Психоделика любви: Начало

Все в этом мире начинается с мелочей. Ерунды, которой не придаешь значения. Прогулы в школе. Агрессия на одноклассников. Замкнутость. Саске с каждым днем все сильнее уходил в себя, огрызался, когда Итачи пытался с ним поговорить по душам. Уходил, громко хлопнув дверью. Соседи говорили — связался с плохой компанией. Учителя говорили, что его нет на уроках.

Полиция впервые вызвала Итачи, когда Саске попытался ограбить магазин. Как он сказал: «На слабо с друзьями». Второй раз он избил какого-то парня до полусмерти, но дело удалось замять, разрешить мирным путем, оплатив лечение.

Уже через несколько месяцев Саске стал возвращаться домой раньше, зато и вовремя. Вот только вскоре он и вовсе перестал выходить. Мог лежать в кровати несколько дней, как медведь в глубокой спячке, а из признаков жизни его выдавало только тяжелое дыхание и крики во сне.

Он перестал есть и худел на глазах. Зашторивал окна, чтобы чертов свет не мешал — от него тошнило и болела голова. И выбирался из своего маленького убежища только по нуждам. Через два месяца Саске наконец-то стал вылезать из своей комнаты, и вроде как все наладилось. Вот только в третий раз Итачи вызвали по предъявлению Саске обвинения в покушении на убийство. Он воткнул нож в одноклассника.

Учиха Саске оказался одержим навязчивой идеей мести. Причем всему миру. Без разбора. Готов был убить всех, стереть в порошок все живое и себя в придачу. Речь его пугала: он то неразборчиво медленно мямлил, то тараторил, как рекламно-дикторский голос по телевизору.

Обвинения удалось снять, потому что Саске признали невменяемым. Итачи принял свое поражение, он не смог помочь единственному оставшемуся близкому человеку и сдал его в психушку.

За время, пока на Саске надевали смирительную рубашку и тащили к служебной машине, он успел разодрать обои, оставив на них следы крови от сломанных под корень ногтей. Разворотил мебель так, что по комнате летали пух и обивка.

Клиника, в которую обратился Учиха, была совсем молодой – один год или того меньше. Но Итачи вычитал о ней много хвалебных отзывов в Интернете, да и цена за лечение в год совсем символическая, не бьющая по карману, и, главное, не требующая повторного взноса.

«Красная луна».

«Красная луна» выглядела гостеприимным местом, медперсонал здесь всегда улыбался, а лечащий врач уверил Итачи, что Саске они поставят на ноги за полгода. Маниакально-депрессивный психоз не смертельный приговор, с ним можно жить, главное привыкнуть и следовать лечению.

Итачи приезжал каждые три дня. И первые дни Саске игнорировал его, глядел тупо в потолок и не отвечал ни на один вопрос, не реагировал ни на одну реплику. Но старший брат не сдавался и приезжал, чтобы в конце увидеть отдаляющуюся спину.

Заговорил Саске на втором месяце лечения. И разговор этот походил на крик души. Парень больше не выглядел отстранённым, запутанным или безразличным, напротив, Учиха Саске превратился в невротический комок, к которому, если притронешься, взорвется оглушающей истерикой. Красными помешанными глазами он озирался назад на медбрата, что послушно ждал в комнате для встречи с близкими, когда Саске закончит, чтобы провести его обратно.

И тогда, сжав руки в замочек и наклонившись к Итачи так близко, что тот чувствовал его холодное дыхание, зашептал:

— Я не могу здесь больше оставаться.

— Саске, все, что здесь делают, ради твоей пользы.

— Ты не понимаешь, — прошипел змеей младший Учиха, вцепившись в руку брата. — Не понимаешь! Если я останусь, они сожрут меня!

— Кто?

Саске оглянулся назад, гневно затопав ногами, нервно захихикал и сквозь смех выдавил невнятное:

— Вороны. Очень много воронов. С этими длинными клювами. Они выдирают из меня по кусочку. Каждую ночь.

— Это просто ночные кошмары, Саске, — Итачи попытался взять брата за руку, но Учиха подскочил как ужаленный, уставившись на брата разъяренным, бешеным взглядом.

— Ты не понимаешь! Не понимаешь! Не понимаешь!

Итачи долго еще слышал скандируемое «Не понимаешь», пока Саске, заворачивая в смирительную рубашку, тащили из комнаты. По коридору. Крик этот преследовал его после каждый день.

В следующую встречу Саске проплакал все отведенные им минуты, так и не совладав с собственным языком, промямлил нечто невнятное и ушел сам, без чужой помощи.

В третью встречу он просидел полчаса молча, потирая подбородок и хмыкая, озираясь то и дело на свою охрану. А когда медбрат отвлекся на присланное сообщение в телефоне, Саске упал на колени и, обняв Итачи так, что Учиха едва не свалился на пол, зашипел на ухо:

— Вакцина 4А, вакцина 4А, вакцина 4А!!!

Итачи приходил на последующие встречи все реже, ему было сложно и больно видеть регресс в состоянии брата; слушать о монстрах, выклевывающие его глаза, о церберских псах, о зверских методах лечения. Но апогеем шизофренических россказней стала их последняя встреча.

— Он меня трахает, — на удивление спокойно-безразличным тоном заявил Саске, и как будто даже пожал плечами.

— Прости, что? И точнее, кто? — Итачи так опешил, что у него начал заплетаться язык и слова давались с трудом. Он смотрел на ипохондрически бледного брата, осунувшегося, высохшего, как скелет с натянутой насилу кожей, с синяками под глазами, будто сон был просто тремя незнакомыми буквами. А глаза, всегда живые бездонно-черные, превратились в две не фокусирующиеся точки, обрамленные лопнувшей сеткой капилляров.

— Он трахает меня. Каждую ночь, после вакцины 7Б. Думает, что я ничего не чувствую и не помню, но я в сознании. Я не сплю. Я все чувствую, как его член двигается у меня во рту за щекой, туда-сюда, туда-сюда, — Саске закрутил головой в разные стороны, совсем как сова, и, накренив голову, шумно втянул воздух ртом. — Глубоко, я давлюсь его спермой. Она на вкус, как это молоко из столовки. Может, они нас поят его спермой?

Итачи ушел в тот день в полной растерянности. Мог ли его брат действительно подвергнуться сексуальному насилию или это очередной бред сумасшедшего? Здесь столько камер наблюдения, в конце концов, это бы уже заметили и подняли на слух. Не могут творить такие непотребства в столь престижном месте.

— Вы слышите этот шелест? — Итачи шел вдоль лужайки к воротам, когда в него вцепилась пациентка мертвой, нереально крепкой для такой хрупкой руки хваткой. Она подняла лазурно-голубые глаза к небу и странно-счастливо улыбнулась. — Ангел пролетел над вашей головой. Ангел с нами. Только ангел нас защищает. Не отпугивайте ее.

Учихе стало не по себе, он вырвал руку, брезгливо проведя по ней ладонью, и кинулся к ожидающему такси.

В следующую встречу Итачи записался заранее на прием к главврачу клиники «Красная Луна». Эксцентричного вида мужчина, чей возраст было сложно определить из-за слишком гладкой кожи, будто лицо его повидало не одну операцию, встретил Итачи вежливой улыбкой, припасенной для каждого пациента. Он знаком указал, чтобы Учиха присел.