Психология свободы

4. А теперь самое время обратиться к родному языку. Ведь отмечалось, что человеческий язык – прямо как бы в помощь нам! – содержит многие психоустроенческие отдифференировки, в том числе – на текущую тему. Вот и воспользуемся.

Таковое свойство языка – не открытие автора, давно заметили и до него. Однако всей той пользы, какая из того свойства возможна, человеческая культура поиметь пока не сподобилась. Вот и подсобим.

Возьмём русское слово "сознание". То бишь – со-знание! То бишь совместное знание. То бишь – как минимум два самостоятельных знания (неких параллельных) чего-то одного и того же. Как видим, всё правда: переносящее понятие слово в сжатой форме содержит обозначенность сути психомеханики соответствующего понятию психоявления. В выступаемости того психоявления составною частью нашей психики.

Итак, мышление распараллеливается в каждой заведомо точке – своей прилагаемости к чему-то в качестве перемалывающего механизма. Именно это следует из понятия сознания – в его русской словесной передаче. В самом деле, промысленность даёт знание, а поскольку в нас-психиках – со-знание по поводу каждого элемента мира-жизни, то и промысливаний каждого элемента – должно быть два, тем неизбежно противопоставленных. В'oт какая психомеханика обеспечивает нам внутренний феномен сознания!

Во всяком случае, она есть ядерная часть явления, которое в целом называем человеческим сознанием. Ну, а если не вдаваться в частности, то сознание, повторюсь, есть то, чем ты как субстанция души обладаешь в порядке своей воплощённости в мышленческую моторику.

Теперь полнее о распараллеливании мышления, в силу важности этого принципа. Распараллелить мышление – значит сделать его способным иметься в лице двух одновременных составляющих. Причём распараллеленность фигурирует во всей полноте (а не игрушечно!) тогда только, когда одна составляющая способна подсиживать, осомнёвывать другую, то есть мышлению его носителем позволяется быть противопоставленным в себе. Ну, позволяется самому себе противоставиться. Из чего не следует, впрочем, что эта позволенность непрерывно реализована в степени крайних возможных результатов. Так что выразимся вот как: если некая совокупность мыслительных актов создаёт определённое знание, то при означенной позволенности – как минимум реализована однотипная с ней созданность ещё и другого знания о том же, другое знание того же, более-менее противопоставленного первому. И твоя психовоплощённость в непрерывной такой реализованности – и есть психофигурируемость сознательным в порядке имеемости ума. Вот так примерно.

Для сравнения стоит взять китайский язык, относящийся по своему семантическому типу к так называемым корневым языкам, а потому в принципе не могущий кодировать смыслы в словах с помощью приставок и суффиксов (каждое слово там – всегда лишь голый корень). Так вот, в китайском слово, переносящее понятие "сознание", не явит тех психомеханостных указаний, что являет нам его собрат в русском языке – благодаря приставке "со". Но это ничего не значит. Достаточно, чтоб хотя в одном из сотен языков мира нашлось слово, несущее психоустроенческую отдифференцировку по психоявлению, которое оно обозначает. Просто, значит, за счёт этого языка (и генерировавшего его этноса) человечество умудрилось заглянуть в свою психо-внутренность, только и всего. А почему за счёт этого, а не того, сие уже вопрос праздный для практика. В том и сила человечества, что в одном языке – посредством одних слов-понятий оно закодированно заглядывает в психику, в другом – посредством других, а по совокупи всех языков – создаётся невзначай целый "толковый словарь" подобных заглянутостей. И жаль тут, что нет ни одного психолога, знающего все языки мира! Можно, конечно, составить (на родном языке) список психопонятий, а потом сделать выписки словесных обозначенностей (со всеми синонимами) каждого из них во всех известных языках мира. Таким образом, на каждое понятие пришлось бы несколько сотен словесных обозначенностей, – часть дублировалась бы (языки взаимствуют друг у друга и калькируют друг с друга; типичный образчик кальки – слово "предмет" в русском со слова "object" в английском), часть явила бы собой отвлечённые слова, бесполезные для дела психоотдифференцировывания, но по крайней мере несколько – содержали бы психонаводки по понятию, каждая свою. Да вот только толку от этих наводок обладателю списка было бы мало – чтоб постичь наводку, надо знать язык, которому принадлежит содержащее её слово, в той степени, когда чувствуется уже его "душа", того языка. А все языки, повторяю, так никто не знает.

5. Сознание, помимо выступаемости для тебя внутренним феноменом, является также и особым твоим мышленческим умением. Ну, умением в пределах умствования как сферы деятельности. Мышление ведь есть некое макродело, как и прочие дела производимое рядом моторных актов. А во всяком деле возможен ряд усиляющих навыков, упрощающих приёмов, облегчающих хитростей. Возможен именно потому, что оно "состоит" из моторных актов. Такой ряд при деле можно освоить, а можно и упустить. Имеешь сознание – значит, как раз не упустил! Не упустил одно из возможных усовершенствований в моторном теле своей мыслительной активности. Причём усовершенствование какого-то высокого уровня. Вот так надо обо всём об этом думать!

Так что начать обладать сознанием – означает высоко поднатореть в некоем внутреннем (внутрипсихическом, так сказать) действии. Как ряд взаимоувязанных моторик замешанном на сократительности, которая сродни мышечной. Ну, хотя бы принципом не отличается от последней. 

И нелишне для контекста добавить: сознание как некая ловкая самонадставившесть наша в мышлении как принципе. Только и всего! У человека хватает психосилы (и психоёмкости) однажды в онтогенезе этак надставиться, а затем непрерываемо в том удерживаться. У животного же не хватает.

6. В общем, ты есть некое активное начало, истекающее в процесс перестановок смыслов – как неких объектов. Где каждый удерживаемый смысл (ну, подразумеваемый смысл, как это обычно говорится) есть совокупность твоих статических моторных актов, весьма разноплановых. А упомянутые перестановки смыслов – тоже мотоакты, только динамические. Вся же означенная моторика и являет собой то, что в просторечьи называют мышлением.

У человека это моторика сугубо внутренняя. Ну, как минимум, внутрителесная. Плюс ещё и весьма специфичная – в той своей внутреннести. Чем и выделяется среди прочих внутренних.

Такая вот раскладка, что касается мышления. Это мы, фактически, описали "просто мышление". Мыслительность безотносительно к понятию сознательности. То есть, в обозначенном смысле мыслительность имеют даже животные – только что за счёт своих поведенческих актов в окружающей среде, а не свёрнуто, за счёт внутрителесных имитирующих актов, как то у человека. Промежуточный же случай – так называемое "ручное мышление" антропоморфных обезьян.

По среде себя – ради обмысливания чего-то в связи с нею – шимпанзе уже не гоняет, словно олень или собака. Поиск нужного ведёт ручными имитациями. То есть примеривается к среде жестами, понятными ей одной. Всё лучше, чем примериваться беготнёй по той среде, набивая шишки.

Но во всех трёх случаях – просто обмысливание. Мышленческий поиск в сознательности – нечто большее. На целую ступень. Как активное начало истекая в мыслительность, умудряешься в том истекании дополнительно организоваться, тем являя мыслительностью дополнительный "сервис" объектам её приложения. Ключевое для него понятие – возможность переориентации производящейся перестановки смысла. Ну, пересоотносимости объектов окружения. С тем что возможность эта – заведомо для любого момента, да с правом переориентации до противоположного. До предела, то есть. До того, что дальше некуда.

В непрерывно-присутственность у себя такой возможности – вот во что дополнительно организуешься! В такое ментальное свойство! С ним автоматически оказываешься при статус-кво, что старая-то перестановка продолжается, но не по-старому, а в обросшести "шубой" конкурентных мотонамеченностей. Ну, зачатками конкурентных перестановок. Причём конкурентных – как вообщ'e других! Наличие таких "шуб" в "теле мышления" – характерный признак сознательного обмысливания.

То есть что? Как субъектность, значит, воплощаешь себя не в сам'oм текущем смыслопереборе, а в непрерывной возможности его – в его сути – повернуть. Возможности заворачивать им куда угодно. Что подразумевает заворот и самой заворачиваемости. Причём, заворот её тоже куда угодно! Ибо и она есть смыслоперебор, ежели брать по большому счёту. Только такая – непримитивная! – воплощаемость себя в мыслительности и оказывается у нас феноменом сознательности.

Или скажем несколько иначе. Как субъектность в текущем смыслопереборе воплощаешь себя не баллистически (типа ракеты, которой задали траекторию, и она уже не может её поменять), а с непрерывно-действенной обратной связью.