в произошедшем.

Султан Мехмет, вздохнув, обернулся на фаворитку, которая, побледнев, хмурилась.

— Михримах, кто может подтвердить твои слова?

— Любая наложница из гарема или охрана, которая была со мной, — ответила она, бросив мимолётный торжествующий взгляд на Сейхан, полыхающую от гнева и возмущения. — Также меня сопровождали Сюмбюль-ага и Фахрие-калфа.

— Пусть приведут любую наложницу из гарема и любого охранника, вчера тебя сопровождавшего, — распорядился повелитель. — Также пусть явятся Фахрие-калфа и Сюмбюль-ага.

Едва те явились, Михримах Султан спросила их о том, что произошло этой ночью. Наложница сказала, что бунтовали лишь три наложницы, а остальные их не поддержали, оставшись в гареме. Церера, Мирингея и Дильнар невзлюбили Сейхан за её высокомерие и отклонение их дружбы из-за её нового статуса, а потому решили во всем разобраться с ней. Охранник же сообщил, что когда они явились с Михримах Султан в покои госпожи, то она со своей служанкой дралась с наложницами. Сюмбюль-ага и Фахрие всё подтвердили.

Выслушав их, султан Мехмет негодующе взглянул на Сейхан Султан, мрачно принявшую его укор, а после обернулся к сестре.

— Прости за беспокойство, Михримах. В твоём умении руководить гаремом я не сомневаюсь. Ты правильно поступила, сослав этих бунтарок.

Он спешно удалился, разгневанный «ложью» Сейхан Султан, которая, проводив его взглядом, с обидой взглянула на торжествующую Михримах Султан. Сюмбюль-ага выпроводил из покоев наложницу и охранника, оставив их наедине, не считая Фахрие-калфы, стоявшей, словно тень, в стороне.

— Лишь дьяволу подобное в голову придёт! — процедила Сейхан Султан, гневно взглянув на ухмыляющуюся султаншу. — И всё это ради того, чтобы меня унизить?

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — нахмурилась Михримах Султан. — Ты сама виновата в том, что твои подруги ворвались к тебе в покои и угрожали. Ты спровоцировала их, Сейхан.

— Мои подруги? — возмутилась та. — Да ведь вы…

— Перед вами Михримах Султан Хазретлери! — раздался голос Фахрие-калфы, что вышла из тени, встав рядом со своей госпожой. — Вы что, совсем разум потеряли, раз голос повышаете на госпожу?

Сейхан Султан перевела на ту недовольный взгляд.

— Я знаю, кто передо мной, а вот ты, похоже, забыла, калфа.

— Довольно! — вскрикнула Михримах Султан. — Твои лживые обвинения, Сейхан, я выслушивать не собираюсь. Возвращайся в свои покои и, наконец, займись теми, кому обязана своим положением. Своими шехзаде.

— Клянусь вам, — горячо процедила темноволосая девушка, смерив госпожу гневным взглядом. — Вы ещё ответите за это, Султанша!

Поклонившись, Сейхан Султан покинула покои. Фахрие-калфа, проводив ее недовольным взглядом, подошла к Михримах Султан.

— Я преклоняюсь перед вашим умом, госпожа. Теперь Сейхан Султан не только потеряла зарождающееся уважение в гареме, но и доверие повелителя.

— Главное, чтобы не возникло проблем со свидетелями. Ты уверена, что подкупила и запугала всех, кто участвовал в бунте?

— Наложницы боятся вас, к тому же, я щедро заплатила им, дабы они молчали. Они и слово побоятся произнести. А охранники, увидев золото, готовы были согласиться на всё, лишь бы получить его.

Михримах Султан довольно улыбнулась, горделиво вскинув голову.

Дворец санджак-бея в Манисе.

В лазарете, лёжа на небольшой кровати, усталая и вялая Дэфне-хатун приподнялась на локте в постели и растерянно осмотрелась. Она помнила изнуряющие роды, но едва она услышала плач младенца, сознание покинуло её.

Двери в лазарет со скрипом отворились, и вошла Миршэ-хатун, улыбнувшись своей госпоже, а следом за ней лекарша, держащая на руках новорождённого ребёнка, укутанного в бежевую простыню. Дэфне с улыбкой спустила ноги на деревянный пол, села в постели и, не обращая внимания на боль во всём теле, протянула руки, желая поскорее обнять своего ребёнка.

— Тебе еще нельзя сидеть, хатун, — с укором проговорила лекарша, передавая ей младенца.

— Не хатун, а госпожа, — поправила её Миршэ. — Дэфне Султан родила сына.

— Родился шехзаде? — счастливо ахнула светловолосая женщина, поцеловав сына в лоб.

Услышав скрип открывающихся дверей, она подняла серые глаза, и с улыбкой встретилась ими с искристыми карие глазами шехзаде Орхана, подошедшего к ней.Лекарша и Миршэ отступили в сторону. Шехзаде с чувством поцеловал фаворитку в лоб, а после погладил рукой по голове новорождённого сына.