Психоделика любви: Начало

К окну также медленно и бесцельно, как и Итачи минуту назад, брел блондин с групповой терапии. Не смотря на Учиху, он лепил очередную фигурку из пластилина и дойдя до окна, пристроил пластилинового ангела на подоконник.

— Ты тоже видишь этого ангела?

— Еще чего, — огрызнулся неудавшийся подрывник. — Я не сумасшедший, чтобы разговаривать с ангелами и верить в эту чушь.

— Не сумасшедший? — Итачи устало моргнул, припомнив их первую встречу — уж как, но нормальным он вряд ли бы назвал этого парнишку.

— Я здесь тоже новенький, поступил две недели назад. Мое имя Дейдара Тсукури. Меня упекли сюда эти дилетанты, ничего не смыслящие в искусстве. Суд посчитал меня невменяемым. Видите ли, мое искусство опасно для общества.

— Искусство? Эти пластилиновые фигурки?

— Не совсем. Это лишь оболочка, тупая форма, которой не хватает искорки взрыва!

Итачи начинал понимать смысл сказанного, а веко, закрывающее пустую глазницу, навело на мысль, что, скорее всего, Дейдара умудрился навредить своим искусством не только обществу, но и себе.

— Я Итачи. Учиха Итачи.

— Да, знаю, ты сейчас здесь местная знаменитость. Все два дня только и слышу, “Учиха-Учиха-Учиха, еще один Учиха”. А все из-за какого-то однофамильца.

— Саске? — тут же воскликнул экспрессивно Итачи. — Ты знаешь о Саске?

— Эй, полегче, — Дей примирительно поднял руки. — Не знаю я ничего ни о каком Саске. Говорю же, я тут недавно.

— Мне нужно проникнуть в сектор Б восточной башни. И как можно скорее. Ты не знаешь, как это можно сделать?

— Мм? Ты что же, решил заделаться конченым психом?

— Я не сумасшедший.

— Да? Разве не ты порезал вены, потому что так приказал тебе голос?

— Это трудно объяснить. Но я не сумасшедший.

— Тот, кто яро утверждает, что он не сумасшедший, как правило, и является сумасшедшим. Золотое правило этой клиники, мм.

— Дейдара- семпай!!! — разнесся визгливый голос, от которого Тсукури подпрыгнул как ошпаренный. Его лицо так перекосило, будто юноша целиком разжевал целый лимон. В нервозном волнении Дейдара заерзал на месте и прикусил губу, бесшумно прорычав.

Дейдаре даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать, какая заноза бежит по их душу, дружелюбно помахивая рукой, словно старым добрым друзьям. Тсукури же, схватив Учиху под локоть, пустился наутек, процедив сквозь зубы:

— Блять. Только этого шизанутого не хватало. Не оборачивайся и не реагируй на него. Он лезет ко всем новеньким.

— Дейдара-семпай, ну куда же вы бежите! Я весь потом истек, пока догонял вас, — Тоби, точно назойливая муха, догнал тщетно пытающихся скрыться коллег по несчастью и, обогнав их, принялся идти задом наперед, преграждая путь.

— Мы идем по важным делам, исчезни, — отчеканил Дейдара с важным видом, кивнув самому себе.

— Семпай, какие могут быть важные дела в психушке? — завибрировавшим от смешка голосом спросил Тоби.

Итачи слышал, как заскрежетали зубы Дейдары. Тсукури сжал его локоть, будто на его месте могла быть черепушка их навязавшегося спутника.

— Мы идем к Гааре. Гаара здесь дольше всех и может знать ответы на твои вопросы, — эти строчки были обращены к Итачи, но тут же придав тону сварливости и грозности, Дей рявкнул на Тоби со всей мочи: — А тебе там не место, тебя никто с нами не звал, сгинь уже!

— Дейдара-семпай, может, вы не хотите, чтобы я с вами шел, потому что я знаю, что ваше искусство подделка и… — Тоби остановился и приставил руку ребром к маске, заговорщицки прошептав в сторону Итачи: — полное фуфло?

Дейдара резко затормозил, плечи его затряслись в истерическом припадке, капилляры лопались на единственном глазу, и, запустив руку в карман больничных штанов, Тсукури заверещал на всю округу:

— Ублюдок, я взорву тебя!

— Как вы можете взорвать меня простым пластилином? — Тоби оставался невозмутимой, неприступной скалой, продолжая говорить с издевающимися нотками. — Кажется, вы и правда сумасшедший, если считаете это искусством.

— И это мне говорит чудила в маске неопределенного возраста! Ты, ребенок-переросток с манией преследования! Тебя за сталкерство сюда по-любому и посадили! Таких как ты нужно взрывать во младенчестве!

— Ой-ей, — запричитал Тоби, нервно хихикнув на воинственную позу семпая. — Кажется, у семпая начинается припадок. Срочно несите смирительную рубашку. Я должен позвать вашего лечащего врача, пока вы ничего не натворили. Пейн-сама!!!

Тоби приготовился пуститься стрелой, но Итачи перехватил его за плечо и спокойным, ровным голосом, полностью противоположным Дейдаре, поспешил успокоить альтруистический пыл Тоби.

— Тоби, все в порядке, идем с нами.

Дейдара проклинал себя за то, что с какого-то перепугу решил помочь этому выскочке, считающего себя выше их, ведь он «не сумасшедший». Учихе даже удалось уговорить дежурившего медбрата впустить их к Гааре в палату, который все еще пребывал взаперти после инцидента на групповой терапии. Гаару он знал неплохо, так как у них был общий лечащий врач Пейн. Не сказать, что Тсукури особо общался с этим психом-шизофреником, но в психушке особых занятий нет. А выскочка-Учиха принес хоть какое-то разнообразие в их жизнь. Если бы еще только хихикающего Тоби не было за спиной; вот кто тут был точно конченым психом и кого нужно отправить в восточную башню, так это его.

Гаара лежал на смятом одеяле в позе эмбриона с закрытыми глазами, тяжело дыша — трудно было определить спит он или нет. С разодранными в кровь пальцами, засохшей корочкой на порванных губах и жуткими синяками под глазами — идеальный образец психа “Красной Луны”.

— Эй, лунатик-шизофреник, у тебя гости, — оповестил Тсукури.

Гаара открыл глаза слишком резко, так, что гости остановились: слишком жутко стало от вперившегося расширенного взгляда в одну точку. Взгляд, что резко стрельнул на перевернутых боком посетителей.

— Я знаю, она сказала, что вы придете.

— Она? — на свою голову спросил Итачи и получил ожидаемый для всех ответ.

— Ангел.

Дейдара закатил глаза, Тоби что-то невнятно запричитал, но у Итачи была цель, и, вероятно, несчастная жертва собственных снов знала ответы на его вопросы.

— Меня зовут Учиха Итачи. Мой брат….

— Она говорит, что ты очень похож на него.

Итачи опешил от того, как Гаара беспардонно прервал его. Приподнявшись, больной взглянул вверх, как бы за плечо, и вновь уронил голову на скрученное одеяло.