Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
— Я уже не понимаю, правильно ли поступаю, — вслух произнес он, глядя в глаза девушке на голографии. — Не понимаю, насколько справедливы мои действия. Может ли вообще справедливость быть достигнута подобным образом? Лгать, убивать и не доверять даже самым близким товарищам. Порой мне начинает казаться, что все это нормально, понимаешь? Я не чувствую, что живу, все это больше похоже на дешевый балаган… — новый бокал вина оказался опустошен так же быстро, как и первый, а тристанский барон улыбнулся в ответ на навек застывшую улыбку, — все не так, как рядом с тобой. Как бы далеко вперед не заглядывал, я вижу только Респира и его бешеные глаза. Оправдываться долгом легко, но в действительности я знаю, что мне все равно… Все равно, что будет со всем этим
В дверь постучали, звук показался таким громким, что Эдвард чуть не подскочил в кресле. Ломиться внутрь не стали, только включился коммуникатор, голосом стоявшего у входа гвардейца сообщив, что пришел Де Семпри, уверяющий, что его ждут. Ругнувшись про себя, Эдвард выключил рабочий стол и, закрыв глаза, досчитал до пяти, стараясь унять сердцебиение и вернуться в спокойное и невозмутимое состояние.
— Пусть заходит, — приказал он, поднявшись с кресла и уже привычным образом поискав бокал, почему-то снова стоявший пустым. Пока дрон откупоривал новую бутылку и разливал вино, в кабинет вошел Де Семпри в мундире гористарского вассала, но уже со знаками тристанского подданного. Он выглядел невероятно самодовольным, во многом из-за того, что был связующим звеном между Эдвардом и гористарскими вассалами, принявшими вассалитет Тристана. Однако сам барон был о Де Семпри невысокого мнения, видя в нем лишь перебежчика, торопившегося спасти свою шкуру от тристанских клинков. Приняв от дрона один бокал, отправил его к вассалу со вторым. — Угощайтесь, мой друг, и расскажите о положении на территории Гористарского феода.
— Премного благодарен, господин, — кивнул Де Семпри, забирая с подноса дрона полный бокал. Пригубив вина, он сразу перешел к делу: — Сейчас феод практически развалился на несколько соперничающих друг с другом территорий. Часть контролируется фларскими силами, которые ведут себя необычайно агрессивным образом. Бывшие гористарские вассалы, чьи земли сейчас контролируют войска Флара, вряд ли к ним лояльны, но повода для прямой борьбы у них нет. Слишком велики риски потерять то, что еще имеют. Ваши вассалы сейчас группируются на приграничных с Тристанским баронатом землях и, во многом благодаря вашим войскам, присланным туда, уверенно держат свои границы. Мы даже считаем фларцев союзниками, но это больше напоминает вооруженный нейтралитет. А вот в рядах вассалов, обратившихся к тоскарийскому графу, сейчас разброд. Войска Тоскарии ведут обычную завоевательскую политику, не обращая никакого внимания на условия союзных договоров. Поэтому большая часть вассалов отделилась, объявив войну графу, но их сил явно не хватает, чтобы удержать свои нынешние позиции…
— Превосходно, — кивнул Эдвард, — Де Семпри, эти условия отлично подходят для того, чтобы окончательно разобраться с вашей кашей. Вы сейчас же возвращаетесь в Мыс Харкии и оповестите всех вассалов Гористара, вне зависимости от того, каких взглядом они придерживаются, что последний гористарский наследник и его регент собираются принять власть над феодом…
На этих словах Де Семпри поперхнулся вином и удивленно воззрился на Эдварда, словно не поверив тому, что услышал.
— Они не согласятся, — уверенно возразил он, вытирая подбородок носовым платком, — многие из вассалов, которых вы приняли, до сих пор удивлены, почему вы не уничтожили остатки гористарского семейства, ведь они прямая угроза всей ситуации в феоде. Не говоря уже о том, что все знают, что последний наследник находится у вас в плену. Всем сразу станет понятно, чьим интересам он будет служить…
— Однако формально он все еще остается Гористарским феодалом, не так ли? — усмехнулся Эдвард. — Если бы такое произошло сразу после смерти Михаэля, конечно, феод бы выступил против, однако сейчас, если они вообще хотят выжить и сохранить Гористар, то обязаны согласится. Над всеми нависла угроза Саальта, и феод должен забыть о внутренних противоречиях хотя бы на время, пока не стабилизируется внешняя ситуация. Скажите,
что собрание будет происходить на нейтральной территории, в одном из городов, которые формально еще остаются гористарскими…— То есть, на территории нашего противника? — изумился Де Семпри, но Эдвард прижег его к месту одним взглядом.
— Еще раз посмеете меня прервать, сир, я прикажу вас четвертовать, — сухо пообещал тристанский барон, от чего вассал сразу побледнел, нисколько не сомневаясь в способностях сюзерена. Убедившись, что до его собеседника дошел посыл, барон продолжил: — Да, на территории, где они смогут почувствовать себя в безопасности. Они смогут лично встретиться с последним отпрыском этого рода и его матерью, выступающей ныне в роли регента. Что такое? Вас опять что-то не устраивает? — вздохнул Эдвард, увидев, как вытянулось лицо Де Семпри.
— Женщину не признают в качестве регента, — ответил бывший гористарский вассал, — это недопустимо…
— Она последний взрослый и дееспособный человек, имеющий отношение к Гористарскому роду, который может вступить в подобные права, — напомнил Эдвард. — Всех остальных я уже уничтожил. Поэтому леди Миривилль вполне может выполнять обязанности регента при поддержке вассалов, из которых будет избран регентский совет поддержки…
— Вы просто возвращаете власть гористарскому роду! — выдохнул Де Семпри. — Сейчас, когда феод слабее всего, и есть превосходная возможность его захватить!
— И нет возможности держать там оккупационную армию, — напомнил Эдвард, простив Де Семпри такой эмоциональный всплеск, — Гористарский феод сейчас нужен королевству не кучкой озлобленных друг на друга вассалов, а под единым правлением. Если кто-то из вассалов не явится, то будет объявлен предателем феода и короны, лишен всех титулов и званий и казнен по законам военного времени. Соответствующее распоряжение будет подписано королем Рейнсвальда сразу после его коронации.
— Но… — снова начал было Де Семпри, однако Эдвард только отмахнулся.
— Действуйте, как я сказал, — велел он. — Они сами понимают, что других шансов все равно не остается. Поодиночке их передавят как котят, а так у них появится сюзерен и централизованная власть.
— Как вам будет угодно, — его собеседник согласился и поклонился, — Леди Миривилль тоже прибудет на Мыс Харкии?
— Нет, она прибудет вместе со мной прямо к месту собрания, — отрицательно покачал головой Эдвард, и, пару секунд спустя, добавил: — Пора ей снова увидеться с сыном.
========== Глава 12. Воля и право ==========
Глава 12. Воля и право
Скрой то, что говоришь сам… Узнай то, что говорят другие… И станешь истинным князем.
Никколо Макиавелли
— Доложить ситуацию, — приказал Стивки, наблюдавший за происходящим на линии соприкосновения войск, стоя на крыше одного из уцелевших небоскребов. Теперь даже в черте города можно было находиться только в закрытом защитном снаряжении, поскольку купол уже был разрушен в нескольких местах орбитальными ударами. Оборона проваливалась под огнем флота противника, завоевавшего господство в воздухе, целыми участками, но Стивки упорно приказывал продолжать держаться за свои позиции и втягивать противника в ближний бой, чтобы избегать новых бомбардировок. В густой городской застройке за пределами внешних стен линия фронта смешалась, превратившись в ожесточенные схватки за отдельные кварталы и улицы.
Городской центр был сметен орбитальным огнем, уцелела только подземная военная и гражданская инфраструктура; спрятанная глубоко в толще горных пород, она приняла склады, больницы и эвакуационные лагеря гражданских. Несмотря на столь критическое положение Кастерфакт не сдавался, пока держался последний рубеж еще действующей системы воздушной обороны вокруг Розмийского замка. Но, оказавшись на краю линии обороны, его укрепления могли в любой момент пасть под натиском непрерывных атак саальтских сил, постоянно наращивающих темп наступления. Силы защитников были на исходе, а у Стивки не осталось резервов, чтобы помочь им выдержать противостояние.