Психология свободы
Шрифт:
Такие вот внутренние наши дела! Происходящие, впрочем, вполне редко: подсознанка идёт всегда по пути наименьшего сопротивления, а значит неизменно пользуется той абстрактностью жизнеподхода, что наименьша из возможных. Поскольку такая – наименее затратна.
2. Когда имеешь непринимание чего-то, то тянешь по жизни против него, того чего-то. Это ясно. А когда имеешь принимание чего-то? Так это означает, что по крайней мере ты не против, чтобы то нечто у тебя в
То есть что? Когда ты лишь не против чего-то, то специально его ещё не преследуешь – на предмет поимения, – да только само оно в конечном счёте получается, что преследовал. В общем, в какой-то форме да преследуешь, а значит, надо тебе и отслеживать факт наличия для себя того объекта. Что являет собой определённую психонагрузку! То есть, как видим, последняя наличествует и от жизненного негатива – что понятно и, так сказать, законно, – и от жизненного позитива, что предстаёт на первый взгляд весьма странным. Однако факт.
Ради интереса тут ещё отметим вот что. Голая назначенность себе чего-то – относится к взятости в собственность этого чего-то примерно так же, как простое отслеживание к опаске.
А эквивалентом опаски с другой психостороны, то бишь в половине жизненного позитива, задаваемого приниманиями, будет возжелание. И на ступень менее насыщенное чувство того же плана – заинтересованность. Да и голый интерес – как самая блёклая уже наша психовыраженность в жизнепозитиве.
В самом деле, ежели в порядке опасаемости подвизуешься в стремлениях, чтобы чего-то не было, то в порядке возжелания наоборот – чтобы что-то было. То же самое, только что с противоположным знаком, отчего и берём право говорить об эквивалентности.
И оба раза – психонагружаешься! Только опасаемостью получается неприятная нагруженность, а заинтересованностью или возжеланием – приятная. Не велика разница – с точки зрения подвижника! Для него ведь важно только то, что наличествует нагруженность, а остальное – дело десятое.
Так что эквивалентность, как ни парадоксально звучит. Возжелание в его технической части есть опаска наоборот, если можно так выразиться. При опаске ведь ты обязательно отслеживаешь что-то неугодное во внешнем – это отслеживание содержится в ней в качестве ядра. Но то же и в порядке возжелания или заинтересованности, – только отслеживается уже наоборот – что-то угодное. Ну, не просто угодное, а настолько, что достойно уже специального отслеживания по жизни! В общем, опаской чего-то избегаешь, возжеланием к чему-то стремишься, – знак реакций противоположный, но "по модулю" они есть одно и то же. Подобно как –2 и +2 по модулю есть просто 2.
Далее. Опаска проистекает от непринимания. Оно достраивается в неё, ежели закритически выражено. Возжелание же обратно – проистекает от принимания. Которое тоже – должно быть достаточно выраженным, чтоб возжеланием увеньчиваться. То есть что? Возжелание олицетворяет заданность иметь принимание ещё б'oльшим, опаска же – олицетворение заданности иметь непринимание как минимум не б'oльшим, чем оно уже есть. Тут образно сказать, так возжелание есть бег за
удовлетворённостью, а опаска – бег от неудовлетворённости.И забавно то, что при опаске может возникнуть возжелание со смыслом, чтоб проводимое отслеживание не сорвалось, а при возжелании – опаска со смыслом, что производимое отслеживание сорвётся.
Классический у нас объект заинтересованности – гештальтно подходящий человек противоположного пола. У мужика им будет баба – тех форм и размеров, что соответствуют его индивидуальности! А то, чт'o вы с ней будете делать (или лучше сказать, с соб'oй посредством неё!) – уже объект возжелания. Ну, в смысле, это "то" способно выступить объектом, вокруг которого выстраивается чувство – в лице возжелания.
Голый интерес же как чувство сопутствует научным изысканиям. Если только к ним не подмешаны меркантильные настрополённости – как-то потом происпользовать найденное. А если подмешаны, то получается чувственная смесь – голого интереса с заинтересованностью. И ещё: объектом голого интереса может быть не только незнаемое (достаточно всё же намеченное в качестве "дырки" – иначе интереса как чувства конструкционно не получится), но и несозданное из известного, и в том же духе прочее – простора тут для нас хватает.
И тут в который раз просим не забывать, что психогнёт – собою в нас – составляют и позитивные, и негативные чувства. Поскольку пребываемость в каком бы то ни было чувстве – есть работа психики по его несению. Чувство – психогруз, а нагружен и тем работаешь – значит угнетён. А во-вторых, каждое чувство ведь чего-то требует, и в удовлетворяемости того требования – оказываешься дополнительно занятым (читай: нагруженным). Отчего всё сказанное – тем болей уместно.
Но разгружать психику – значит медитировать. То бишь что? Есть круговерть владеющих тобою чувств, и именно через призму медитации на неё смотришь, – это-то и позволяет находить чувства гнётом – в их наполняющем психику множестве.
Так что у мужчины – возжелание как упрощённое чувство, замешанное на том, чт'o он будет с женщиной делать. А тем самым и с самим собой, ежели смотреть на происходящее с противоположной стороны. И дальше тут то, что когда степень абстрактности возжелания увеличивается, оно переносится на саму женщину. Так сказать, на женщину в целом, или, если хотите, женщину как факт. Надстроечно желаешь женщину как целое, а не только то лишь, что ты с ней будешь делать. То есть пластованное возжелание! И плюс то ещё, что возжелание – как психоконструкция – имеет тенденцию усугубляться. В своём "желанческом" роде. Вплоть до монстровости. Откуда и половые извращения.
3. Итак, непринимания в текучке нашей психики. И у них – разная психооформляемость. Одно может быть чем-то слабым, другое сильным, вплоть до отвращения и ненависти. Как чувств, привходящих в непринимательный комплекс. То есть что? Чего-то можно слабо не хотеть, а можно сильно. И чем большему нехотению (чтоб это вот нечто было в жизни) соответствует непринимание, тем больше к нему подмешивается "окрашивающего" синергичного чувства. Типа упомянутых ненависти и отвращения. Гамма тут велика.