Пустой мир 3. Короны королей

— Тогда должен понимать, что сейчас мы проигрываем во всех трех условиях, — ответил король. — Мы ведем бой на чужой земле, дав противнику время подготовиться и, главное, Стивки превосходно мотивировал своих людей… И если первые два условия я еще могу изменить, изучив территорию и подтянув резервы, то сломить дух розмийцев мы не сможем. Стивки гораздо прозорливее, чем может показаться, он хитер и изворотлив как любой наемник. Он позволил нам учинить бойню, а потом показал ее своим солдатам, заодно связав их всех кровавой порукой. Они видели, что мы не щадим никого, и помнят, что сами делали с саальтскими пленниками. Теперь его бойцы знают, что если проиграют, если сдадутся и сложат оружие, то все равно погибнут. Даже не потому, что мы вообще не берем пленных, просто наши солдаты наверняка захотят отомстить за своих товарищей. И он же сам сжег мосты за их спинами, набив столицу беженцами, так что даже самый последний розмийский трус отлично поймет, какая участь их ждет, если наши истребительные отряды войдут в город. Солдаты гарнизона будут зубами грызть наших людей, но ни на шаг не отступят.

— Он обернул твою тактику против тебя, — хмыкнул Редрик, — и не говори, что я не предупреждал об этом.

— А я использую его тактику против него же, — ответил Алллирд, согласно кивнув, — Воспользуемся преимуществами, которые у нас еще есть. Численным и качественным перевесом используемых сил.

— И сколько солдат погибнет? — поинтересовался Редрик, не считая, что имеет право спорить дальше.

— Какая разница, — пожал плечами Аллирд, — гораздо больше меня интересует результат. И еще, Редрик, подготовь своих людей, вы мне вскоре понадобитесь для совсем другой операции. А сейчас ты должен отдохнуть…

— Отдыхать тогда, когда гибнут наши солдаты в бесцельных попытках штурма этого города? — возмутился младший брат. — Тебе не кажется это кощунственным?

— Каждый из нас выполняет свою работу, — ответил Аллирд. — И запомни, я запрещаю тебе появляться на передовой, это приказ. Будь поближе к штабу.

Редрик лишь молча кивнул, хотя и сам отлично представлял, что сейчас происходит во время атак, которые продолжали наваливаться на крепостные стены города одна за другой. Прицельный огонь защитников выкашивал целые подразделения, а тем, кто прорывался, приходилось вступать в отчаянные рукопашные схватки на крепостных стенах, которые стали непреодолимым препятствием. За три дня непрерывных боев удалось захватить лишь внешние рубежи обороны вокруг города, но и они были оставлены защитниками планомерно, без паники и лишних потерь. Однако подступив к крепостным стенам, войска вторжения остановились, не способные больше продвинуться ни на шаг. Вычищенные плато перед городскими стенами были завалены трупами саальтских солдат и остовами сожженной бронетехники, и каждый новый штурм приходилось начинать с того, что солдаты бежали в атаку буквально по телам мертвых товарищей.

И все же младший брат короля вышел из помещений штаба с одной единственной мыслью, продолжавшей крутиться в голове. Столица Розмии должна пасть как можно быстрее, но для этого мало просто бросать солдат на убой.

***

А с другой стороны фронта в это же время похожие мысли крутились в голове у другого человека, сидевшего в разграбленном и разоренном кабинете розмийского графа. Разбитые и выпотрошенные шкафы, откуда были выброшены и растоптаны все собранные здесь произведения искусства и антиквариат, скрипели оборванными дверцами, картины сорваны со стен и разодраны, парадные доспехи сброшены с постаментов и раскиданы, все выглядело так, словно люди специально вымещали свою злобу на всем, что попадалось под руку. А новый владелец кабинета, сидя в кресле с закинутыми на стол ногами, ленивыми движениями забивал в магазин пистолета бронебойные патроны, встававшие на свое место с чуть заметным щелчком.

Первый щелчок. Розмийский граф, покинувший свое место в тот момент, когда был нужнее всего. В переломный момент, когда людям его феода как никогда раньше нужен был их сюзерен, способный объединить их и повести в бой. Для него могло быть только одно прощение — быстрая смерть.

Второй щелчок. Тоскарийский граф, заигравшийся в своих интригах и больше не видевший реальности. Даже вторжение Саальта, способное опустошить Рейнсвальд, для него не более чем неплохая возможность провернуть очередной политический трюк. Он был готов пожертвовать всем и всеми ради собственных корыстных интересов. Для него тоже было единственное прощение — выстрел в голову. Было бы интересно посмотреть на выражение его лица, когда он все же поймет, что титул и богатства на самом деле ничего не значит, и смерть одинаково равно забирает всех.

Третий щелчок. Его наследник, один из немногих людей, к которым можно испытывать уважение. Оставить здесь людей дать последний бой войскам вторжения, который вполне может стать и решающим, а самому отправиться к отцу за войсками. Он мог бы стать действительно хорошим феодалом, но его тянет вниз верность семье, слепая и преданная, пусть даже он и осознает, насколько ошибается старый тоскарийский граф. Если он не сможет избавиться от этого, то для него тоже есть другое освобождение — пуля.

Четвертый щелчок. Саальсткий король Аллирд, возомнивший, что имеет право решать, кому жить, а кому умереть. Человек, устроивший натуральный ад на захваченных землях, поголовно вырезая целые города лишь потому, что уверен в своем предназначении. Достойный наследник прежнего короля, никогда не скупившегося на пролитую кровь. Мясник и деспот, дорвавшийся до власти. Для него должен быть только приговор — смерть. Желательно мучительная.

Пятый щелчок. Конечно, его братец, дуболом и берсерк Редрик, не способный даже самостоятельно вздохнуть лишний раз, не поинтересовавшись о правильности своих действий у брата. Он безопасен только тогда, когда посажен на короткий поводок, в остальное время — бешеная машина войны. Такие люди никогда не изменятся, и потому он тоже должен умереть.

Шестой щелчок…

— Господин! — дверь в кабинет распахнулась и внутрь ворвался запыхавшийся посыльный, — Господин, срочно! Саальт опять идет на штурм! В этот раз их намного больше! Наши войска еще держатся на позициях, но это предел, еще чуть-чуть…

— Я сейчас буду, — тяжело вздохнув и убрав ноги со стола, кивнул Стивки, откладывая магазин в сторону, — Сообщи остальным офицерам, что они срочно нужны мне в штабе командования.

— Есть! — посыльный отдал честь и, круто развернувшись на каблуках, чуть ли не бегом снова выскочил за дверь. Проводив его взглядом, Стивки потянулся и зевнул, вспоминая, когда последний раз спал. Кажется, это было еще даже до контратаки по силам Саальта, но стимуляторы пока помогали ему держаться на ногах. Убедившись, что в кабинете никто не зайдет, он отодвинул один из ящиков стола и вытащил небольшой металлический кейс, от которого ощутимо тянуло холодом. Набрав код, открыл створки и усмехнулся, когда оттуда на него посмотрело перекошенное страхом лицо Ярвика.

— Ну, как считаешь, настало твое время или еще следует немного подождать? — поинтересовался наемник у отрезанной головы, до сих пор открывавшей рот в молчаливом крике боли. Стивки достал из другого ящика бутылку «ударника» и две металлические стопки. Наполнив обе крепким напитком, одну выпил сам, а вторую аккуратно влил в рот Ярвика. — Твое здоровье. Келвин обещал подкрепление в ближайшие дни, но от него до сих пор нет ни единого сообщения, а без них город долго удерживать не получится. Знаешь, я ведь все еще думаю обратиться к твоему первому хозяину, тристанскому барону. Видел его солдат в бою, они впечатляют. Ты сам-то их видел? — конечно, мертвая голова ничего не могла ему ответить, поэтому наемник продолжил разговор сам с собой. Разлив еще по одной стопке, повторил процедуру распития. — Нас слишком мало, чтобы удержать город. Пусть даже мы будем сражаться до последнего, все равно это предсмертная агония. Мне нужны войска… и я хочу уже перестать убивать ради других, — он растянулся в стылой усмешке и влил в рот Ярвику третью стопку «ударника».

— Господин! — раздалось из-за двери. — Вы срочно нужны в штабе командования!

Стивки только вдохнул и закрыл кейс. Новый штурм, и Аллирд опять гонит своих людей на убой, не давая защитникам даже часа на отдых.

И, конечно, из-за этого в штабе обороны города был полный переполох. Резервы требовались везде, их не успевали перебрасывать с одного участка на другой, не хватало снаряжения, дополнительных орудий, контрорудийных батарей, подкреплений для частей на передовой, которые, казалось, порой удерживали стены только на силе собственной воли. Стивки еще в самом начале сказал, что не стоит распыляться на удержание внешних фортов, соотношение сил даже при кратчайшем анализе не допускало подобной траты ресурсов, поэтому все было сосредоточено исключительно на городских стенах, последнем оплоте Кастерфакта. И все же, даже несмотря на все усилия по сосредоточению войск вокруг столицы, их катастрофически не хватало, на каждого солдата гарнизона Аллирд мог сейчас выставить пятерых своих солдат, и лишь высокие стены города позволяли хоть как-то компенсировать это.

Стивки знал, что в штабе ему все равно ничего нового не скажут, но все же пришел туда, попав прямо в самый разгар споров. Войска Саальта обрушились на город одновременно с трех сторон, поддерживаемые ударами флота и непрерывными артиллерийскими обстрелами. Труднее всего ситуация складывалась на восточном участке, куда пришелся самый сильный удар. Истощенные предыдущими боями войска едва сдерживали наступление противника, но уже поступали известия, что внешний ряд стен взят, войска отходят ко второму уровню, сражаясь за каждый проход, но сил остановить противника не хватает, в боях замечены саальтские гвардейские части.