Пустой мир 3. Короны королей

Наемник, услышав сигнал тревоги, откатился под остановившийся бронетранспортер, закрыв голову руками и дожидаясь окончания авиаудара. Про себя он только улыбался, поскольку ему далеко не впервой сидеть под бомбардировками и артиллерийскими обстрелами, смешивающими людей с землей и оставляющими лишь окровавленную грязь. Все закончилось так же неожиданно, как и началось, только продолжали грохотать уцелевшие зенитные орудия, продолжая посылать очередь за очередью в сторону уходивших бомбардировщиков.

— Дальше не пройти, разворачивайся! — постучал он по дверце бронетранспортера, отсылая водителя обратно, но машина продолжала стоять. Ругнувшись про себя, наемник открыл дверь, и оттуда на него вывалилась мешанина рваного мяса, оставшаяся от водителя после того, как один из осколков пробил лобовую броню, угодив точно в кабину и разворотив ее изнутри. Стивки только еще раз ругнулся и с хлопком захлопнул дверь обратно. Обернувшись, махнул уцелевшим бойцам сопровождавшей его группы. — Не останавливаемся, мы нужны на стене!

Группа Стивки после того, как автострада снова оказалась перекрытой, кажется, была единственной, продвигавшейся к стене, а не от нее. К неприятному удивлению командующего обороной города, войска отступали от стены; навстречу двигались еще вполне боеспособные части под командованием офицеров, пытавшихся организовать планомерный отвод частей.

— Куда?! — рявкнул Стивки, остановив командирскую машину, откуда сразу же выскочил раненный офицер в забрызганном кровью доспехе и с левой рукой, отсутствовавшей ниже локтя и наспех перебинтованной. Наемник сразу набросился на него. — Кто командует отступлением?! Кто отдал такой приказ?! Где связь со штабом?!

— Господин командующий! — офицер поднял треснутое забрало и отдал честь. — Штаб уничтожен меньше часа назад группой саальтского десанта, оперативное командование отсутствует, мы не получаем никаких приказов, поэтому было принято решение… — договорить он не успел, Стивки, зарычав как раненый зверь, с размаху рубанул его мечом, рассекая от горла до паха. Захрипев, офицер повалился на землю, а сам наемник, недолго думая, полез прямо на командирскую машину, пытаясь разглядеть, что происходит впереди.

В таких условиях отступление невозможно, противник просто сядет на плечи уходящим войскам и превратит подобную попытку в настоящую бойню, посеяв панику и нарушив контроль над войсками. Сейчас единственной надеждой было держаться до самого конца, умирая, но не сдавая позиции. Однако Стивки видел, что, несмотря на все отданные приказы, войска отступали, и это в любой момент могло перерасти в бегство. Неорганизованные колонны пехоты, смешанной с легкой бронетехникой и остатками подразделений шагоходов, растянулись по развалинам, рассеиваясь под авиаударами и неприцельными артиллерийскими обстрелами. И что самое страшное, они утягивали за собой те части, которые еще продолжали удерживать позиции, и разворачивали назад подходившие подкрепления, уже не видевшие причин продвигаться дальше.

А стены были совсем рядом, возвышаясь над развалинами и пылая пожарами. Башни комплексной защиты и форты внешних крепостных укреплений еще продолжали сражаться, в темноте с такого расстояния можно было увидеть вспышки выстрелов и языки пламени, вырывавшиеся из горящих секций. Там еще кипел бой, какие-то части продолжали держать противника, пока слабые духом уже бежали, решив, что все закончено.

— Стоять! — приказал Стивки, взмахнув рукой. — Всем стоять! Эй, переключить меня на общий канал! — заорал он на связистов командирской машины, испуганно смотревших на командующего. — Быстро, если жить хотите!

Почти сразу же он получил выход на общую частоту, и теперь его должен был услышать каждый из тех, кто сейчас уходил со своих позиций. Внизу бойцы его личного отряда уже растягивались в цепь, перекрывая проход и не давая солдатам Розмии идти дальше. Эти люди давно прошли предел своих сил, сутками не смыкая глаз и не покидая боевых постов, видя лишь кровь, смерть товарищей и врагов. Даже самая железная воля в таких условиях могла сломаться, но Стивки отказывался это принимать, потому что другого пути просто не было. Впереди была только смерть.

— Всем стоять! — рявкнул он на общей частоте. — Говорит командующий обороной города! Всем развернуться и занять свои позиции! Это приказ!

Тонкая цепочка его людей уже столкнулась с рядами отступающих солдат, накатившими на них как волна прибоя. Еще не было стрельбы и паники, но измученные и отчаявшиеся люди давили, хватаясь за наставленные на них стволы штурмовых винтовок и требуя немедленно всех пропустить. В них говорила лишь жажда жизни, усиленная страхом перед врагом, которого невозможно было остановить. Все предыдущие победы, успехи и надежды успели забыться под напором новых потерь и отступлений, а так же осознания того, насколько огромная и неудержимая сила на них движется. И теперь эти люди давили на тех, кто еще пытался их сдержать, впустую надеясь, что где-то в тылу у них может быть надежда на спасение.

— Всем стоять! — приказывали бойцы личного отряда Стивки, откидывая солдат назад и не давая им пройти. — Развернуться и на фронт! Это приказ командования! Вернуться на свои позиции!

— Нас там всех убьют! — кричали солдаты в ответ. — Эти позиции больше не удержать! Надо уходить!

— Слушать меня! — рявкнул Стивки, выкрутив мощность звука на полную, так что даже начинавшаяся в проходе свалка замерла. Солдаты синхронно подняли голову на единственного человека, возвышавшегося над всеми на крыше командирской машины с мечом в руках. Наконец получив общее внимание, командующий обороны города обратился к солдатам: — Куда вы бежите?! Чего вы хотите? Спастись? Вы думаете, что сможете убежать куда-то от этой войны?! Ну, бегите тогда и подыхайте, когда саальтцы придут за вами, разрушив стены! Подыхайте, вереща как толстоносы, забиваемые в хлеву! — он махнул рукой в сторону города, но солдаты молчали, внимательно глядя на своего командира, который, казалось, ничего не боялся. Стивки никогда не считал себя хорошим оратором, но отлично знал, что чувствуют простые солдаты, погибающие в окопах и не видящие реального масштаба развернувшихся сражений, так что отлично знал, куда надавить. — Давайте же, бегите! Бросайте своих товарищей, что там еще сражаются! Вы думаете, что сможете укрыться в этом городе, когда Саальт возьмет стены? Вы сами видели, что они делают! Вас всех все равно перебьют! Всех до последнего! Вы все, Бездна вас раздери, обречены умереть! Вас предал ваш феодал, вас всех бросили умирать здесь потому, что вы единственные, кто встал против врага, которого никто не смог остановить!

Стивки посмотрел вниз на замерших вокруг солдат, ловивших каждое его слово и понимавших, что он прав. Каждый из них осознал, что они загнаны в ловушку, откуда нет выхода, но слова командующего резали их, словно лезвия ножей, он прошелся по тонкой грани, разделявшей панику и безумную отвагу солдат. Еще нескольких слов могло хватить, чтобы сломить их, но они все еще нужны ему, поэтому Стивки показал мечом на стены.

— Бегите и сдохнете как трусы, а я умру так, как и положено настоящему солдату, встретив смерть на поле боя! И когда ангелы смерти спустятся за мной, мне будет не страшно смотреть им в глаза! — кричал Стивки, указывая на стены, где все еще сражались солдаты. — Каждый из нас обречен умереть, но нам всегда остается выбор, как встретить эту смерть! В страхе и унижении труса или с гордостью солдата! Вы можете бежать, прожить на несколько часов дольше, а потом на Небесах стыдливо прятать взгляд от богов, а можете пойти за мной и умереть так, что враги будут просыпаться в холодном поту, вспоминая этот день!

Солдаты ответили негромкими возгласами, соглашаясь со сказанным. Кто-то даже поднял кулак вверх, поддерживая услышанные слова; перелом уже произошел, Стивки смог превратить их страх в упорство, а отчаяние обреченных в отвагу зажатых в угол. Спрыгнув с боевой машины, командующий обороной просто пошел вперед, и солдаты расходились перед ним, но позади ряды снова смыкались и следовали за ним, обратно к осажденным стенам.

— Повернетесь к врагу спиной, и вы будете обречены! — подняв меч над головой, рявкнул Стивки. — Повернетесь к нему лицом и получите шанс выжить! Мы все уже обречены, но это не значит, что перестанем сражаться! Умрите гордо, солдаты Розмии!