Птичка по имени Авелин

– Рот закрой, Терезина, он для тебя старый. Двадцать лет разницы – это, право, перебор.

– Зато для вас, Авелин, в самом соку.

Да что ты такое, черт пернатый, выдумал! В соку он! То же мне, перепел печеный нашелся!

– Оставьте нас в покое, граф, - решительно сказала я. – Не знаю, что вы там себе надумали, а я девушка приличная и с посторонними мужчинами лясы точить не намерена, тем более, с графьями всякими облезлыми.

– Лясы точить? – с недоумением переспросил граф, а потом тряхнул кудлатой головой. – Да постойте же, Авелин! Я вовсе не хотел вас обидеть, вы мне просто понравились очень!

– Я не такая, оставьте свою любвеобильность при себе, - крикнула я, ускоряя шаг. – А бордель на улице Гнездовой, это за рекой. Туда наведайтесь.

Нырнула в проулок, дернула Тешку за руку и скомандовала:

– Быстро оборачивайся!

Тешка, как ни странно, сразу же послушалась, встрепенулась, повела плечами… и вспорхнула на край крыши воробышком. Я тоже выпустила внутренние крылья на волю и обратилась в такого же воробья, только покрупнее. Вовремя! Волорье появился почти сразу же, завертел головой, не понимая, куда мы делись – убежать-то явно не могли далеко. Выругался сквозь зубы, еще больше меня напугав – зачем я ему сдалась? – отряхнул несуществующую пылинку с рукава, щелкнул пальцами и развернулся на каблуках.

Искушение проследить за ним было велико, но со мной был ребенок, который едва умел летать, поэтому пришлось двигаться к дому. На полпути Тешка начала чирикать жалобно и громко, а потом и вовсе камнем рухнула вниз, чудом ничего не сломав. Я подняла девочку с травы – вот вроде дурочка, а догадалась, что падать лучше подальше от булыжной мостовой, - отряхнула, осмотрела и повела дальше.

– Этот мужчина замыслил недоброе, - наконец, отдышавшись, тихо сказала она. – Берегись его, Лина. Он тебя может погубить.

У юных птах отлично развита интуиция, меня тоже Волорье пугал, и поэтому я только обняла Тешу за плечи и поцеловала в пахнущую зноем горячую макушку, а потом наорала на нее, что она разгуливает без платка. Тут и пригодился мой чепец. Не хватало только, чтобы сестренку солнечный удар хватил!

Внутренний голос вопил, как козодой, что граф так просто меня в покое не оставит, поэтому я отправилась к Фредерико и буквально вымолила его побыть завтра со мной в аптеке. Закрывать ее было нельзя, дядюшка Амбруаз с укором сказал, что несколько человек в мое отсутствие колотили в двери, но оставаться одна я боялась. Дядюшке про странного графа ничего мы с Тешкой говорить не стали. Опасались то ли того, что он ругаться будет – не нужно было с графом разговаривать вовсе, то ли, наоборот, что глупости выдумываем.

И надо же – никогда одна ночевать не боялась, а теперь заперлась на все замки, охранный контур активировала даже, так было тревожно.

18. Выбор, сделанный за меня

Я оказалась права и неправа одновременно.

Граф Волорье заявился в аптеку ближе к полудню - с цветами и круглой золотистой коробкой с бантом. Надо же - цветов мне ещё никто не дарил, а уж таких роскошных роз и вовсе никогда не подарит. Розы тоже были с золотистым отливом, на длинных стеблях, перевязанные белой лентой. Много, наверное, штук сорок.

Волорье был сегодня без цилиндра, в одной лишь рубашке и штанах, и не в сапогах, а в простых ботинках. Сейчас я бы не признала в нем графа. Обычный горожанин. Он коротко кивнул скучающему на стуле в углу Фредерико.

– Госпожа Ферн. Господин Ферн. Позвольте мне...

– О нет, нет, я не из этих, - замахал руками кузен, тараща глаза.
– Как вы могли такое подумать? Я исключительно по женскому полу.

Я прыснула невольно, а граф одарил шутника сердитым взглядом.

– Авелин, я пришёл извиниться за то, что напугал вас. Вот, это вам.

Он положил одурительно благоухающий веник на прилавок. И коробку поставил туда же.

– Спасибо, но нет, - мне стоило огромного труда, чтобы удержать свои жадные ручки на коленях.
– Негоже порядочной девушке принимать столь дорогие подарки от чужих людей. К тому же день рождения у меня осенью.

– Дорогие?
– с искренним недоумением переспросил Волорье.
– Но это же просто цветы. И конфеты. Не перчатки там или белье, не драгоценности. Просто знак внимания.

– Ну да, и поэтому вы за знаком внимания в столицу ездили, да?
– разумеется, я знала, что в Фулбине таких роз не найти днем с огнём, а на конфетах была этикетка лучшей кондитерской столицы.

Он слегка покраснел и раздосадованно пожал плечами.

– Авелин...

– Прошу вас, ваша милость... заберите. Я даже на улице с этим показаться не смогу. Здесь провинциальный город. Сразу начнут судачить.

– И что?

– В смысле, что?

– Если даже начнут вас обсуждать, что в этом страшного? Вам неприятно, если скажут, что ранолевский граф за вами ухаживает?

– Послушайте, - устало сказала я, понимая, что передо мной человек совсем другого круга, который действительно не понимает.
– Заберите свой веник и проваливайте, пока я не попросила Фредерико оказать вам посильную помощь. И впредь в аптеке не появляйтесь. Вам, может быть, и невдомек, а я здесь работаю, а не для красоты стою. Вы мне мешаете!

Он побледнел (или мне только это показалось в полутьме), схватил цветы и выбежал прочь. Фредерико присвистнул и показал мне большой палец.

– Красотка!
– заявил он.
– А тебе точно этот парень нужен?

– Ни капельки.

– Тогда зачем ты его дразнишь? Ты ведь понимаешь, что для него теперь вопрос чести - завоевать тебя?

Я только отмахнулась от такой глупости, торопливо вскрывая коробку с конфетами, столь опрометчиво забытую графом. Боже, никогда не пробовала такие конфеты! У нас в Фулбине сладостей немало - и орехи засахареные, и медовые пряники, и мороженое недавно стали продавать, но вот конфеты... такого не было. Нет, дядько привозил иногда, но не такие, конечно, подешевле. И каждому доставалось по одной штучке, а то и по половинке.

Вытащила шоколадный шарик, развернула блестящую бумажку, закинула конфетку в рот и зажмурилась от блаженства. Какое чудо! Бархатный вкус шоколада, кислинка чернослива, горечь ореха, будоражащая нотка коньяка... я замычала от восторга.

– Делись, - не выдержал Фредерико.
– Я тоже хочу.

– Ты сам от ухаживаний графа отказался, - фыркнула я.
– Фиг тебе, а не конфета.

Но сжалилась, конечно.

Да, правильнее было бы отправить графу конфеты обратно в гостиницу, или где он там остановился. Но я, во-первых, не устояла перед искушением, а во-вторых, решила, что это будет слишком уж большой грубостью, подобной плевку в спину. Да и ставить ещё кого-то в известность относительно его "ухаживаний" мне не хотелось. В молчании кузена Фредерико я была уверена. Он теперь сообщник, причем прикормленный.

И все же слухи поползли мгновенно. Кто-то видел, как граф входил с букетом в аптеку. Кто-то видел, как он с этим же букетом вылетел как ошпаренный. Люди сложили два плюс два и однозначно решили, что я его отшила. На Фредерико никто, к сожалению, не подумал.

В аптеку начали забегать кумушки. Всех интересовало, что здесь забыл граф.

– За противозачаточным настоем приходил, - всем отвечала я.
– Пошёл с цветами к любовнице.

Кумушки смеялись, подмигивали мне и не верили.