Прыжок с кульбитом и валидолом

Правда, группа еще формируется, солистка пребывает в запое, а договор насчет бесплатной аренды малого зала музпеда пока только в проекте.

– Лиха беда начало, - сказал на это Антон.

– А что?
– ответил я ему.
– Сумел начать, умей и кончить!

Глава тридцать третья, в которой происходит травматизм на транспорте

Сумерки сгущались, поэтому обратно милицейский 'козлик' катил неспешно, в правом ряду.

Стиснутый на заднем сиденье Антон млел меж девчонок, забыв про болячки. Мне такая тесная позиция тоже показалась уместной - давненько старика не обжигали девичьими бедрами с двух сторон. И, что важно, огонь был разный, однако жарил одновременно. В плотном контакте с Антоном Вера оттаяла, наконец. Она смеялась на шутки и обменивалась мнениями с Аней.

Старшина дядя Максим, пуская дым в окно, молча усмехался в усы.

Вера меня удивила точностью суждений, а Анюта - резкостью оценок.

– Козел этот ваш Федот, - сказала Вера.
– Хлебнем мы еще с ним горя.

– Ага, - поддакнула Аня, - убила бы за Антошу. Взглядом меня всю ощупал, и на Верку как по-гадски зырил! Липкая скотина.

Грузовик, выскочивший на встречку из-за автобуса, ослепил светом фар.

– Да что ты делаешь, урод!
– заорал старшина, втаптывая педаль тормоза.

Девушки синхронно клюнули носами в спинки сидений, а Антона понесло между ними, прямо на лобовое стекло. Остановить бег времени удалось в последний момент, голова только слегка коснулась передней панели.

Тупая морда 'МАЗа' замерла перед нами, оскаленное ужасом лицо водителя грузовика белело в свете фар милицейского 'бобика'. Возмущенный крик старшины сменился нисходящим, протяжным звуком 'а-а-а'. Выпученные глаза дяди Максима преисполнились вечным ужасом, а растопыренные усы застыли ощенившимся ежом. Выпавшая из раскрытого рта папироса висела рядом с подбородком, красный огонек кончика сверкал звездой в неподвижном облачке табачного дыма.

Без разговоров взяв управление на себя, я перелез на правое пассажирское кресло, чтобы рыбкой выпрыгнуть из машины. Эту дверцу старшина несколько раз поминал недобрым словом. Собственно, и вперед поэтому никого не посадил - дверь клинило постоянно и замок барахлил.

От переката по асфальту колено заныло, Антон даже охнул, но что поделаешь? Терпи, брат. Рванул заднюю дверь, подхватил неподвижную Веру на руки. Слава богу, девчонка мелкая - тащить ее было легко. Отнес подальше, метров на десять от обочины. Мало ли что потом, после столкновения, прилетит?

С эвакуацией Анюты оказалось сложнее, девочка весила немало. Одни ноги размером с Веру, ей богу. А ведь доктор запретил нагружать колено! Блин, придется идти Антону на обследование. Да и самому не след такое игнорировать. Мистическим образом наши травмы передавались друг другу. Лечение, впрочем, тоже. Но все эти глупые мысли выскочили из головы, когда я обернулся, уложив Анюту рядом с Верой.

МАЗ дополз, добрался-таки до милицейской машины. Бампер его, более высокий, коснулся радиатора 'бобика'. Время остановилось, но не для всех объектов. Для грузовика оно просто сильно замедлилось, видимо, слишком тяжелыми предметами я взялся управлять. Инерция, черт побери, имеет значение. МАЗ вон здоровый какой, прилично груженый, да и 'бобик' не самая легкая машина. Хреновый из меня йог вышел, в целях просветления еще погружаться в себя и погружаться...

Недаром Владимир Ильич Ленин троекратно советовал учиться. И еще он предупреждал: коммунистом можно стать только после того, как обогатишь свою память всеми богатствами, накопленными человечеством.

И ничего ведь не возразишь, над собой надо работать.

Капот 'бобика' на глазах сморщивался. Радиатор потек медленными каплями и лениво запарил, а лобовое стекло, покрывшись трещинами, в свете фар засверкало сотнями огней. Старшину едва не зажало двигателем, который неотвратимо заползал в салон - еле успел мужика из-под руля выдернуть. Тяжело из болота тащить бегемота! В колене что-то остро кольнуло, потом заныло неприятно. Черт, допрыгался, теперь точно к хирургам на прием.

Ухватив старшину на ворот гимнастерки, попятился задом. Тащил на последнем издыхании, куда-нибудь подальше. Собрался было отдышаться но, вспомнив о водителе грузовика, бросился обратно. Фары 'бобика' погасли, картина смазалась, смещаясь. Следом за обломками стекол из кабины грузовика показался водитель. Он уходил в свой последний полет, и сделать я уже ничего не мог.

– Прости, мужик, - куски окон 'бобика' летели навстречу грузовику, и от двух медленно сходящихся стеклянных облаков мне пришлось отскочить.
– Не достану я тебя. Прощай, и бог тебе судья.

Лицо его, залитое кровью, было не разглядеть.

Колю застал на месте - в больничной палате, слава богу.

– Рота, подъем!
– выдохнул вместо приветствия.
– Коля, тревога.

Зыркнув молча, тот принялся натягивать спортивный костюм.

– Попали в автомобильную аварию, - я старался быть лаконичным.
– Антон в норме. Пострадавших трое. Мужчина в возрасте, милиционер под пятьдесят, ушиб грудной клетки. По плохо не это, у него сердце прихватило. Все признаки приступа: острая боль, сердцебиение, прыгающий пульс, одышка, потливость, серое лицо. Далее, Вера Радина, разбит лоб.

– Вера?!
– он замер.
– Она сейчас будет здесь?

– Коля, детали потом!
– цыкнул я.
– Третий человек: Анюта Швец. Ушиб груди и, видимо, перелом ключицы. Давай за врачами и каталкой.

– А ты?

– У меня опять колено поломалось, - невольно я покривился.
– Но придется работать грузчиком, ничего не поделаешь. Скоро буду, пока-пока.

***

Возле стеклянных дверей реанимационной палаты мы с Колей восседали рядышком, словно два голубка. Свободная каталка служила насестом, лысый доктор прохаживался по коридору перед нами.

– Значит, проведать вас, Николай Сергеич, приехал старый товарищ?

Коля кивнул. Лысый доктор перевел взгляд на меня:

– И с ним две девочки, ваши внучки?

– Мои внучки, - подтвердил я.
– Одну вы знаете, она уже здесь лежала.

– Помню, - лысый доктор прищурился.
– А как вы это объясните?

Жестом факира он продемонстрировал красное удостоверение с гербом СССР. Развернув оное, доктор с чувством прочитал:

– 'Старшина милиции Кравчук Максим Максимыч'.

Вот это я косяка упорол! Не догадался тело обыскать, даже в голову не пришло. И Коля тоже хорош: 'скорей, скорей, при инфаркте важна каждая минута'. Спасатели Малибу, блин. Не зря предупреждала польская сказка: поспешишь, народ насмешишь.

Коля сидел с каменным лицом. Не дождавшись ответа, лысый доктор продолжил допрос:

– Какая, нахрен, милиция, и откуда, к чертям, СССР?! Почему он в форме допотопной?

– Поймите, доктор, - очнувшись, проникновенно запел Коля.
– Наш Максим актер, они снимают новый фильм про советскую милицию. Со съемочной площадки ехал с девочками нас проведать, а тут бац - кошка! Резко тормознул.