Пустяки и последствия

Да, Лариска училась в институте! На пиарщика. Институт платный, хотя и не дорогой, потому что дурацкий какой-то, из новых, пусть и аккредитованный, но даже Лариска понимала, что это просто чей-то очередной бизнес, а не образование. И, разумеется, на институт был взят очередной кредит, ведь откуда бы у них взялись даже не самые большие деньги, которые надо платить вот так сразу, моментально? Но мама сказала, что институт - это единственный путь... Путь - куда? В колл-центр? Впрочем, спорить было незачем, ведь своих собственных интересов и увлечений Лариска к девятнадцати годам почему-то не нажила. Просто жила себе и жила. Ходила в школу, училась, перебиваясь с "трояков" на редкие "четвёрки", с детства привыкла торчать в компьютере, который был главным развлечением и отрадой. Потому спорить с матерью не стала, а пошла туда, куда та показала пальцем. На что денег хватило. Кредитных.

"Вот, говорят, весь мир так живёт - в кредитах по уши. И ничего, хорошо ведь живут-то! Почему у нас хорошо не получается при тех же правилах игры - непонятно", - так размышляла Лариска, царствуя на маленькой кухне в своём прекрасном одиночестве, за шатким столом и с верным спутником - кредитным айфоном.

Лариска одинока. Можно сказать, что по собственному желанию. И не только в смысле ухажёров, которых не было вообще, но и в смысле подруг. Потому что она ещё в школе усвоила своё место в этом мире: либо одна, либо в компании с какими-нибудь нищебродами и маргиналами. Второй вариант противен и был отметён сразу, как только девочка заметила, что в охотку с ней общаются лишь совершенно дурная дочка продавщицы из магазина дешёвой косметики и слегка дефективная девочка из семьи потомственных пьяниц. Девчонки почище и покраше явно сторонились плохо одетой, тощей и кислой одноклассницы. Переживала и плакала Лариска по этому поводу много, но только когда мама не видела. Потому что какой смысл плакаться маме? Чем она поможет? На неё саму без слёз не взглянешь, с ней давно всё ясно.

Выплакав литры слёз, Лариска ушла в одиночество, которое с лихвой скрашивал интернет. А вот там она была не она... Там она была совсем другой! У неё были симпатичные странички в социальных сетях, привлекательные и яркие. Создавать фейковую сетевую жизнь она научилась ещё в школе. Хотя теперь это уже не особенно радовало и не приносило былого удовлетворения.

Но главное, что есть айфон, связь и куча времени для себя. Ведь компании нет, на клубы и модные развлечения денег нет, мать ею тоже уже сто лет не интересуется. А чем, кстати, она вообще интересуется? Да и когда ей интересоваться? Целый день идиотская работа, вечер же нужен для того, чтобы просто прийти в себя и тупить в телевизор, глядя по всем программам бесконечные ток-шоу или сериалы. У Лариски же был свой сериал. В интернете.

Правда, в последнее время она заметила, что мать тоже приобщилась к интернету: телевизор по вечерам почти не вопил, а, сидя за задёрнутой "бархатной" шторой, дочь слышала, как мать клацает по клавишам компьютера. Ну, молодец, хотя бы в этом перестаёт быть птеродактилем - освоила комп и инет! Может, найдёт там себе кого-нибудь, может, она на сайтах знакомств тусуется? Вот было бы забавно!

Лариска допивала чай и доедала пряник. Скоро она пойдёт в комнату, задёрнет занавеску, скажет матери "Спок ноч!", залезет под одеяло, и начнётся самый клёвый сериал в её жизни! Вот сколько не будет спаться, пока глаза не закроются сами, столько Лариска будет получать свою каждодневную дозу счастья и удовольствия. Это то, что примиряет её со всей невезухой и бедностью, которую ей подсунула судьба.

Тамара же, закончив мазать вечно ноющие колени, принялась за лицо. Нет, это не приятные маски или омолаживающий массаж, увы. Уже довольно долго Тамара мучается странными болями мышц щёк. Ей думается, это потому, что часами приходится говорить с людьми и делать это доброжелательно, "на улыбке", как инструктирует их начальство. А для "улыбчивого" тона надо строить совсем несвойственные Тамаре гримасы и держать их на физиономии довольно долго! "Сохраняйте позитивный настрой во время всего разговора. Ваши эмоции передаются собеседнику, и чем увереннее вы себя чувствуете, тем более уверен в вас будет клиент и тем выше шансы на успешную продажу", - этот пункт брошюрки "Техника успешных продаж по телефону", лежащей на каждом рабочем месте, их заставили выучить наизусть. "Позитивный настрой..." Вот потому у неё и болят мышцы лица. Вот потому и приходится делать нечто вроде массажа, разминать щёки, чтобы поменьше ныли. Иногда она берёт из холодильника кубики льда и трёт ими скулы, губы. Вроде бы становится легче. И ведь не пойдёшь к врачу с такой глупостью, господи! "Знаете, доктор, кроме коленок у меня теперь ещё болит лицо! Можно ли использовать ту же самую мазь?" Тьфу ты!...

Рядом с Тамариной кушеткой стоит большой картонный ящик с наваленными образцами тех самых товаров, которыми она торгует. Китайская ерунда в розовых коробках "для молодости и красоты", БАДы подозрительного происхождения - Тамара опробовала на себе их все. Сдуру. Без всяких плохих, к счастью, результатов и, к сожалению, без хороших. Зато задёшево, а не за те сумасшедшие деньги, которые выкладывают её клиенты. Своим сотрудникам фирма продаёт всю эту бесполезную хрень значительно дешевле, большое спасибо! Себе без пользы, зато иногда можно хорошо сэкономить на подарках, если приходится идти в гости: вот вам массажёр на день рождения; примите набор БАДов от целлюлита...

...Вот жизнь! Узкие кушетки, занавес через всю комнату, вещи девать некуда - шкаф вот-вот развалится, потому что даже их скудные пожитки уже распирают это совковое старьё. Бывала я в таких домах. Там обитали как раз те люди, общение с которыми прекратилось по причине фатального несовпадения условий жизни. Это была жуть, почти, как в коммуналках! "Повеситься можно!" - думалось мне тогда и больше никогда не хотелось приходить в такие дома. Даже к тогдашним подругам, делившим жалкие метры с родителями или с бабушками... Пытка это. Пытка...

Иногда Тамара ловила себя на ужасном чувстве: ей начинало казаться, что она уже не так любит дочь, как прежде, как надо, как должна любить мать. Потому что её слишком много рядом, дочери этой! Куда не повернёшься, всюду либо она, либо её вещи, либо её запах, либо голос, говорящий с кем-то по телефону. Сколько ж можно... Туалет занят, когда очень нужно, - там Ларка, приходишь в кухню суп варить, там Ларка чаи гоняет... Занавес через комнату - то была придумка Тамары, жутко уставшей от постоянного мелькания взрослой дочери перед воспалёнными глазами.

– Давай отделимся немножко, ты уже взрослая девушка, тебе так будет удобнее, я ж понимаю, - вот так деликатно Тамара преподнесла дочери свою идею, внутренне трепеща, что та не согласится. Ведь ужас, если подумать! Но Лариска как-то спокойно и даже равнодушно кивнула:

– А давай. Я же тебя раздражаю светом телефона, когда ты спать хочешь. А так не видно будет...

Эх, если б только светом!

Десять лет Тамара откладывает деньги "на квартиру". Рассчитывая на ипотеку, конечно, и на родительские хоть какие-то сбережения. Раньше она аккуратно вкладывала в заветный и ни при каких обстоятельствах неприкосновенный конвертик сто долларов ежемесячно. В ещё хорошие времена... Но вот уже несколько лет как вкладываемое уменьшилось ровно вдвое. Больше, чем пятьдесят ну никак не получается! В итоге... что мы имеем в итоге? Девять тысяч. Всего. Девять тысяч в пожелтевшем конверте, спрятанном на самом дне гардероба под тяжестью постельного белья. Плюс родительские сбережения за всю жизнь - кровные или как они сами говорят - кровавые. Итого без малого двадцать тысяч. Какая квартира? Какая ипотека? Уже очевидно, что никогда. Тамара старалась гнать от себя эту мысль, потому что она неизменно рождала одно и то же: надо просто ждать родительскую двушку. И это приводило её в неистовство, в кошмар ненависти и к родителям, и к себе. Лучше не думать и продолжать каждый месяц делать почти бессмысленное дело, зато иметь чистую совесть и хоть каплю, крохотную капельку надежды... На чудо?

В 90-е они с родителями сыграли в "чудо". Оно называлось МММ. Хорошо, что погорели не сильно, не так, как другие. Обошлись потерей пары тысяч долларов. Всего. Всего? Боже, как рыдала мать, как страшно орал отец! Она думала, у него случится инсульт, таким багровым сделалось его лицо. Он выкрикивал жуткие слова, Тамара раньше не знала, что папа умеет так материться и так ненавидеть. Дикая тогда была неделька, пока всё было остро! Мрачные сходки-митинги на Варшавском шоссе, куда они все трое зачем-то ходили, толклись там, кричали до полной потери голоса со всеми прочими "партнёрами", чего-то ждали, на что-то надеялись. А потом вдруг стало пусто, холодно и безразлично. Их обманули. Или не обманули, а просто государство нарочно так сделало, и если бы Ельцин не влез, то всё случилось бы иначе. Осталось непонятным, непонятым, почему всё так вышло, но говорить об этом, обсуждать и переживать больше не было сил. Ни у мамы с папой, ни у Тамары. Они просто закрыли для себя эту тему. Всё же некоторые погорели страшнее. Люди квартиры потеряли, вложив до копеечки, что у них было, в ту, как её назвали, пирамиду.

Но случись нынче какое-нибудь очередное МММ, Тамара, наверное, опять бросилась бы в авантюру со своими девятью тысячами. Потому что только на чудо надеяться и оставалось. А как ещё? Где взять эти проклятые деньги хотя бы на самую дешёвую ипотеку? Только если вовремя "сыграть в МММ", пока опять государство всё не испортило.

Тамара вошла в комнату в стареньком халате и с намотанным на голове полотенцем. Бархатный занавес уже задёрнут, из дочкиной половины слабо светит ночник. Она сегодня раньше спать собралась, что ли? Тамара грузно уселась на свою разобранную ко сну кушетку.