Психология свободы

Почему же принятость самою по себе не является никаким психогнётом? Потому что непринимание – атрибутивно предполагает действия. Действия по убратию непринимаемого объекта. Тем имманентно к наличке неприятия – перспектива твоя несвободна. Тогда как принимание как раз высвобождает её от увязанности с действиями – по поводу прецедентного объекта. А не намечена никакая действенность, так и психика переносом наметки не угнетена!

Разве что брать тут всё по самому большому счёту. Принимание ведь психореакция, специально выстроенная по отношению к объекту. То есть надо было её создавать, а по созданности – бывает надо поддерживать. Вот тут и собака зарыта! Поскольку на то и другое тебе надо собираться. То есть отбрыкиваться от чего-то в пользу их. Чего-то напрашивающегося к свершаемости. А это работа! И значит всё же гнёт. Ну, психонагрузка, а уж психонагрузка – гнёт.

Ещё сказать, объект ведь включаешь в строй личных позволительных соображений в отношении внешнего, и включённость эта тоже – существует далее как статическая мышленческая работа. И значит, гнетёт присутствием. Поскольек всякая работа гнетёт присутствием, даже так называе­мая любимая (в незаметности того гнёта).

Психотехнически это обходимо. Надо избавиться от специальности в принимании. И "диким" образом такое, кстати, у человека и происходит. Есть принимания, в от­ношении объекта существующие просто уже тем, что нет его непринимания. То бишь существующие явочным порядком. По типу тому, что они не существуют, но просто оказывается "задним числом" всякий раз так, что сущес­твуют. Этакое виртуальное наличие. Психотехнически это принимание как почему-то непозволившесть в отношении объекта выстроиться неприниманию! То есть чисто самой жизнью производишь такую непозволившесть, и каждая из них – эксклюзив. Производится как р'aзовость. Вот такое принимание уже и как длящесть выстраиваемости (тобою у себя) не являет тебе гнёта. А не только как остриё выстроенности (ну то, чт'o она своим содержанием для жизни предполагает, от жизни требует). И таких приниманий, повторяю, у каждого целое множество: на что в ходе жизни не успело специально упасть внимание, так вот по типу "втихую" – то бишь полностью неспециально – и принимается.

5. Человек вообще мастер – по части создавания себе психогнёта. Гнётностей в нас бесконечное множество – возможных к психотеоретизационному вычленению. Да что там, даже обычные житейские чувства, или как люди ещё о них говорят – переживания, бесконечно разнообразны. А ведь они тоже гнёт!

Из положения выходим, найдя так называемые упрощённые чувства. Коих вполне конечное число! Их ещё можно назвать инструментальными чувствами. То бишь такими, которые в качестве "разменной монеты" присутствуют в более составных чувствах – всяких там любовях да ненавистях. То есть как раз в людских переживаниях!

Какие же инструментальные чувства мы теперь знаем? Прежде всего, это голое (или чистое) непринимание – как самое инструментальное из инструментальных, если можно так выразиться. Ну, то есть, в смысленном отношении оно – самое неспецифи­чное из выступающих гнётностями инструментальных чувств, а потому к наибольшему числу других гнётностей и подходит – в качестве составного элемента. Впрочем, имение в виду как чувство – не менее неспецифично. А потому и не менее инструментально. И иметь что-либо в виду – можно и в русле гнётного негатива, и в русле гнётного позитива. Это единственное, пожалуй, нейтральное у нас инструментальное чувство. Потому способное работать на две гнётные половины.

Помимо голого непринимания, в половине гнётного негатива инструментальными выступают опаска – первого и второго родов, и допуск. А в половине гнётного позитива – голое принимание, чистый интерес и возжелание.

Впрочем, список можно продолжить. Добавив внутреннее должествование и долг. Долг в смысле пресловутого чувства долга, знакомого всем цивилизованным людям. А в чувстве внутреннего должествования воплощена бывает наша заставляемость себя что-то сделать. Как хорошее, так и плохое. Долг относится к внутреннему должествованию примерно так же, как эмоция – к просто чувству. Эмоция ведь что? В психотехотношении её можно классифицировать как расплывшееся чувство, заодно при прочих равных и усиленное. То есть долг – нечто более психообъёмное и расплывчатое, нежели внутреннее должествование.

Ещё – приобретённость и потеря. Как две стороны одной чувственной "медали"! В том смысле, что чувства потери – по отношению к чему-то – невозможно испытать, не испытав предварительно чувства приобретённости того чего-то. Ну и ясно, что приобретённость – позитивный гнёт, а потеря – негативный.

А вот внутреннее должествование и особенно долг – в этом отношении двулики. Могут бывать образованием и приятным, и неприятным. Ну, каждый в курсе: долг как то, что испытываешь, вообще неприятен. Но в той или иной смысловой частности – может быть и приятен. Ну, больше приятен, чем неприятен, так что в целом – таки приятен. Неспроста же бытует в народе формульное выражение – "мне предстоит отдать приятный долг!"

Как такое может быть? А просто: само по себе чувство долга неприятно, но отдача его может видеться некой приобретённостью – как чувством из приятных, ­– так что в целом всё оказывается чувственной приятностью. Если маячащая приобретённость – достаточно солидна.

Каждый человек, даже если и не хочет, строит свою личную жизнь. Ска­зать строже, строит то, что в просторечии называется личной жизнью. Так вот, в первую очередь это – создание себе сонма приобретённостей. Когда на ка­кой-то предмет мира, да тем, чем ты лишь для себя являешься, берёшь и распространяешься – так, что он становится как бы частью тебя. Тем самым при потере его – возникает у тебя чувство потери своей части. Или сказать – чувство "слегка потери себя".

Говоря простонародней, с чем-то в жизни (с чем-то из составляющего её) увязываешься душой, так что при утере этого чего-то – возникает в душе иллюзия лишённости. Что и есть потеря как чувство.

А на самом деле, не лишилась она, душа, ничего, – просто увязанность та её оста­лась оголённой. Тут или убирай увязанность, или на "голый" конец её цепляй что-то другое – взамен первого. Ибо оголённая увязанность есть двойной гнёт...

Ну а внутреннее должествование – это подоплёка всем известного заставляния себя делать то, чего делать не хочется. Не хочется более или менее сильно, и по крайней мере – сейчас. То бишь проявляемостъ раздвоенности нашей, вот что та­кое это описываемое чувство.

Чувство же долга – на ступень менее вопиющая, неже­ли внутреннее должествование, повязавшесть себя обязанностью что-то совершить. В частности, не привязанная строго к непосредственной перспективе, как то при внутреннем должествовании. Затем, внутреннее должествование – всегда противовес невольному нехотению нечто делать. А чувство долга может наличествовать и при отс'yтствии нехотения совершать. Просто внутренним противовесом – откладывающим совершание обстоятельствам. Скажем, в силу жизненных макрообстоятельств (вы аспирант и иже с этим!) вам надо сдать завтра реферат, над коим ещё работать и работать, а вас зовут на вечеринку: вы идёте, тут-то в ответ на жизненные обстоятельства – в её лице – и возникает чувство долга – на реферат.

Короче, если различать два понятия – "нацеленность вообще" и "строгая нацеленность", то долг ближе к первой, а внутреннее должествование – ко второй.

Спр'oсите, а как же внутреннее должествование может быть гнётностью из приятной половины, если делаешь нехотимое, то бишь заставляешь себя? Но когда нехотение, например, от усталости, а делать предстоит помощь приятному человеку, что само по себе вещь приятная, то если приятность от свершаемого перекрывает неприятность от длящести действия, так в целом это всё и будет чем-то типа приятности.

Ну и ещё – это у чувствительных особ в первую очередь – распространена гнётность, могущая быть обозначенной как отвлечённый допуск. Чувство отвлечённого допуска! То бишь от внешнести фактически независимого – в своей у тебя возникаемости. Или лучше сказать – автономного в возникаемости.

Вообще допуск – это чувство отмечаемости себе попранности включённого (ну, работающего) непринимания. И как тогда он может быть автономен в возникаемости? А это когда выступаешь способным (внутренне научился!) образовывать допуск на саму возм'oжность возникновения допуска! То бишь не на попавшесть в требующую чувства допуска ситуацию, а на саму возможность такого своего попадания. И поскольку возможность есть вещь растяжимая, то подсознатель­но усмотреть её – можно где угодно и когда угодно. Стоит только достаточно "накрутить" себя для этого.