Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
— Сначала пусть твой король возьмет мою крепость! — часть забрала шлема наемника была разбита ударом одного из солдат, и князь видел его налитые кровью глаза, светившиеся чистой яростью. Хрипя, Стивки замахнулся топором. — А пока я возьму твою голову!
Опустившееся лезвие, со сверкающим из-за сгоравшей в нем крови силовым полем, было последним, что князь Сокинт увидел в своей жизни. Подхватив окровавленный трофей, Стивки выждал момент и спрыгнул с продолжавшего крутиться транспортника, потерявшего управление. Ему повезло, что машина сразу не ушла в вертикальное пике, поскольку пилот еще не успел отключить посадочные двигатели, и он упал на крепостную стену с высоты двадцати метров. Амортизаторы боевого костюма жалобно загудели, компенсируя силу удара, но щиколотку при приземлении наемник, судя по ощущениям, все равно сломал.
Бой почти закончился, солдаты Розмии добивали уцелевших штурмовиков Саальта и забрасывали взрывпакетами
Солдаты вокруг него закричали от восторга и торжества, увидев этот трофей, который Стивки, размахнувшись, сбросил с крепостной стены.
— Так будет с каждым, кто выступит против нас! — закричал Стивки, подняв кулак над головой и поворачиваясь к своим солдатам, встретившим эти слова восторженным ревом тысяч глоток. Повернувшись снова к разбитым зубцам, командующий обороной города посмотрел, как впереди, продолжая вести артиллерийскую дуэль с еще действующими батареями города, начинали движения дивизии, брошенные на штурм новой волной. Отключив общий канал, Стивки сквозь сжатые губы только уже для себя одного прошептал, — Келвин, приведи мне войска… я не удержу город без них…
========== Глава 11. Допустимые жертвы ==========
Глава 11. Допустимые жертвы.
Политика — искусство создавать факты, шутя подчинять себе события и людей. Выгода — ее цель, интрига — ее средство. Победить ее может только порядочность.
Пьер де Бомарше
Еще на подлете ко дворцу Остезейского Совета Эдварду подумал, что он напоминает ему родной Тристанский замок, и понял как давно не был дома. Так же вырубленный в скале замок из белого камня не был так монументален, как старинный Тристан, скорее наоборот, казался воздушным, стремящимся высокими башнями с острыми крышами и шпилями прямо в черноту небес. Впечатление усиливала вертикальная подсветка неоновых фонарей и поблескивающий в ней пузырь силового поля, окружающего здание. Но вся эта ослепительная красота и легкость оказалась обманчивой — здание было укреплено и защищено, как цитадель, опытный глаз тристанца отметил умную многоуровневую систему защиты от нападений с поверхности и с воздуха, маячки комплекса раннего оповещения и замаскированные в башенках орудия. Внутри замок оказался не менее величественным и помпезным. Арочные своды залов опирались на тонкие и высокие колонны из черного мрамора, на капителях которых сидели горгульи, крыльями поддерживающие такой же зеркально-черный потолок. Стены были украшены огромными мозаичными панно с фрагментами легенд Рейнсвальда о древних королях и чудовищных порождениях пустошей, с которыми им приходилось бороться. В начищенном до блеска мраморе пола с четким черно-белым геометрическим узором отражались блики факелов внутреннего освещения и сюжеты стенной росписи. Замок поражал своим великолепием, роскошью и безлюдной пустотой. В Тристанском замке оказаться в одиночестве можно было только в личных покоях или технических коридорах; выступавший одновременно центром политической, административной и военной жизни бароната замок всегда был полон офицерами, чиновниками и обслуживающим персоналом, одним словом обитателями, наполняющими коридоры незатихающим даже ночью живым гулом шагов и разговоров. Здесь же, кроме самого барона и отряда сопровождения, половина из которых была личной охраной тристанца и бойцами Линка, а другая — солдатами гарнизона Остезейской столицы, не было вообще никого. Шаги отдавались в тишине резким и звонким эхом, моментально разносившимся под арочными сводами, в разы усиливаясь постоянными отражениями. И даже горгульи, казалось, с удивлением наблюдали с высоты за посетителями, посмевшими нарушить безмолвие этих залов.
Члены Совета в последнее время были слишком озабочены вопросами собственной безопасности и потому не скупились ни на какие средства, обеспечивая личную неприкосновенность и конфиденциальность принимаемых решений. Для этого несколько уровней этого великолепного замка были полностью выделены для нужд всего двух десятков человек, а потому коридоры и залы пустовали, оживляемые лишь сервисными дронами, отвечавшими за чистоту и порядок.
Привычным движением Эдвард подтянул перчатки на руках, когда остановился перед большими резными дверями из настоящего белого дерева. Такая роскошь считалась непозволительной даже в знатных домах королевской столицы, но Остезейский Союз оправдывал статус богатейшего феода королевства, позволяя себе заказывать подобные редкости. Вполне могло статься, что для изготовления этих дверей было срублено последнее белое дерево в мире, но членов
Совета такие вопросы, естественно, не беспокоили. Охранники, стоявшие у дверей — тяжелые боевые дроиды, вооруженные штурмовыми реактивными винтовками, даже не покачнулись, когда процессия проходила в Зал Совещаний Совета через открывшиеся двери.Небольшой круглый зал со стенами из белого мрамора и розовыми колоннами, поддерживающими купол потолка — символические Небеса, с которых Матерь взирала на Совет. Сам Совет заседал за полукруглым столом, обращенным лицевой стороной к дверям, так что всякий входящий оказывался под взглядами всех пятнадцати представителей дворянских родов, когда-то на заре истории королевства объединившихся, чтобы достигнуть величия и могущества. Наверное, единственный в Рейнсвальде пример успешной федерации между представителями различных благородных семейств.
Члены Совета занимали мягкие кресла с высокими прямыми спинками, выполненными в едином стиле и отличающиеся только родовым символом над головой сидящего, а глава Совета, находясь на небольшом возвышении, восседал на настоящем троне, над которым был изображен герб Союза, отделанный золотом и платиной. Таннар Остезейский, глава Совета, был настолько стар, что его уже не брали омолаживающие процедуры, он сидел неестественно прямо и неподвижно, положив сухие узкие кисти рук на колени, лысая голова, обтянутая морщинистой кожей покоилась на пышном воротнике парадного одеяния. Со стороны могло показаться, что он неживой, если бы не внимательный и цепкий взгляд глубоко запавших глаз, казалось, готовых пробуравить насквозь, и чуть заметная ироничная улыбка, словно он знает больше своего собеседника — черты скорее присущие опытному беспринципному дельцу, чем представителю древнего и благородного рода. Сложив тонкие узловатые пальцы домиком, он терпеливо ждал, пока проситель — именно так банкиры называли всех, кто приходил в этот зал — подойдет ближе и, широко взмахнув плащом, отвесит глубокий поклон.
— Рад вас приветствовать лично, господин Таннар Остезейский, и вас, уважаемые члены Совета, — широко улыбаясь, сказал Эдвард, приложив правую руку к груди, со стороны сердца. — Позвольте выразить свою искреннюю благодарность за ваше согласие принять меня и выслушать.
— Мы рады приветствовать в нашей скромной обители достойного Тристанского барона, прославившегося своей смелостью, честью и талантами, — поклонился Таннар, не вставая с кресла и улыбаясь так, словно собирался съесть молодого барона. — Несмотря на противоречия, возникшие между нами в последнее время, мы искренне рады, что Эдвард Тристанский пришел лично с просьбой о помощи. Мы высоко ценим сделанный Вами правильный выбор и благодарим Небеса за то, что указали Вам, кто является вашим действительным другом и союзником, — в сухом голосе не было ни капли заявленной искренности, только высокомерная усталость и недовольство тем, что высокий совет оторвали от более важных дел.
— Просьба о помощи? — Эдвард решил не обращать внимание на чванство стариков и удивленно приподнял левую бровь. — Уважаемые члены Совета не совсем верно истолковали пожелание, переданное мной вашему представителю, уважаемому сиру Линку, к которому я обратился первым. Я пришел к вам не помощи просить, а сделать одно весьма заманчивое предложение, от которого, Вы, оценив все выгоды и преимущества, за ним последующие, отказаться не сможете. Поэтому прошу Вас внимательно меня выслушать и полагаюсь на вашу дальновидность.
— Предложение? — теперь уже настала очередь Таннара удивляться. Задумчиво почесав подбородок одним пальцем под удивленный шепот остальных членов Совета, он сделал вид, что принял решение. — Уважаемые члены совета не будем обращать внимание на это незначительное недопонимание, все же мы благородные дворяне, которые всегда смогут найти общий язык друг с другом. Мы поступим как хорошие хозяева и выслушаем барона Тристанского, проделавшего столь далекий путь для аудиенции с нами.
— Если бы не ограниченность во времени, в которой мы оказались, — кивнул тристанский барон, — все должно было происходить в других условиях, но в это тревожное время мы вынуждены действовать быстро, порой не всегда осознавая все возможные результаты наших действий…
***
Пока Эдвард рассыпался в любезностях перед Советом, на посадочных площадках центрального здания Аргуса царило заметное оживление, вызванное посадками транспортных челноков с прибывшего корабля. Члены экипажа, не занятые на вахте и пехотинцы штурмовых групп, обрадованные возможностью наконец-то оказаться на земле, торопились выбраться наружу, чтобы, как сами выражались, «размять ноги» и немного развлечься, тратя заслуженные увольнительные. Охранники гарнизона этому не мешали, ведь перед ними были товарищи по оружию, бойцы остезейских армий, отправившихся на сражение с графом Фларским, который неожиданно превратился в союзника. Многие были даже не против поболтать с солдатами, только что вернувшимися с фронта и принесшими с собой множество новостей, которых не услышишь в официальных сводках.