Противостояние

— Он и смотреть на меня не желает… — тоскливо воскликнула Хюмашах Султан, опустив глаза к рукам, сложенным на коленях.

— Я с ним поговорю, — заверила её мать, поднимаясь с тахты и расправляя полы одеяния. — Оставайся здесь, в моих покоях. У меня аудиенция с Ахмедом-пашой по поводу государственных дел.

Топкапы. Покои Нурбахар Султан.

— Сюмбюль-ага, — ухмыльнулась Нурбахар Султан, встречая в своих покоях евнуха, который склонился в поклоне.

— Госпожа, вы желали видеть меня?

— Пусть этим вечером в гареме праздник устроят, — проговорила светловолосая султанша, разглядывая своё ожерелье, сверкающее на шее, в ручное зеркальце. — Хочу, чтобы, наконец, в этом дворце радость и веселье поселились.

— Госпожа, я перечить вам не смею, но подобные решения принимает Михримах Султан, — проговорил Сюмбюль-ага. — Если вы желаете устроить празднество, то просите её разрешения.

— Делай, что я велела! — процедила Нурбахар Султан, отложив зеркальце в сторону и высокомерно взглянув на агу. — Если будет нужно, я перед султаншей отвечу.

Топкапы. Покои Валиде Султан.

Войдя в величественные покои, Сюмбюль-ага застал в них лишь Хюмашах Султан, сидящую на тахте у окна с печальным видом.

— Султанша, Михримах Султан нет в покоях?

— Она отправилась в Мраморный павильон, — ответила та, повернувшись к нему. — Что случилось? Быть может, я могу чем-то помочь?

— Дело в том, что Нурбахар Султан велела устроить празднество в гареме, но для этого нужно спросить разрешения его управляющей, то есть Михримах Султан.

— Я даю разрешение, — со спокойной властностью проговорила Хюмашах Султан. — А с валиде я поговорю.

Топкапы. Покои Сейхан Султан.

Темноволосая госпожа в спокойствии трапезничала за столиком, то и дело поглядывая с улыбкой на сыновей, сидящих рядом, когда взволнованная Зейнар-хатун явилась в покои.

— Госпожа, — поклонилась она. — Я из гарема. Принесла вам кое-какие новости.

Сейхан Султан бросила на служанку заинтересованный взгляд зелёных глаз.

— Нурбахар Султан велела устроить праздник в гареме! Ей это позволили.

— Праздник? — изумилась султанша, перестав есть. — В честь чего, интересно?

— Особого повода нет, — дернула плечами Зейнар-хатун. — Видимо, решила показать, что обладает властью подобное устраивать, пусть и с разрешения Михримах Султан.

— Это нам на руку, Зейнар, — довольно ухмыльнулась Сейхан Султан. — Михримах Султан, разумеется, на этом празднике будет присутствовать, как и Фахрие-калфа и Сюмбюль-ага, её свита. Покои султанши будут свободны. Вот и лазейка для того, чтобы письмо подложить.

— Вы правы. Я сделаю это, как только выдастся возможность.

— Пусть подготовят хамам, Зейнар. На празднике я хочу затмить всех султанш.

Вечер.

Дворец Хюма Шах Султан.

Сидя в холле дворца и наклонившись к горящей свече, Шах Султан читала книгу без особого интереса, порой пропуская целые абзацы. Темнота наступающей ночи опустилась на дворец, и он погрузился во мрак, который она терпеть не могла. Фериде-калфа, запыхавшаяся, вошла в холл, держа в руках пузырек с темно-красной жидкостью.

— Султанша.

— Что-то ты долго, Фериде, — бросила на неё раздражённый взгляд та, отложив книгу. — Ты принесла отвар? Он должен помочь родить мне здорового ребёнка по словам лекарши.

— Принесла, — кивнула Фериде-калфа. — В Топкапы переполох, госпожа. Празднество устраивается.

— В честь чего? — заинтересовалась та.

— Неизвестно, госпожа. Кажется, в честь Нурбахар Султан.

— Тебя не просили передать мне приглашение?

— Нет, госпожа.

Шах Султан загадочно улыбнулась.

— Значит, обойдемся без него. Помоги мне собраться, Фериде. И вели готовить карету.

Топкапы. Покои Валиде Султан.

— Хюмашах! — раздавался недовольный голос Михримах Султан, которая смотрела на дочь недовольным взглядом. — Я столько раз просила не вмешиваться в мои дела.

— Что предосудительного в том, что я разрешила от вашего имени устроить праздник? — оправдывалась Хюмашах Султан, стоя напротив матери и спиной к горящему камину. — Пусть наложницы порадуются, а султанши, наконец, на время позабудут о своих интригах. Нам всем нужно отвлечься, валиде.

— Пусть будет так… — выдохнула Михримах Султан. — Но всё равно мне эта идея не нравится. Вчера был бунт, а сегодня праздник?

Гарем.

Весёлая музыка раздавалась в гареме, наложницы танцевали под неё, выстроившись в середине зала. Слуги разносили подносы с угощениями, слышался смех и, наконец, мрачная атмосфера покинула эти стены хотя бы этим вечером.

Нурбахар Султан улыбалась, лицо которой было скрыто вуалью, изящно прикрывавшей её красивое лицо. Она наслаждалась музыкой и радовалась тому, что этим вечером всё так легко удается. Но улыбка медленно угасла на её лице, когда она заметила Сейхан Султан, горделиво входящую в гарем в сопровождении Зейнар-хатун.

Она превзошла саму себя, облачённая в пепельно-коричневое платье с вызывающе открытыми плечами и спиной. Платье удерживалось тяжёлым, золотым ожерельем, к которому оно было пришито, а на тонкой талии госпожи изящно вились золотые листья, создавая вычурный необычный пояс. Темные густые волосы были распущены. Ухмыльнувшись изумлённым взглядам, Сейхан Султан огляделась в гареме, где с её приходом музыка затихла.

Сюмбюль-ага, стоящий у дверей вместе с Фахрие-калфой, склонился, как и все присутствующие, кроме напрягшейся Нурбахар Султан, и громко провозгласил:

— Внимание! Сейхан Султан Хазретлери!

Нурбахар Султан, восседающая за столиком, к которому приближалась Сейхан Султан, недовольно нахмурилась. Сама она была одета в закрытого кроя, насыщенно синее платье. На её шее сверкало тяжелое золотое ожерелье, а в светлых волосах высилась диадема, к которой была прикреплена та самая тёмно-синяя вуаль, прикрывающая её лицо. Самодовольно пройдя по гарему, Сейхан Султан опустилась за столик напротив неё.

— Тебя на празднество не приглашали, — раздался недовольный голос Нурбахар Султан.