Птичка по имени Авелин

Склянок и кульков на столе становилось всё больше, а потом на мою руку легла тёплая ладонь графа. Я нервно отдернула руку, испугавшись непонятного ощущения в животе.

– Кто ты такая?
– мрачно спросил он.
– И откуда ты меня знаешь?

– Я Авелин Ферн, - спокойно ответила я.
– А что до второго вопроса... тут просто. Одеты вы не по-нашему, выговор ранолевский. Держитесь надменно, самоуверенно, но в то же время довольно просто, стало быть, аристократ. Трость у вас, а вы молодой и не хромаете. Значит, это оружие, холодное, скорее всего, шпага. Холодное оружие из аристократии Ранолевса разрешают носить только графам и герцогам, ну и князьям, а уж князю в нашу аптеку не по чину заходить, он бы прислал посыльного. Герцог... ну не знаю. Не тянете вы на герцога, да их всего двенадцать, они все старые, и что-то я не слышала, чтобы кто-то из них представился за последний год. Значит, граф. А граф сейчас из Ранолевса только один в Фулбине, Волорье. К тому же тётушка меня предупреждала, что может зайти важный посетитель, чтобы я ему показала ларец.

– Великолепно!
– картинно похлопал в ладоши граф.
– Отличная логика! А может, я князь, просто инкогнито?

– В такой одежде?

– А что не так с моей одеждой?
– удивился он.
– Вроде довольно скромно.

– Особенно сапоги, шитые на заказ, - согласилась я.
– И кошель с магической защитой.

– Сколько тебе лет, девочка? Ты просто прислуга, или разбираешься в зельях?

– Семнадцать!
– гордо ответила я.
– Я травница.

– Ну-ну... заверни мне эти три пузырька... и еще вот это.

Он отодвинул в сторону несколько мешочков с травами, а потом навис надо мной, как коршун над цыпленком и нежно провел пальцами по моим волосам, захватывая гладкую прядь. Я сглотнула, оцепенев, а он отступил на шаг и шепнул:

– Паутина.

Я кивнула, пряча смятение за ресницами, убрала выбранный товар в бумажный свёрток, шлепнула магическую печать, а потом пощелкала костяшками счетов – исключительно для того, чтобы он не понял, что я умею считать в уме. Разумеется, прибавила к стоимости несколько золотых - исключительно из вредности. Обмануть ранолевского графа - дело чести. Он без торга уплатил названную сумму, учтиво поблагодарил меня и исчез, ухитрившись открыть дверь так, что колокольчики промолчали.

В подставке для зонтов осталась его трость. Я бросилась было за ним, подхватила её, взмахнула, радуясь удобной рукоятке. Тяжелая. Ухватистая. Взмахнула с воинственным криком, описала ей полукруг в воздухе и нажала рычажок, "стреляя" ножнами в стену. Разумеется, граф вернулся именно в этот момент, посмотрел на меня с насмешкой, а я, густо покраснев, подняла трость, сунула туда шпагу (ещё и получилось не с первой попытки) и вручила ему. Молча.

Потому что не смогла даже придумать, что сказать в свое оправдание.

Посетителей больше не было почти до самого вечера. Лениво жужжали мухи. В нагретом воздухе висел запах пыли и трав. В конце концов, я плюнула и заперла двери - ничего, если кому-то срочно нужно будет зелье от поноса, меня разыщут, а остальное потерпит до завтра.

Вышла на улицу и едва не задохнулась от жары: оказывается, в аптеке было почти прохладно. Мгновенно бросило в пот, я задохнулась, стащила с волос дурацкий чепчик, промокнула им лоб и сунула в карман юбки. Есть хотелось неимоверно. Тетка уехала на несколько дней, сама я готовить умела, но стоять сейчас возле дровяной печи – смерти подобно. К тому же надо было идти за продуктами в бакалейную лавку.

Варианта развития событий было два – заявиться в гостиницу к Фредерико, он уж точно накормит, или перейти улицу и заглянуть в гости к дядюшке Амбруазу. Улицу перейти было быстрее всего, к тому же по здравому размышлению, я подумала, что граф Пингвинья-задница явно остановился в Золотом Карпе, иначе бы он не пришел к нам в аптеку, а отправился бы в «Кота и микстуру». Наш главный конкурент был более известен, хотя у нас с тетушкой снадобья лучше. Но яд – он и в Ранолевсе яд. Наш настой калгана и купороса ничем не отличается от того, что продается из-под прилавка в «Коте».

Итак, жертвой был выбран дядюшка Амбруаз, а вернее, его супруга. Но за ужин придется платить, развлекая дядюшкину дочку Терезиту, по-простому, Тешу, потому что тетя Аглая на большом сроке беременности, и слушать постоянное нытье Теши не может, а полотенцем ее огреть почему-то жалеет. Меня вот в свое время не жалела, несмотря на то, что я круглая сирота. Но уж лучше семилетняя капризная девчонка, чем странный граф, да и готовит тетка очень вкусно.

Из кухни мясника тянуло запахом рисовой каши с мясом, и я мигом забыла все сомнения. Забежала в кухню, весело здороваясь, подхватила туесок с луком, который сшибла животом неловко развернувшаяся Аглая.

– Прекрасно выглядишь, тетушка, цветешь и пахнешь, - пробормотала я, с жадностью принюхиваясь, а тетка рассмеялась и велела садиться за стол.

– Хорошо, что ты пришла, Лина, я уж хотела к тебе идти. Тешу от учителя заберешь? – дружелюбно спросила она. – Да к сапожнику с ней зайди, пусть он мерки снимет, а то Тешка опять ботинки порвала.

– Ладно, - послушно согласилась я, понимая, что за все нужно платить.

За вкусную еду мне пришлось шлепать через полгорода, забирать от учителя Тешку, вести ее за руку (ох и потные у детишек ладошки!) и выслушивать ее нытье. Учится ей не нравилось. Она считала, что девочкам лишние знания ни к чему, ведь девочка должна быть красивой и удачно выйти замуж, а потом сидеть дома и рожать детей.

– Дура ты, Теша, - отвечала я. – Думаешь, дома знания не нужны? На кухне нужно уметь рассчитать продукты на всех, уметь рецепты читать, на рынок пойдешь – тебя вон любая торговка обвесит-обсчитает. А деткам книжку прочитать да сказку рассказать – тоже дело. А если ребенок заболеет, а доктора рядом нет – нужно уметь понять, что произошло, а для этого опять же – надо учиться. И потом, а не ровен час, муж умрет, а у тебя трое деток на руках и молодость прошла. Что делать будешь, милостыню просить? Вот я травы учу, язык ниххонский немного знаю, писать каллиграфически умею и грамоту исковую смогу составить, я не пропаду.

– Так это тебе нужно, не мне, - ядовито отметила Тешка. – У меня родители есть, они позаботятся обо мне.

Я едва сдержалась, чтобы не отвесить мелкой засранке подзатыльник. Своих родителей я не знала. Отец, говорят, мать мою беременную бросил, а может, и не бросил, а погиб, а мать меня родила, да птицей в лес улетела, не хотела жить среди людей. Злые языки, правда, другую историю рассказывали, но тетка сказала – из зависти. Уж очень красива матушка моя была.

– Вы, юная барышня, в корне неправы, - раздался за нашими спинами мужской голос. – Заслуги в том нет, чтобы до старости на шее у родителей сидеть. А с образованной женщиной и поговорить приятно. Чем умнее женщина, тем умнее, а, значит, и богаче у нее муж будет.

Тешка рот раскрыла, впечатленная таким аргументом, а я только шикнула на непрошенного советчика.

– Вас, граф, спросить забыли. Не морочьте девочке голову, не светит нам с ней жених знатного рода. Мы из Фернов, нас просто так замуж не отдадут, только за ровню.

– Настоящий граф? – с восторгом выдохнула Теша, глядя на Волорье с таким восторгом, словно перед ней был сам король.

– Самый что ни на есть настоящий, - с довольной рожей ответил этот тетерев. – И, между прочим, холостой!