Пустой мир 3. Короны королей

— Что скажете, мой друг? — претендент на престол повернулся к Квенти, увидев, как молодой барон смутился, пытаясь переварить услышанное. Дэлай сам тяжело вздохнул и на несколько секунд затянулся сигарой, чтобы успокоить собственное недовольство. — Остезея оставалась верной своим принципам и готова была выступить на нашей стороне, принеся клятву верности законному претенденту на престол, как вы понимаете. И поэтому Эдвард перебил весь Совет, поставив там своего человека, в преданности которого уверен. Поэтому теперь Остезея служит не делу Рейнсвальда. Она служит тристанскому барону.

— Линк обязан своим положением Эдварду, — добавил Вассарий, — и отлично понимает, что его так называемому союзнику достаточно лишь рассказать, как все было на самом деле. И знает, что это выбъет опору у него из-под ног, он останется без поддержки тристанца, а это равносильно смерти. Поэтому шансов переманить его на свою сторону у нас практически нет. В отличие от Эдварда, у нас есть только слова, да и те из чужих уст…

— Он не мог так врать нам… — отрешенно выдохнул Квенти, — врать прямо в лицо после всего, что говорил и делал…

— Эдвард строит собственный престол, — усмехнулся Вассарий. — Я говорил вам об этом, но вы не хотели меня слушать…

— Он всегда говорил, что покинет Ренйсвальд, как только война закончится, — Квенти попытался защитить честь барона, — всегда говорил об этом, и у нас нет причин ему не верить…

— Он это говорил? — усмехнулся Вассарий. — А чем доказал? Он уже уверенно подмял под себя Камское герцогство с проектом «Сакрала», что даже в нынешних условиях сохраняет высокие котировки на бирже, и до сих пор держит за горло остатки Гористаров, удерживая при себе наследника. Он же обещал истребить их род, но последнего, кому могут присягнуть вассалы, оставил при себе. Почему? Потому, что ребенок дает ему власть над этим феодом. Вы сами, Квенти, как и ваш отец, чуть ли не молитесь на него, как на икону, — молодой карийский барон тут же вспыхнул, покраснев до корней волос, но все-таки сдержался, не зная, что можно на это ответить. Вассарий же продолжал смаковать этот разговор, сам еще не зная, что ему больше нравится. То ли понимание того, что раскрыл планы Эдварда, то ли наблюдать за тем, как медленно закипают оба его собеседника, воспринимая каждое следующее слово как пощечину. — Теперь еще Остезея. То, что вы, граф, считаете своей опорой на самом деле принесит пользу лишь нашему тристанскому союзнику. И все мы пляшем под его дудку, расчищая дорогу к престолу. А когда закончим, смахнет нас с игрального стола, как и всех остальных…

— Демон! Хватит уже! — Дэлай переломил сигару пальцами, едва справившись с собственными эмоциями, — это лишь ваши предположения, и даже если они верны, на моей стороне не меньше союзных феодов, которые и слышать не хотят об Эдварде Тристанском. Им нужен Дэлай Фларский, который поведет их к лучшему будущему. И, клянусь Матерью Небесной, так и будет. Я стану королем! И никто другой.

— А Эдвард? — поинтересовался Квенти отрешенным тоном, сопоставляя услышанное от Вссария с тем, что ему прежде говорил сам тристанский барон. Получалось, что слова Вассария вполне могут оказаться правдивыми, совпадая с принципами самого барона. И все же в голове не умещалось, что этот человек после данного его матери слова, после того, что сам прежде говорил, мог столь просто врать ему прямо в лицо, ничуть не смущаясь.

— Эдвард мне нужен сейчас, — вздохнул Дэлай, разочарованно посмотрев на обломки сигары и просто смахнув их на пол вместе с оставшимися крошками. — Для войск будет слишком большим потрясением услышать об измене тристанского барона королевству. Кроме того, тогда мы лишимся тристанских контингентов и, вероятно, остезейских. Фронт развалится тут же…

— Значит, мы будем его терпеть и ничего не предпримем? — теперь настала очередь Вассария скривиться, выказав свое недовольство. — Будем спокойно ждать, когда он предъявит свои претензии на престол?

— У нас нет веских доказательств того, что он действительно собирается захватить престол, — ответил Квенти. — Мы не можем осуждать благородного человека, поверив чьим-то домыслам. Тем более домыслам человека, забывшим о достоинстве и чести ради спасения собственной жизни! Господин граф! — он даже вскочил на ноги, обратившись к Дэлаю, все еще сидевшему с задумчивым видом. — Вы прекрасно знаете, что этот… — юноша бросил на Гельского графа полный ненависти взгляд, — человек сделал, его поступку нет названия. Вы знаете какую клятву дал Эдвард, и я эту клятву поддержал. Поэтому теперь он старается сделать все, чтобы избежать возмездия! Он пытается стравить вас с тристанским бароном намеренно!

— Да как ты смеешь, щенок, обвинять меня! — прорычал Вассарий, поднимаясь. — У самого еще молоко на губах не обсохло, а уже решил, будт имеешь право судить других! Беги, прячься под плащ своего любимого Эдварда, если не хочешь видеть правду!

— Не тебе говорить о правде! Убийца! — ответил Квенти, не отводя взгляда, и положил руку на эфес шпаги. — Я дал клятву оборвать твою ничтожную жизнь, и лишь обещание нашему сюзерену не позволяет мне ее исполнить.

— Щенок гавкает на волка? — оскалился Вассарий. — Смотри, волку может это и надоесть! Только твоего любимчика сейчас рядом нет…

— Замолчите оба, — тихо, но с металлом в голосе потребовал Дэлай, моментально остудив пыл споривших. — Забудьте хоть на несколько секунд о личной вражде, у нас есть задачи куда более серьезные. Можете вспомнить о ней позже, когда разберемся с Саальтом. Я услышал вас обоих и самостоятельно приму решение. Вам это хорошо понятно? Касательно поднятого сейчас вопроса, мы не будем ничего предпринимать до тех пор, пока не получим существенные доказательства. И все же, будем готовы… Квенти, надеюсь, я могу на вас положиться? Вы, как и все остальные, принесли клятву верности претенденту на престол.

— Я остаюсь верным своим клятвам, что бы ни случилось, — поклонился Квенти. — Прошу прощения, но вынужден настаивать на том, чтобы покинуть это помещение. С некоторых пор здесь стало неприятно находиться, — он не удержался от еще одного холодного взгляда в сторону Вассария.

— Конечно, можете идти. Думаю, в штабе вам будут рады, — согласился Дэлай, — а нам с графом Гельским необходимо еще кое-что обсудить.

Карийский барон еще раз поклонился графу Фларскому и, не удостоив Вассария даже взглядом, покинул комнату. Дэлай проследил за ним взглядом и, вздохнув, демонстративно закатил глаза, вызвав улыбку у своего вассала. Только когда снова посмотрел на Вассария, тот вновь стал предельно серьезным.

— Как я понимаю, ситуация стала вполне определенной, — добавил спокойным голосом претендент на престол, — Квенти верен Эдварду, несмотря ни на что, и в то же время хочет оставаться верным и своим клятвам. Слишком двойственная позиция, чтобы ему сейчас можно было доверять.

— Тогда почему с ним не покончить так же, как и с Эдвардом? — поинтересовался Вассарий. — Теперь, когда все прояснилось, нужно действовать. Действовать решительно, если вы не хотите внезапно обнаружить, что трон Рейнсвальда больше вам не принадлежит.

— Сейчас нельзя, — отрицательно покачал головой Дэлай, снова повторив свои же слова, — кто-то должен вести эту войну, а я не строю иллюзий по поводу того, что найду лучших командующих, чем уже имею. Поэтому, друг мой, сейчас ты должен будешь доказать свою преданность, точно выполняя мои приказы. Мне нужно, чтобы ты был готов к тому варианту развитя событий, который сам только что озвучил. Твои напряженные отношения с тристанским бароном ни для кого не секрет, поэтому твои действия не вызовут таких подозрений, как если бы их предпринял я сам. Но от меня ты получишь все необходимые ресурсы… Это будет нашим маленьким сюрпризом тристанскому барону.